Энциклопедический словарь (Р)

Брокгауз Ф. А.

В русской литературе романы Р. переводились и вызывали массу подражаний. Большая часть подражаний принадлежит неизвестным авторам, которые выпускали свои произведения с именем знаменитой романистки. Под именем Р. в каталогах значатся романы: «Видения в Прирейнском замке» (М., 1802; Орел, 1823 и др. изд.), «Мария и граф М. — в или несчастная россиянка» (М., 1810), «Живой мертвец» (М., 1808 и 1816), «Замок Альберта» (1803), «Замок или ночные привидения» (М., 1808, 4-е изд., 1816), «Итальянец или исповедная черных кающихся» (М., 1802 — 1804), «Луиза или подземелье Лионского замка» (М., 1619), «Лес или Сен-Клерское аббатство» (М., 1801; Орел, 1823 и др. изд.), «Монастырь св. Екатерины или нравы XVIII в.» (Орел, 1815), «Монастырь св. Колумба» (М., 1866), «Наследница Монтальда» (М., 1818), «Ночные видения» (М., 1811), «Пещера смерти в дремучем лесу» (М., 1816), «Полночный колокол» (СПб., 1802 и М., 1816), «Пустынник таинственной гробницы» (М., 1818), «Таинства Удольфские» (М., 1802), «Таинства Черной башни» (М., 1811 и 1816), «Ужасные и пр. приключения и видения в Прирейнском замке» (М., 1809), «Юлия или подземельная темница Мадзини» (М., 1802). Почти все романы Р. изданы в Москве или в соседних городах; и только один роман издан в С.-Петербурге, да и тот переиздан в Москве. Ум.

Радуга

Радуга — всем известное оптическое явление в атмосфере; наблюдается, когда солнце освещает пелену падающего дождя и наблюдатель находится между солнцем и дождем. Явление это представляется в виде одной, реже — двух концентрических светлых дуг, рисующихся на небосводе со стороны падающего дождя и окрашенных концентрически в ряд «радужных» цветов. Внутренняя, наиболее часто видимая дуга окрашена с наружного края в красный цвет, с внутреннего — в фиолетовый; между ними в обычном порядке солнечного спектра лежать цвета: (красный), оранжевый, желтый, зеленый, синий и фиолетовый. Вторая, реже наблюдаемая дуга лежит над первой, окрашена обыкновенно более слабо и порядок расположения цветов в ней обратный. Часть небосвода внутри первой дуги кажется обыкновенно очень светлой, часть небосвода над второй дугой кажется менее светлой, кольцевое же пространство между дугами кажется темным. Иногда, кроме этих двух главных Р., наблюдаются еще дополнительные Р., представляющие слабые

