Энджелл, Перл и Маленький Божок

Грэм Уинстон

Она откусила сандвич, но аппетит вдруг пропал.

— Я устала, лучше поем в постели. Если… если этот человек снова явится, скажи ему, что я уже в постели и сплю, хорошо?

Рэйчел спросила:

— Значит, ты его знаешь?

— Да, я пару раз с ним встречалась. Но он не в моем вкусе.

— Пожалуй, верно, это не твой тип. Так я постараюсь от него отделаться, да?

— Да, пожалуйста.

— Если ты не моя дочь, не думай, что я за тебя не отвечаю, — продолжала Рэйчел. — Твой отец обвинит меня, если ты попадешь в беду.

— Да нет, не стоит волноваться.

Ни в какую беду я не попала.

— Твой отец человек в высшей степени порядочный. Ты это знаешь. Может, оттого, что он родился не в Англии. Он прожил в этом доме двадцать два года, и все соседи на этой улице его уважают. Вечно слышишь: «Доброе утро, мистер Фридель», «Добрый вечер, мистер Фридель». И оба наши мальчика ходят в среднюю школу. Поэтому веди себя осторожней, как ради него, так и ради самой себя.

— А когда я давала ему повод для волнений? Когда?

— Нет-нет… — Рэйчел закивала головой, на лоб упала прядь крашеных волос. — Ты всегда была разумной девочкой. Но в последнее время стала более скрытной, не говоришь, куда идешь или где была. Твой отец это заметил. А ты хорошенькая, хотя и слишком высокая, — тут недолго и в беду попасть.

Спальня Перл выходила окнами на улицу, и, прежде чем выключить свет, она задернула шторы и посмотрела через щелку в окно. Кругом было безлюдно и тихо. Но тут она увидела бегущего человека. Сердце ее бешено заколотилось. К счастью, фигура промелькнула мимо, и она снова стала глядеть направо и налево, не прячется ли кто-нибудь за стоящими у тротуара машинами.

Но никого не было, и он так и не появлялся. В субботу и воскресенье он тоже никак не давал о себе знать.

Ее работа начиналась без четверти девять, а это означало, что из дому ей нужно было каждое утро выходить в половине восьмого, чтобы доехать на автобусе и успеть на поезд в 7.55.

Следующий понедельник перевернул все.

Когда он сел рядом с ней в поезде, она была уже наполовину готова к встрече. Беда в том, что любая подготовка не избавляет от испуга, потому что к самому событию подготовиться невозможно, ждешь только, что оно должно произойти.

Вагон был без купе, такой, где пассажиры сидят по двое с каждой стороны напротив друг друга, а посредине проход. Он, должно быть, стоял рядом позади нее, потому что, когда подошел поезд, началась обычная толкучка и в одно мгновение все места оказались заняты и проходы забиты. Поэтому при всем желании она не могла встать и уйти, и так они сидели в полном молчании до тех пор, пока поезд не застучал по рельсам. Двое сидящих напротив мужчин делового вида с трудом развернули в этом стесненном пространстве газеты. Перл открыла сумочку, вынула роман в карманном издании и принялась за чтение.

— Тебя вчера вечером не было дома, — сказал он.

Черный свитер и черные габардиновые брюки, рубашка цвета сливы, желтый галстук. Прошел месяц, как она с ним виделась, и он показался ей совсем не таким, каким она его помнила, и в то же время это был Божок, собственной персоной. Менее опасный, более простой, совершенно заурядный; шоферишка какой-то, профессиональный боксер низшего разряда; неприятный голос, неотесанный, дешевка да и только. Как она могла вообще обратить на него внимание? К тому же еще и бояться. Но все тот же красивый профиль, те же темные живые глаза, гладкая, смуглая кожа, буйная шевелюра, олицетворение энергии, пылкой эгоистичной энергии, так и прущей из каждой его поры; упругие мускулы, сильные, ищущие руки, быстрые, как рапира, полные жизни, нахальные. Она согнула обложку, пошире открыла книгу.

Он сказал:

— Как прошел отпуск? Сногсшибательно? Хорошо походила на лыжах? Я был занят. А то бы пришел раньше.

Понизив голос, она ответила:

— Я не хочу с вами разговаривать. Оставьте меня, пожалуйста, в покое.

— Да брось! Может, тогда вечером я немного перегнул. Но ты напрасно поддалась панике. Я бы тебя и пальцем не тронул. Честно. Это не в моих правилах.

— И не в моих тоже.

— Ну, хорошо, извини меня за тот вечер. Я же сказал. Извини меня. Мы просто друг друга не поняли, верно?

Сосед напротив свернул «Дейли телеграф» и взглянул на них.

Годфри продолжал:

— Здорово ты меня в тот вечер обвела вокруг пальца. Как ты добралась до дому?

Она не ответила.

— Не хочешь со мной знаться потому, что я простой шофер? Придаешь этому значение? Дружишь с важными шишками, с мелкотой не водишься? Это временно, дай только взять разгон. Все боксеры подрабатывают, пока им не улыбнется судьба. А мне уже недолго ждать, это уж точно. В следующем месяце у меня бой с Бобом Сандерсом.

— Прошу вас, оставьте меня, — повторила она. — Не знаю, как у вас хватило наглости, бесстыдства прийти и…

— Что? Мы просто не поладили прошлый раз, вот и все. Я же сказал, что прошу прощения. После такого боя, как в тот вечер, чувствуешь себя, словно пьяный, никак не можешь расслабиться. Не можешь, и все тут, а встретишься с девушкой — и помогает. Аж за живое берет, вот как. Поэтому мы тогда и не поладили. Но в следующий раз все будет по-другому. Можешь на меня положиться!

Поезд с грохотом мчался вперед. Рука его дотронулась до ее руки. Словно прикосновение железа, но железа, в котором заложено что-то магнетическое. Она чувствовала себя словно загнанное животное. А что, если сказать: этот человек ко мне пристает! Будьте добры, попросите его оставить меня в покое. «Дейли телеграф» и «Миррор», сидящие напротив, придут в замешательство, будут недовольны. В чем ты его, собственно, обвиняешь? Те синяки и царапины давным-давно прошли.

— Я сегодня весь день свободен, — сказал он. — Впервые за много недель. Можем обколесить весь город. Классно поужинаем. И я тебя пальцем не трону. Ей богу. Слово Годфри.

Станция Клэпэм. Что ее ждет, когда они приедут на вокзал Виктории?

— Ты совсем не такая, как другие чувихи… другие девушки. Это кое-что значит. Честное слово, ты меня раззадорила. Никогда со мной такого не бывало, поверь мне. Я все время думаю о тебе. А ты-то хоть раз обо мне вспомнила?

Тут она посмотрела на него, глаза их встретились.