Эндора
Шрифт:
Лиза отрицательно качнула головой и опустилась в неудобное твердое кресло. Посмотрела в сторону графина на столике — пусто.
— Там и гарпии бывают? — спросила она: из вежливости, просто играя роль покорной жертвы. Слабый как безропотная игрушка сильного — та модель, которая позволяет легко пустить пыль в глаза. Рудин кивнул. Прошелся туда-сюда по комнате, спрятав руки в карманы тонкого дорогого пальто.
— Сейчас, — с нажимом сказал он, — очень важно, чтобы ничто не помешало моему замыслу. Спрашиваю еще раз: они ушли именно здесь?
Лиза хотела было спросить, с чего это он вдруг усомнился в ее словах и почему сам не чувствует остаточных
— Да. Здесь, в этой комнате.
— Хорошо, — сказал Рудин с какой-то странной, необычной для него мягкостью в голосе. — Я слишком много поставил на карту, видишь ли. Так значит, ты была в Параллели только с краю?
— Да, — откликнулась Лиза, не понимая, куда он клонит. Рудин снял пальто, сбросил его на смятую кровать и красивым жестом протянул Лизе руку, словно приглашал на танец. Лиза послушно встала, и Рудин притянул ее к себе и негромко, почти неслышно произнес:
— Тогда держись. И не бойся.
Некоторое время ничего не происходило, и Лиза, плотно прижатая к груди гхоула, слушала далекий размеренный стук его сердца, и думала о том, что ей не хватает воздуха. А потом неожиданно стало темно. Тьма была абсолютной, непроницаемой, не знавшей о том, что бывает свет. Лиза куда-то падала сквозь эту тьму и, кажется, кричала — умоляла Рудина не разжимать рук. Шелк рубашки, к которому она прижималась лицом, медленно менялся — грубел, обретая холодную непроницаемость металла, человеческая ладонь на плече Лизы покрывалась ледяными пластинками латной перчатки, и, когда свет ворвался во тьму, выжигая глаза, где-то далеко и рядом прозвучало влажное хлопанье тяжелых крыльев, а Лиза ощутила запах ветра чужого мира.
Крылатое существо, державшее Лизу в объятиях, скользило по воздушным потокам, то лениво ловя ветер, то срываясь в небо. Ветер то ласково покачивал их в прохладных ладонях, то безжалостно забивался в горло, не давая дышать. Голубой купол неба вставал на дыбы — а потом возвращался на прежнее место, чтобы в следующий миг снова изменить положение. Квадратики лоскутного одеяла земли внизу качались, словно земля была морем.
Пальцы Лизы скользили по влажной зеркальной глади лат в безнадежной попытке удержаться, если Рудину придет в голову блажь разжать руки и сбросить ее вниз. Кажется, Лиза кричала — до тех пор, пока окончательно не сорвала голос; кажется, откуда-то сбоку величаво выплыла выпуклая гладь моря с алыми соринками — парусами кораблей — и толстым шнуром впадавшей в него реки. Солнце, кокетливо укутываясь румяной шалью облаков, шло к закату. А потом Рудин сорвался вниз в пологом пике, и земля вдруг стала очень близко и бросилась в лицо, оглушив запахом цветущих растений, пролившегося дождя и солнечного ветра.
На какое-то время сознание Лизы помутилось — она снова стала четко воспринимать мир только после того, как человек в нестерпимо сияющих серебряных доспехах мягко опустил ее на траву и, отойдя в сторону, вскинул голову к небу, подставив лицо вечернему ветру. Закатное солнце залило его алым светом, и казалось, что серебряный нагрудник, богато украшенный резными фигурками, покрыт кровью. Огромные белые крылья медленно складывались за спиной перо к перу. Только сейчас, когда обветренное лицо нестерпимо жгло, а глаза, казалось, никогда не смогут закрыться, Лиза увидела тонкий зубастый обруч золотой короны на голове гхоула.
Рудин очень сильно изменился — стал выше ростом и шире в плечах, прежде коротко
— Вставай, — произнес он. Голос изменился тоже, став бархатнее, богаче на оттенки. Где-то в его глубине извивалось обещание мучительной смерти в случае неповиновения. Опершись на руку, Лиза легко поднялась на ноги и подумала, что мучительно хочет воды. Любой, даже самой грязной и гнилой. Хотя бы в лужу лицо опустить.
— Вы очаровательны, мадам, — здоровая половина лица Рудина дрогнула в улыбке, вторая, испещренная белыми росчерками шрамов, осталась неподвижной. — Добро пожаловать домой.
Лиза жалко улыбнулась: желание погрузиться в воду становилось нестерпимым, и она почему-то знала, что Рудин прекрасно это понимает. Откуда-то сзади появился мелкий дробный звук, неприятно стегнувший по натянутым нервам, и, оглянувшись, Лиза увидела белый отряд всадников. Серебряные латы тускло блестели в свете заходящего солнца, молочные растрепанные султаны на головах лошадей трепетали на ветру, треугольные знамена казались высунутыми окровавленными языками. Всадники приблизились и, взяв Рудина и Лизу в кольцо, дружно сняли шлемы и склонили головы.
— Приветствуем тебя, владыка, — прошелестели голоса. Рудин скользнул по ним тяжелым пристальным взглядом и произнес:
— Приветствую достойных.
Глава 10
— Ох, тысяча богов… Ну что вы, дорогая моя, что вы. Не стоит так пугаться, это всего лишь медицинская капсула. Что вы…
Катю похлопали по щекам — осторожно, но достаточно сильно, чтобы привести в сознание. Открыв глаза, она вздохнула с облегчением: безглазого многорукого исполина, поднявшегося из воды бассейна, нигде не было. Над Катей склонился невысокий пухлый человечек, одетый, как и все здесь, в красное с золотым одеяние. Его длинные седые волосы были уложены в замысловатую прическу, перевитую нитями алых бусин, а количество перстней было таким, что Катя невольно задалась вопросом, как у него не ломаются пальцы.
— Хвала тысяче богов! — воскликнул человечек и с величайшей осторожностью помог Кате подняться на ноги. — Ну, вот! — довольно воскликнул человечек, когда Катя испуганно осмотрелась по сторонам и снова не обнаружила ни следа чудовища. Эльдара, впрочем, тоже не было видно. — Я рад приветствовать вас, дорогая эндора, в своем скромном жилище. Я Кадес, хозяин здешних мест.
— Здравствуйте, — сказала Катя. — А это существо… где оно? И где Эльдар, мой спутник?
Кадес расплылся в довольной улыбке, словно Катя невольно похвалила то, что он сделал сам.
— Это не существо, — произнес он. — Оно не живое. Это медицинская капсула, я вынужден проводить в ней большую часть дня. И да, это плод моих долгих изысканий и трудов. А сейчас к его услугам прибегает и ваш друг дракон. У него, насколько я понял, сильное растяжение мышц правого крыла.
По воде бассейна пробежала легкая, едва заметная рябь, словно нечто огромное пришло в движение на дне, и Катя почувствовала, как внутренности охватывает холод. Чем бы ни было многорукое уродливое создание, живым существом или каким-то прибором, она не горела желанием увидеть его снова.