цветные размытые полосы, окаймляющие верхнюю часть внутреннего края первой радуги и реже верхнюю часть внешнего края второй Р. Иногда, очень редко, Р. наблюдается в тех же условиях и при освещении дождевой тучи луною. Тоже явление Р. замечается иногда и при освещении солнцем водяной пыли, носящейся в воздухе вблизи фонтана или водопада. Когда солнце закрыто легкими облаками — первая Р. кажется иногда совершенно не окрашенной и представляется в виде белесоватой дуги, более светлой, чем фон небосвода; такую Р. называют белой. Наблюдения явления Р. показали, что дуги ее представляют правильные части кругов, центр которых лежит всегда на линии, проходящей через голову наблюдателя и солнце; так как таким образом центр Р. при высоко стоящем солнце лежит ниже горизонта, то наблюдатель видит лишь небольшую часть дуги Р.; при закате и восходе солнца, когда солнце на горизонте, Р. представляется в виде полдуги окружности. С вершины очень высоких гор, с воздушного шара можно увидеть Р. и в виде большей части дуги окружности, так как при этих условиях центр Р. расположен над видимым горизонтом. Наблюдения над Р. показали, что угол, образуемый двумя линиями, мысленно проведенными из глаз наблюдателя к центру дуги Р. и к ее окружности, или угловой радиус Р. есть величина приблизительно постоянная и равная для первой радуги около 41°, для второй — 52°. Элементарное объяснение явления Р. дано было еще в 1611 г. А. деДомини в его сочинении «De Radiis Visus et Lucis», развито затем Декартом («Les meteores», 1637) и вполне разработано Ньютоном в его «Оптике» (1750). Согласно этому объяснены, явление Р. происходить вследствие преломления и полного внутреннего отражения солнечных лучей в каплях дождя. Если на шаровую каплю жидкости упадет луч, то он, претерпев преломление по направлению, может отразиться от задней поверхности капли по направлению и выйти, снова преломившись, по направлению. Луч, иначе упавший на каплю, может, однако, в точке второй раз отразиться по и выйти, преломившись. по направлению. Если на каплю упадет не один луч, но целый пучок параллельных лучей, то, как доказывается в оптике, все лучи, претерпевшие одно внутреннее отражение в капле воды, выйдут из капли в виде расходящегося конуса лучей, ось которого расположена по направлению падающих лучей (в действительности пучок выходящих из капли лучей не представляет правильного конуса, и даже все составляющие его лучи не пересекаются в одной точке; только для простоты па следующих чертежах эти пучки приняты за правильные конусы с вершиной в центре капли.). Угол отверстия конуса зависит от коэффициента преломления жидкости, а так как коэффициент преломления для лучей различного цвета (различной длины волны), составляющих белый солнечный луч, неодинаков, то и угол отверстия конуса будет различный для лучей разного цвета, именно для фиолетовых будет меньше, чем для красных. Вследствие этого конус будет окаймлен цветным радужным краем, красным извне, фиолетовым внутри, при чем, если капля водяная, то половина углового отверстия конуса для красного цвета будет около 42°, для фиолетового 40,5°. Исследование распределения света внутри конуса показывает, что почти весь свет сосредоточен в этой цветной кайме конуса и чрезвычайно слаб в центральных частях его; таким образом мы можем рассматривать лишь яркую цветную оболочку конуса, так как все внутренние лучи его слишком слабы, чтобы быть восприняты зрением. Подобное же исследование лучей, дважды отразившихся в капле воды, покажет нам, что они выйдут такой же конической радужной оболочкой, но красной с внутреннего края, фиолетовой с внешнего, при чем для водяной капли половина углового отверстия второго конуса будет равна 50° для красного и 54° для фиолетового края.

Миллер, Пульфрих, Билье и друг. изучали искусственные Р., получаемые при наблюдении отражения и преломления света в цилиндрической струе воды, освещаемой источником, помешенным за наблюдателем, и при этих условиях могли заметить Р. до 19 порядка; измеренные ими угловые радиусы Р. весьма близки к предсказываемым теорией. Изложенная элементарная теория Р. должна, однако, рассматриваться лишь, как первое приближение к истинной теории Р., так как она не выясняет появления дополнительных Р. и так как предсказываемые ею угловые радиусы Р. несколько больше наблюдаемых (наблюдались первые Р. с углами от 38° до 40°). Юнг, Поттер и затем в особенности Эри (1838 — 48) разработали более совершенную теорию Р., основанную на рассмотрении явлений дифракции при преломлении и отражении света в каплях воды. Эта теория, весьма сложная и не поддающаяся элементарному изложению, вполне объясняет все особенности Р., а также появление дополнительных Р. Согласно этой теории, угловые радиусы дополнительных Р. зависят от величины капель, и эти Р. тем виднее, чем капли меньше. Так как дождевые капли увеличиваются по мере приближения к земле, то дополнительные Р. могут быть хорошо видимы лишь при преломлении и отражении света в высоко расположенных сдоях дождевой пелены, т. е. при небольшой высоте солнца и только у верхних частей первой и второй Р. Полная теория бедой Р. дана была Пертнером в 1897 г. Часто возбуждался вопрос о том, видят ли различные наблюдатели одну и ту же Р., и представляет ли Р., видимая в тихом зеркале большого водного резервуара, отражение непосредственно наблюдаемой Р. Элементарная теория Р. очевидно указывает, что различные наблюдатели видят Р. образованные различными каплями дождя, т. е. разные Р., и что кажущееся отражение радуги есть та Р., которую видел бы наблюдатель, помещенный под отражающей поверхностью, на таком расстоянии от ее вниз, на каком он находится над нею. Наблюдавшиеся в редких случаях, в особенности на море, пересекающиеся эксцентричные Р. объясняются отражением света от водной поверхности за спиной наблюдателя, и появлением, таким образом, двух источников света (солнца и отражения его), дающих каждый свою Р. Подроб. см. Airy, «Transactions of the Cambridge Philosophical Society» (т. VI, 1838); Perntner, «Sitzungsb. d. Wiener Akademie» (т. 106, 1897), а также Mascart, «Traite d'Oplique» (т. 1, стр. 382 — 405).

