Энджелл, Перл и Маленький Божок
Шрифт:
— А мне он показался скорее драчуном, чем боксером.
— Он прирожденный драчун, но и боксер тоже. Он заносчив и слишком много о себе воображает, но, если я его хорошо подготовлю, тысяча фунтов — ничто по сравнению с тем, что я на нем заработаю. Грош мне цена, если я позволю, чтобы его исколошматила какая-нибудь звезда.
— Значит, по-вашему, он может стать чемпионом Великобритании?
— По-моему, у него есть для этого данные. Все зависит от того, что из него выйдет, какая у него хватка и
— Мой знакомый может поднять цену до двух тысяч.
— Все-таки какой дьявол в него вселился? Пусть проверится у психиатра. К чему эта вендетта? Вы, Бирман, не новичок, — нетерпеливо продолжал Дэвис. — Наверняка знаете каких-нибудь подонков, готовых на все. За две тысячи у вас нет нужды непременно избивать его на ринге. За такие денежки вы можете нанять пару уголовников в Бирмингаме или Ливерпуле, чтобы они явились сюда, прикончили Брауна, а тело вышвырнули в реку. Ну да не мне вас учить.
— Все это так. Да только мой знакомый добропорядочный гражданин и…
— Добропорядочный?
— Весьма, но у него лопнуло терпение… Во всяком случае, он не жаждет крови такой ценой. Он уважает законы и слишком осторожен, чтобы их нарушать, однако по личным причинам хочет, чтобы Браун потерпел поражение.
Джуд Дэвис мизинцем поковырял в ухе.
— Да поймите, как ни планируй, из этого ничего не выйдет. Как ни устраивай, его противник все равно будет фаворитом, пропащее ваше дело. Ваш клиент ни за что не получит обратно эти две тысячи, все равно что пустить их на ветер. А мозги ему проверить следует.
Бирман учуял первую брешь в ранее неприступной позиции Дэвиса. Переход от враждебности к любопытству — извечный путь соблазна.
— Предложение остается в силе, может, вы подумаете о нем денек-другой?
— Оставляйте его где хотите, можете даже его куда-нибудь засунуть.
— Тут надо поразмыслить, мистер Дэвис, только и всего. Войдите в мое положение. Я тоже считаю, что мой знакомый спятил. Но это его деньги, он ими распоряжается, могу ли я ему препятствовать? Или вы?
— Он слишком много за них хочет.
— Что ж, вам за это много и платят.
Их взгляды встретились. Джуд Дэвис покачал головой.
— Вот уж поистине кого только не встретишь.
— Возьмите мою визитную карточку, — сказал Бирман.
— Бросьте ее в мусорницу.
— Ни в коем случае, — Бирман поднялся, и в свете неприкрытой лампы его лысый череп засиял, как лакированный.
— Я оставлю ее вам. Обдумайте мое предложение. Обдумайте, только и всего, мистер Дэвис. Это немалые деньги. Вы не проиграете.
— Но Браун может проиграть, — сказал Дэвис.
— Вот тут вы правы. Браун может проиграть. Но что он проиграет? Один-единственный бой? Не сомневаюсь, мой клиент хотел бы, чтобы от Брауна осталось мокрое место, но кто может
Дэвис снял очки в золотой оправе.
— На чьей вы стороне, Бирман?
— Ни на чьей, дорогой мой. Я просто выполняю порученную мне работу.
— Я теперь включен в список, — сказал Годфри, — это уже кое-что. Это значит, что я на пути наверх! Это значит, что меня знают. Теперь у меня имя! Целый год я проторчал у Роба Робинса, и все без толку. А теперь иду в гору, Устричка. Это уж точно.
— Годфри, — сказала она. — Годфри, мне кажется, мы не можем так больше встречаться.
— Что? Почему?
— Опасно. Я боюсь.
— Боишься Уилфреда? Брось!
— Нет, правда боюсь. Ты считаешь, что он нам ничего не сделает. Но ведь я его жена. Он мой муж. Я не хочу, чтобы он обо всем узнал, по крайней мере, не сейчас и не таким образом. Представь себе, вдруг он случайно вернется и нас застанет. Мне неприятно его обманывать. Я мучаюсь. Правда.
— Но тебе не неприятно быть со мной.
— Конечно нет. Когда мы вместе… Просто не знаю, что со мной происходит. С тобой все по-другому. Ты знаешь…
— Да, знаю. Знаю. И это самое главное, верно?
— Да, верно. И все-таки не найти ли нам другое место? Ты ведь предлагал снять комнату.
— Я думал об этом. — Годфри стремительно провел рукой по волосам, отчего шевелюра его поднялась дыбом, наподобие гребня какаду. — Как насчет того, чтобы приходить ко мне?
— К тебе? На Уилтон-Кресчент? Там ведь леди Воспер.
— Помню. Разве об этом можно забыть? Но теперь она больше не встает с постели. Только когда ходит в туалет. В моей комнате мы будем в безопасности. Она не заходила туда уже с полгода.
— Не смогу! Я умру от страха.
— Я тебя успокою. Я это умею, ты знаешь.
— Нет. Ни за что не соглашусь. Это еще хуже, чем здесь. Как у тебя язык повернулся такое предложить?
— Ладно, ладно, я только спросил. Забудь, и все. Не нервничай.
— Который час?
— Еще рано. Четыре. Времени сколько угодно. Вытащи подушку из-под головы.
Немного спустя в соседней комнате зазвонил телефон. Они молча слушали, а он все звонил и звонил. Перл приподнялась, но Годфри не пускал.