Энциклопедия мифов. Подлинная история Макса Фрая, автора и персонажа. Том 1. А-К
Шрифт:
Центральный так центральный, телеграф так телеграф. Нам, потомкам Чингисхана, как водится, все равно. Выскакиваю из гостиницы в мелкий июньский дождь, маюсь в ожидании автобуса; через пять минут терпение мое иссякает, и я отправляюсь к метро пешком. Всего-то двадцать минут быстрым шагом, а сегодня я резв как никогда: меня грызут нехорошие предчувствия, с которыми можно покончить, лишь услышав голос Клары, убедившись, что она существует, а значит – все идет по плану, жизнь продолжается, невзирая на досадные недоразумения. Спускаюсь в метро, еду до станции «Площадь Революции». Купленная из уважения к местным традициям газета оставляет на влажных ладонях темные полосы. Поднимаясь по эскалатору, изучаю эту «боевую раскраску», обнаруживаю,
7
При руническом гадании появление руны Хагалац как в прямом, так и в перевернутом положении означает хаос и катастрофу, свидетельствует, что впереди вас ожидает нечто, находящееся вне вашего контроля. Последствия могут быть благоприятными или трагическими, но в любом случае они непредсказуемы.
При изготовлении талисманов руну Хагалац используют в тех случаях, когда хотят разорвать замкнутый круг; выйти из исчерпавшей себя, но затянувшейся ситуации. Ее призывают на помощь тогда, когда можно уверенно сказать себе: «Что бы ни получилось в результате, это будет лучше чем то, что есть сейчас».
С третьей попытки выхожу из подземного перехода в нужном месте, почти бегом преодолеваю два квартала, влетаю в помпезное здание центрального телеграфа. Там царит субтропическая духота, но очереди, к счастью, нет.
– Мне нужно поговорить с Дюссельдорфом.
– Со всем населением Дюссельдорфа сразу? – Белокурая девушка в окошке смеется.
Она немного похожа на Клару, и это кажется мне добрым знаком.
– Конечно, со всем населением. Но начать я планирую вот с этого номера…
Диктую номер, но она не слушает.
– Это мне ни к чему, сами его наберете. Сколько говорить будете? Пять минут? Давайте деньги.
Она называет сумму (я, честно говоря, предполагал, что звонок в Германию обойдется куда дороже). Достаю деньги. Пока все путем.
– Проходите в четвертую кабинку, правила набора номера описаны в инструкции. Прочитайте ее внимательно. По крайней мере, будете уверены, что набрали именно тот номер, который вам требовался.
– Спасибо.
Я демонстрирую свои последние достижения в области конструирования обаятельных улыбок, но девушка уже отвернулась. Ну и ладно, не до того сейчас. Науку покорения столичных девичьих сердец будем осваивать позже. Наверняка выяснится, что тут есть какие-то свои тонкости, нюансы и прочие секреты мастерства…
Уединяюсь в переговорной кабинке, похожей на обычную телефонную будку, читаю инструкцию. Хвала Аллаху, все вроде бы внятно описано. Вращаю диск, набираю код страны, код города, номер. Руки трясутся, как у запойного пьянчуги, откупоривающего поутру пивную бутылку, – стыдно!
Мне отвечает женщина, но не Клара, это я сразу понял. Голос не тот, да и русского языка она, в отличие от моей покровительницы, не знает. Застегиваю душу на все пуговицы, собираю волю в кулак, вспоминаю известные мне немецкие слова, торопливо, пока собеседница не бросила трубку, говорю: «Клара, битте. Их бин Макс». На том конце провода разражаются страстным монологом, из которого я не понимаю ни словечка. Предлагаю говорить по-английски; по счастью, язык сей дама, вероятно, учила в школе, а потом забросила: ее словарный запас точно не больше моего, но и не намного меньше, так что можно договориться.
Я снова прошу позвать к телефону Клару. Выясняю, что женщины с таким именем здесь нет, зато имеются Ханнелора, Биргит
Да нет, ничего. Совершенно ничего удивительного, конечно же. Разве я не предчувствовал, что этим все и закончится? Предчувствовал. Более того, знал. И нечего теперь морду воротить от реального положения дел. Жизнь продолжается. Я вежливо прощаюсь и кладу трубку. Смотри-ка, уложился в две минуты вместо пяти. Умница.
Но так просто я не сдаюсь. Пока телефон под рукой, нужно завершить следствие по делу «неуловимой Клары». Снова иду к прекрасной телефонистке, плач'y, возвращаюсь в будку. Звоню Торману. Выясняю, что он снова «на рыбалке». Волосы дыбом от такого дивного стечения обстоятельств: я начинаю полагать, что Сашкина «рыбалка» – событие того же порядка, что и путаница с телефонными номерами Клары. Способ отрезать меня от прошлого, от славной старой судьбы, которую я совершенно добровольно сменил на новую – на фига оно мне приспичило?! Нет ответа на этот вопрос. Так случилось, и все.
Последняя попытка. Вспоминаю, что моих иностранцев поначалу выгуливал Миша Брахмин. Наверняка и координатами они обменялись, дабы иметь возможность когда-нибудь повторно обрести родственную душу, иначе быть не может.
Обзваниваю общих знакомых. С пятой попытки добываю его телефон. Застаю Брахмана (о чудо!) дома. Чувак, конечно, удивлен: прежде мы были едва знакомы. Но держится корректно, на фиг не посылает. Дескать, рад помочь.
Он-то, может, и рад…
А я выясняю, что никакие слависты в мае к нам в город не приезжали, а если и приезжали, то он, Брахман, к сожалению, не в курсе, хотя уж ему-то сам бог велел знать о таких визитах, поскольку…
Дальше я почти не слушаю. Не приезжали, значит. А Сашка между тем рассказывал, что именно Брахман привел наших маленьких и пушистых зарубежных гостей в «Белый», да еще и общению Тормана с его подопечными был бы рад воспрепятствовать, но не смог… Не приезжали, ага. Бред. Собачий. Овчарочий, спаниелий, добермановый, сенбернарный бред. Гав!
Однако я все же не лаю в трубку, а говорю по-человечьи, как заведено меж нами, двуногими заложниками небесных волеизъявлений. Вежливо благодарю Мишу за предоставленную информацию. В конце концов, он не виноват, что полученные сведения вполне могут свести меня с ума. Не его это печаль.
Мои проблемы.
70. Дике
Неумолимая Дике хранит ключи от ворот, через которые пролегают пути дня и ночи.
Иду по улице Горького. Ноги заплетаются, в голове пусто после давешних телефонных переговоров. Ясно одно: поработать на благо проекта «Мизантропия» мне, вероятно, не придется, поскольку работодателей моих то ли вовсе не существует, то ли просто связь с ними установить невозможно… Ну и ладно. Жил я ведь как-то прежде без иностранных инвестиций, и ничего…
Неясно же теперь все остальное. Обдумывать метафизическую сущность происшествия не хочется: занятие скорее опасное, чем полезное. Поэтому стараюсь размышлять исключительно о практической стороне проблемы. Например, что мне делать дальше? Тоже повод для умственного усилия, ничем не хуже прочих. Домой возвращаться не хочется… даже не так – не можется. Невозможно вернуться, это я знал еще несколько дней назад, когда вышел из поезда. Зачем-то мне нужно пока быть тут, в Москве. Почему – понятия не имею. Но знаю: так надо.