А. Гершун.

Раёк

Раёк — небольшая переносная панорама, представляющая собой ящик, к задней стороне которого приделано как бы возвышение, в виде коробки, Здесь находятся различный картинки, по большей части лубочные, опускающиеся по мере надобности на шнурке и заменяющие или просто загораживающие одна другую. В некоторых местностях картины, склеенные в одну ленту, перематываются с одного вала на другой показывателем, раешником. В передней стенке ящика сделаны круглые отверстия, с увеличительными стеклами или без них, чрез которые зрители могут смотреть на картину за плату, колеблющуюся от 1 к. до 5 к. за весь репертуар. Содержание показываемых картин весьма разнообразно: коронация государей, прием иностранных гостей, победы русского оружия, купцы, торгующие пылью и ветром, известные разбойники, пожары, виды столиц и заграничных городов. Показывание картин раешник сопровождает комментарием, по большей части юмористического свойства. Показывая, напр., турецкого султана, раешник поясняет, что он «имеет свой собственный диван, но на него не садится, потому что его сам боится». Бисмарк в его характеристике «имеет три волоса, а поет на 33 голоса». Перед зрителем является и «наша русская знать, что любит денежки мотать: едет в Париж с золота мешком; а возвращается с палочкой пешком». Порою прибаутки раешника доходят до крайнего цинизма, особенно при отсутствии полицейского надзора и при наличности «любителей». Стиль прибауток — мерная рифмованная речь — имеет большое сходство с надписями на лубочных картинах XVIII в., откуда первоначально и брался комментарий раешника. Происхождение «райка» и самого названия его может быть объяснено тем, что в основании панорамы когда-то лежало «Райское действо» (Paradeisspiel), известное в России еще в самом начале XVIII века; образец его мы имеем в «Жалостной комедии об Адаме и Еве», изданной Тихонравовым («Русск. Драматич. Произв.», 1), где дьявол, а отчасти и прародители играют комическую роль. Постепенно осложняясь новыми комическими сценами, подобно вертепному действу , райское действо сначала отступило на задний план, а затем исчезло; остались картины лишь светского содержания.

В. П.

Разделение труда

Разделение труда — есть сложное сотрудничество работающих лиц, из которых каждое занято каким-нибудь особым производством или отдельным процессом производства . Сообразно этому различают два вида Р. труда: 1) общественное, где трудящиеся лица заняты в совершенно различных производствах, связанных, однако, между собой отношениями обмена, и 2) техническое (по терминологии Маркса — мануфактурное), где рабочие выполняют отдельные процессы одного и того же производства. Примером первого вида Р. труда может служить всякая специализация профессий в народном хозяйстве — напр. занятие земледельца, кузнеца, сапожника, чиновника, учителя и пр. Из видов технического Р. труда можно привести указанный еще Ад. Смитом пример булавочной мануфактуры, в которой один рабочий тянет проволоку, другой выпрямляет ее, третий режет, четвертый заостряет, пятый выбирает головки и т. д. В эпоху Смита булавочное производство распадалось на 18 процессов; теперь разделение труда достигло гораздо большего развит, так как одна изготовляемая проволока проходить через 70 рук. Из других современных примеров детального разделения труда можно указать на часовое производство, в котором существует свыше 100 отдельных стадий, на ружейное производство — с 960 процессами, на производство игральных карт — с 100 процессами. Р. труда имеет громадные экономические выгоды, относящиеся главным образом к увеличению производительности работы: 1) Р. труда, имея своим последствием специализацию трудящегося, ведет к чрезвычайному возрастанию ловкости. Действуя одними и темя же мускулами, постоянно повторяя одну и ту же операцию, человек приучается производить ее очень быстро и с наиболее целесообразными и экономическими движениями. Достаточно указать на ловкость конторщиков при занятиях со счетами, на быстроту работы кузнецов, кующих гвозди; вязальщиц чулок и т. п. 2) Р. труда, давая человеку возможность заниматься одним и тем же делом, устраняет переход от одного производства или одного процесса к другому; здесь не нужно, напр., откладывать один инструмент и браться за другой, не надо переменять место, и все это создает значительное сбережете времени. При этом устраняются также многочисленные периоды малопроизводительного начала работы, так как человек, принимаясь за новое дело, не сразу берется за него горячо. Оба указанные момента влияют на возвышение интенсивности или напряженности труда и, след., на производительность труда. 3) Р. труда ведет к экономии в приобретении и пользовании капиталом. Если, напр., какое-нибудь производство требует 20 орудий, то 20 самостоятельных производителей должны каждый приобрести по 20 орудий для ведения дела, т. е. всего 400 орудий; в каждый данный

