Энциклопедия внутренних путешествий. Путь психонавта
Шрифт:
Те из нас, кому довелось испытать воздействие психоделиков на себе и использовать их в работе, знали о том, какие большие перспективы они открывают, не только в психиатрии, психологии и психотерапии, но и для современного общества в целом. Мы были чрезвычайно огорчены массовой истерией, охватившей не только рядовую публику, но также медицинские и академические круги. Особого внимания заслуживает тот аспект всеобщей истерии, который указывает на лживый характер пропаганды запрета наркотиков и роли, которую в этом сыграли нечистоплотные и охочие до сенсаций журналисты.
В конце 1960-х годов Маймон Коэн и его коллеги, исследователи Государственного нью-йоркского университета в Буффало, отметили
Какой-то безответственный журналист опубликовал статью с большим неразборчивым снимком под заголовком: «ДАЖЕ ЕДИНОКРАТНОЕ УПОТРЕБЛЕНИЕ ЛСД МОЖЕТ ПРИВЕСТИ К РОЖДЕНИЮ РЕБЕНКА С ОТКЛОНЕНИЯМИ». Абсурдность подобного заявления очевидна, поскольку некоторые дети рождаются так или иначе с отклонениями, независимо от того, что делают или не делают их матери. Метод, применявшийся в этих исследованиях, сам по себе был ошибочный, как нам удалось выяснить в совместном исследовании с его автором Джо Хин Джио, цитогенетиком индонезийско-американского происхождения из Национального центра исследования здоровья. В ходе этого эксперимента ему не удалось отличить кровь наших пациентов, принявших высокую дозу ЛСД, от крови из пробирки. Уолтеру Хьюстану Кларку, несколько лет проработавшему в нашем институте волонтером, удалось получить образец крови Лири, который принял к тому времени сотни доз ЛСД, и отправить его на анализы. Доктору Джио не удалось обнаружить ничего необычного в крови Лири. Я включил обширный обзор литературы по ЛСД, хромосомам и генетике в приложении к моей книге «ЛСД-психотерапия» (Grof, 1980).
Истерика по поводу психоделиков в стране трагическим образом скомпрометировала и поставила вне закона инструмент с невероятным терапевтическим потенциалом, который, при правильном понимании и применении, смог бы оказать противодействие тенденциям индустриальной цивилизации, ведущим к разрушению и самоуничтожению. В особенности печально было наблюдать реакцию Альберта Хофманна, отца ЛСД и других психоделиков, на то, как его «чудо-ребенок» был превращен в «трудного ребенка» и как стремительно меркло его видение Нового Элевсина (Hofmann, 2005).
Кое-кто из исследователей, работавших с психоделиками, принял ситуацию и неохотно вернулся к своей психиатрической практике, которая теперь казалась скучной и безжизненной на фоне только что открывшихся захватывающих терапевтических перспектив. Остальные, понимая ограничения вербальной терапии, решили прибегнуть к экспериментальным методам без использования веществ. Большое количество терапевтов, убежденное в ценности психоделиков, решили не лишать своих клиентов преимуществ, которыми обладают эти вещества, и либо продолжили свою деятельность подпольно (Stolaroff, 1997 и Shroder, 2014), либо нашли лазейки в законодательстве и продолжили работу легально и полулегально. Благодаря такому развитию событий искусство ассистирования во время психоделических сеансов не было утеряно.
Шульгины и эпоха энтеогенов
Несмотря на легальные препоны, четыре десятилетия, в течение которых традиционные исследования были практически невозможны, стали чрезвычайно важной главой в истории психонавтики. И в этом заслуга Александра «Саши» Шульгина из Калифорнии – блестящего специалиста по органической химии, психофармаколога и писателя. Саша разработал новый метод синтезирования 3,4
Лео познакомил с этим веществом сотни психологов и терапевтов по всей стране (Shroder, 1997). В 1970-х годах МДМА стало очень популярным психотерапевтическим инструментом, особенно эффективным при работе с парами и с теми, кто страдает от посттравматического стресса. Благодаря его свойству вызывать эмпатию, симпатию, эмоциональную близость, открытость и единство МДМА часто называли эмпатогеном или энтактогеном (от греч. en «в» и лат. tactus «прикосновение»). Он имеет репутацию препарата, спасшего многие отношения и браки, находившиеся под угрозой.
Саша Шульгин проявил гениальную изобретательность и синтезировал большое количество психоактивных веществ. Начиная с 1960 года он со своей женой Анной и узкой группой друзей регулярно испытывал собственные творения. Они выработали систематический подход для классификации воздействия различных веществ, известный как Рейтинг по шкале Шульгина, с соответствующим словарем для описания их визуального, звукового и физического воздействия. Саша лично испытывал сотни препаратов, главным образом аналогов различных фенэтиламинов – группы, содержащей МДМА, мескалин и семейство психоделиков 2С (фенэтиламины с метокси-группами на 2 и 5 позициях бензольного кольца), триптамины N, N-диметилтриптамин (ДМТ) и 4-метокси-ДМТ псилоцибин и псилоцин). Существует огромное количество легких вариаций вещества, имеющих различный эффект, и все они были тщательно описаны Шульгиным в лабораторных записках.
В 1991 и 1997 годах Шульгины опубликовали открытия, сделанные на протяжении своих многолетних беспрецедентных исследований, в двух томах с эзотерическим названием PiHKAL и TiHKAL. Эти книги – кладезь драгоценной информации для психонавтов – за время, прошедшее с момента публикации, стали классикой жанра. Зашифрованные названия этих двух томов представляют собой некое сочетание технической информации в отношении содержания и свидетельство страстного и необычного поиска Шульгиных. PiHKAL – аббревиатура английского «Фенэтиламины, которые я узнал и полюбил», а TiHKAL – «Триптамины, которые я узнал и полюбил» (Шульгин и Шульгина, 1991 и 1997). Благодаря своей выдающейся деятельности на поприще психоделических исследований и удачному дизайну психоделических веществ Саша получил титул «Крестного отца психоделиков».
Саша до сих пор пользуется огромной любовью тысяч людей, для которых его труды оказались полезными и жизнь которых преобразилась благодаря разработанным им веществам. Те из нас, кому довелось посетить его дом и увидеть лабораторию, не могли поверить, что это то место, где он произвел множество психоактивных веществ. Эта комнатушка, размером четыре на четыре метра, была больше похожа на мастерскую средневекового алхимика, чем на современную лабораторию. Но в официальных кругах по поводу проекта Шульгина энтузиазма было значительно меньше. Ричард Мейер, официальный представитель Управления по борьбе с наркотиками Сан-Франциско, заявил: «Мы считаем, что эти книги – не что иное, как сборники рецептов по приготовлению незаконных наркотиков. Наши агенты сообщают о том, что находят эти книги во всех подпольных лабораториях, где совершаются рейды».