момент, таким образом, 380 орудий лежало бы без употребления. Достаточно этим 20 работникам соединиться в одной мастерской на началах Р. труда — и им окажется нужным приобрести только 20 орудий. Таким образом Р. труда сокращает затраты на обзаведение и вместе с тем наличный капитал не изнашивается в силу непроизводительного состояния. Экономия получается и в других отношениях напр., в расходах на помещение, отопление, освещение и пр. 4) Р. труда дает возможность каждому человеку сосредоточить свои силы на таких занятиях, которые для него наиболее доступны или наиболее привлекательны. Трудные занятия отделяются от легких, и последние переходят в руки малолетних и женщин; работа, не требующая предварительного изучения и долговременных навыков, выделяется в специальное занятие чернорабочих. С другой стороны многие люди, имеющие внутреннюю склонность к определенным занятиям (конечно — только в сфере высших категорий труда), могут посвятить себя исключительно любимому делу. Таким образом труд согласуется с индивидуальными особенностями работающих лиц и осуществляется с наибольшим успехом. Насколько велики выгоды разделения труда, видно из следующих данных. Булавочная мануфактура уже в конце XVIII в. вырабатывала при 10 рабочих в день 48000 булавок, т. е. на одного рабочего приходилось 4800 булавок. По вычислению Беббэджа, производство булавок без применения Р. труда стоило бы в 4 раза дороже против существующего. Мануфактура игральных карт с 30 рабочими может производить в день до 16500 карт и т. д. — Благодаря выгодам, получаемым от возвышения производительности работы, Р. труда возникает с самых древних времен. В первоначальной форме оно встречается уже в семье дикаря, где занятия распределяются сообразно полу и возрасту. Возникновение обмена связано с дальнейшим развитием Р. труда. Имея возможность сбыта изготовляемых продуктов и покупки нужных предметов потребления, люди все более специализируются на известных занятиях. Особенно важное значение имело Р. труда в период господства мануфактур (XVII — XVIII вв.). Мануфактуры сосредоточивали под одной кровлей массы рабочих, которые распределялись по отдельным процессам и тем приобретали особенную ловкость и производительность труда. Главные выгоды мануфактурной организации сводились именно к пользованию широким Р. труда . Кроме возможности обмена и известного рынка для сбыта, для разделения труда необходимы определенные экономические отношения. Общественное Р. труда возможно при раздроблении средств производства между многими самостоятельными производителями; техническое Р. труда обусловлено концентрацией средств производства в руках одного капиталиста, покупающего рабочую силу многих людей и распределяющего ее в своем предприятии по отдельным стадиям труда. В каждый данный момента пределы Р. труда определяются величиной рынка для изделий специализировавшихся производителей. Существовании, напр., мануфактуры, вырабатывающей ежедневно по 50000 булавок, возможно только при том условии, если есть налицо покупатели, которые бы потребляли это количество булавок. В небольшой деревне невозможно существование ради ее нужд особых лиц, занимающихся гвоздарным промыслом, или каменщиков, носильщиков, извозчиков, потому что они не нашли бы для себя достаточных занятий в течение всего года. Наоборот, в Скверной Америке встречается в настоящее время чрезвычайная специализация в машиностроительном деле, потому что рынком для сбыта является весь мир: одни фабрики изготовляют только локомотивы, другие — исключительно вагоны, третьи — мелкие земледельческие орудия и т. д. Развиваясь все далее, общественное Р. труда приобретает, наконец, форму международного Р. труда, где на известных отраслях производства специализируются уже не отдельные группы населения в стране, а целые страны. Кроме рынка, на степень Р. труда влияет и характер самого труда. Некоторые виды занятий не допускают, по самому своему существу, широкого Р. труда — напр. земледелие, в котором главные процессы производятся преемственно во времени.

Начало Р. труда, благоприятствуя развитию производительности труда, в других отношениях ведет к целому ряду печальных последствий. Прежде всего оно создает чрезмерную специализацию занятий и тем самым вредно отражается на умственном кругозоре трудящихся. Чем дальше идет Р. труда, тем более труд становится машинообразным. Производя постоянно одну и ту же операцию, человек лишается смены внешних впечатлений и постепенно все более тупеет. Даже в высших сферах труда, напр. в научной деятельности, Р. труда и, следов., специализация человека на какой-либо небольшой сфере знания ведет нередко к с ужению умственных горизонтов, к неспособности проникать в общую связь между явлениями и делать широкие обобщения. С другой стороны, повторение одних и тех же операций, вызывая напряжение только некоторых мускулов и частей организма, ведет к нарушению физического равновесия, к переутомлению некоторых частей тела и сопровождается многочисленными профессиональными заболеваниями. Те же результаты создаются неестественным положением тела при работе. Так напр., человек, работающий все время одной рукой, не имеет возможности упражнять прочие члены организма, которые лишаются живого кровообращения и питания и в результате слабеют. Лицо, занятое исключительно умственным трудом, становится, вследствие, бездействия организма, физически слабым и болезненным. Постоянно наклоненное положение и сдавленное положение легких у швей затрудняет дыхание и в конце концов ведет к столь распространенной среди них чахотке; постоянное писание ведет к судороге пальцев; стояние кондукторов и кучеров конно-железной дороги вызывает расширение вен на ногах, опухоли и т. п. Наконец, разделение труда усиливает зависимость рабочего, специализировавшегося на известном процессе производства, от предпринимателя и от колеблющихся условий рынка. Не умея делать ничего, кроме своей операции в производстве, рабочий не так легко может находить занятия, как другой, имеющий большее разнообразие профессиональных знаний. Поэтому ему нередко приходится соглашаться на невыгодные условия, предлагаемые предпринимателем, чтобы не остаться совсем без работы. Помимо этого, малейшее нарушение спроса и предложения того товара, в изготовлении которого участвует рабочий, застой в сбыте и производстве может совершенно лишить его занятий и поставить в безвыходное положение. Указанный темные стороны Р. труда заставляют одних относиться вообще отрицательно от этому началу и видеть в нем не прогрессивные, а регрессивные элементы (гр. Л. Н. Толстой, Н. К. Михайловский — в сочинении: «Что такое прогресс»), а других побуждает искать каких-нибудь средств для смягчения или устранения последних. Так, еще Чернышевский указывал на возможность переводить рабочих какого-нибудь предприятия с одного занятия на другое и тем устранять духовный и физический вред односторонности работы. Эта идея нашла себе практическое, хотя и слабое применение: на некоторых фабриках рабочие, после известного срока работы при машинах, переводятся временно на работы во дворе. То же самое достигается в России путем ухода рабочих с фабрик на летние работы в деревню. Вред от специализации занятий в умственном отношении может быть до известной степени парализован распространением образования, организацией чтений, концертов, читален и т. п.

М. С — в.

Разночинцы

Разночинцы — законодательный термин, встречающийся в Своде Законов (cт. 561 т. IX, изд. 1876 г.), но не имеющий более практического значения. К Р. причислялись низшие придворные, статские и отставные воинские служители, которые не записывались ни в купечество, ни в цехи. а до установления почетного гражданства — и дети личных дворян (указ 29 апр. 1818 г.). Законодательство XVII — XVIII вв. стремилось сосредоточить Р. в посадах. Р. считались лицами податного состояния, но заемные обязательства они могли давать и брать на тех же основаниях, что дворяне и чиновники (устав о банкрот. 1800 г.). В общежитии под Р. разумеют лиц, которые, в силу полученного ими образования, исключены из податного состояния и могут ходатайствовать о предоставлении им почетного гражданства; в литературе Р. часто противопоставлялись дворянам.

Разум

Разум (LogoV, ratio). — Кроме значения Р. как особого вида мыслительной деятельности по соотношению с рассудком , под Р. в более широком смысле понимается существенная для человека, как такого, способность мыслить всеобщее, в отличие от непосредственно данных единичных фактов, какими исключительно занято мышление прочих животных. Такая способность отвлечения и обобщения, очевидно, включает в себя и рассудок, в силу чего в некоторых языках, напр. французском, коренного различия между Р. и рассудком вовсе не полагается (raison — raisonnement). Действие Р., как мышление всеобщего, теснейшим образом связано с человеческою речью, закрепляющею одним словесным значком неопределенное множество действительных и возможных (прошедших, настоящих и будущих) явлений подобных или однородных между собою. Если брать слово в его целости, нераздельно с тем, что им выражается или изрекается, то должно признать, что в слове и словах дана действительная сущность разумного мышления (греч. logoV — слово = Р.), из которой рассудочный анализ выделяет его различные формы, элементы и законы.

В древней философии, после того, как Аристотель (определивший Божество как самомышление — thV nohsewV nohsiV) и стоики (учившие о мировом Р.) признали за разумным мышлением абсолютную ценность, скептическая реакция разрешилась в неоплатонизме, ставившем Р. и умственную деятельность на второй план и признававшем высшее значение со стороны объективной — за сверхразумным Благом или безразличным Единством, а со стороны субъекта — за умоисступленным восторгом (ekstasiV). Более определенное и умеренное выражение такая точка зрения получила в общепризнанном средневековом различении между Р. как светом естественным (lux naturae) и высшим божественным или благодатным просвещением (illuminatio divina s. lux gratiae). Когда это различие переходит в прямое и враждебное противоположение (как это бывало и в средне века, и в раннем лютеранстве, и во многих позднейших сектах), оно становится логически нелепым, потому что божественное просвещение для принимающих его дано в действительных душевных состояниях, наполняющих сознание определенным содержанием, тогда как Р. (вопреки Гегелю) не есть источник действительного содержания для нашего мышления, а дает лишь общую форму для всякого возможного содержания, какова бы ни была его существенная ценность. Поэтому противополагать высшее просвещение Р., как чемуто ложному, так же бессмысленно, как противополагать высший сорт вина сосуду вообще. Столь же неосновательно противоположение, делаемое в новой философии между Р. и естественным опытом или эмпирией. Оно имело бы смысл лишь при отожествлении Р. с панлогизмом Гегеля, утверждавшего, что наше разумное мышление создает из самого себя, т. е. из себя как формы, все свое содержание. Но так как это учение, единственное по смелости замысла и по остроумию исполнения, в принципе неверно, так как наш Р. получает свое содержание из опыта, то прямого противоположения между ними не может быть допущено. Еще менее логично обратное стремление — выводить самый Р. или самую идею всеобщности из единичных фактов опыта. Вл. С.

Разумовские

Разумовские — княжеский, графский и дворянский род, происходящий от рядового казака Якова Романовича Розума, имевшего двух сыновей: Ивана — родоначальника угасшей дворянской ветви Р., и Григория (умер в 1730), сыновья которого, Алексей и Кирилл Р., получили графское достоинство в России. Потомство было только у Кирилла Р., имевшего пять сыновей; из них об Алексее и Андрее см. ниже, а младший, бригадир Григорий (умер в 1837), имел от брака, признанного в России недействительным, потомство, ныне состоящее в австрийском подданстве. В России род графов Р. считается угасшим со смертью означенного гр. Григория. Род графов Р. был внесен в V ч. род. кн. С. Петербургской губ. (Гербовник 1, 21).