Энджелл, Перл и Маленький Божок

Грэм Уинстон

В клубе готовили великолепный хлебный пудинг, сочный, нежный, с обилием изюма, и после котлет он заказал порцию пудинга. И по мере того как жилет становился теснее и процесс насыщения приближался к концу, он ощущал, как исчезает враждебность к навязчивому, назойливому человеку, сидящему напротив, который вот уже минут десять как погрузился в испуганное молчание. Энджелл понемногу заговорил сам, и они вместе встали из-за стола и вместе провели время внизу за кофе, брэнди и сигарами. Когда они распрощались, было уже 3.30, и,

хотя Энджелл по-прежнему был очень несчастлив, он был менее несчастлив, чем прежде. Он был сердит, и ему хотелось спать. У клуба стояло такси, он его подозвал и через несколько минут уже расплачивался у дверей своего дома.

— Кто там? — крикнула Перл из кухни, когда он вошел. — Это вы, Уилфред? Все благополучно?

— Да, спасибо. Все благополучно.

Она вышла навстречу, спокойная, красивая и абсолютно не изменившаяся. Положила ему руки на плечи и поцеловала в щеку. Мягкие губы. Запах духов. Лживые губы. Низкая обманщица.

— А ну-ка угадайте!

— Что?

— Он ваш!

— Кто — Каналетто?

— Да. Он достался вам за четыре тысячи сто гиней. Это ведь куда меньше той суммы, что вы готовы были заплатить?

— Той, что готов был заплатить сэр Фрэнсис.

— Все закончилось очень быстро. Я еще могла уследить за торгами. И вдруг тишина, и аукционист ударил молоточком и объявил: «Продана за четыре тысячи сто гиней мистеру Энджеллу». Вот и все.

— Прекрасно.

— Вы хорошо съездили? Успешно?

— Весьма успешно, спасибо.

— На этот раз обошлось без тумана? И вас не отправили в Цюрих?

— Нет, не отправили. — Энджелл поднес руку ко рту и икнул.

Теперь при встрече, ни он, ни она не показывали своего смущения. Хранимая каждым тайна не отражалась на их лицах. Маску было носить не труднее, чем новое платье.

— Вы выглядите усталым, Уилфред.

— Я действительно немного устал. На новом месте плохо спится.

— Вы пойдете в контору? Или хотите, я приготовлю чай?

— Я поел. В самолете поел. — Он снял шляпу и пальто. — Мне, пожалуй, следует отдохнуть.

— Несомненно, — согласилась она. — Похоже, что вам надо отдохнуть. Даже обязательно.

Флора Воспер спросила:

— Ты купил себе новый халат?

— Угу, — ответил Годфри. — Такой, как вы мне посоветовали. С именем и всем прочим.

— Ну и халат был на тебе в Альберт-Холле! Слишком яркий, кричащий.

— Тот вы мне тоже купили.

— Чепуха. Наверное, ты сам купил на мои деньги.

— Наверное. Во всяком случае, этот классом повыше. Пожалуй, мне пора идти.

— Проклятая жизнь. Я болею и, наверное, так и не увижу своего малыша на ринге.

— Будь вы здоровы, леди В., все равно вам этого не видать. Я же вам говорил. Это только для петушков.

— Что ж, мне остается телевизор. Почему, дьявол их побери, они не показывают матч по телевидению? Ты собрал свои вещи?

— Сумка

уже в прихожей. Кажется, я ничего не забыл. Полотенца, бандаж, тренировочный шлем, тапочки для душа. У меня всего одна капа, но мне больше и не требуется.

— Хочешь, возьми у меня одеколон. Фредди Тисдейл прислал мне громадную бутыль, когда я была в клинике. Не знаю, зачем, я никогда им не пользуюсь.

— Спасибо, у меня есть.

— Возьми брэнда.

— Нет, оно мне никогда не требуется.

— Твой противник тяжелее тебя, Годфри?

Годфри вздохнул, но терпеливо объяснил:

— На три фунта на контрольном взвешивании, только и всего. Но для него это не козырь, я же вам говорил, ему придется их согнать, чтобы войти в норму. У меня: восемь стоунов и десять фунтов, это куда лучше. Не о чем беспокоиться. Ну, мне пора.

— Какой он, этот Гудфеллоу? Ты его видел?

— Мельком. Ничего особенного. Выше меня. Короткие волосы. Маленькие глаза. Не слишком ладно скроен. Неплохая мускулатура.

— В газете пишут, что он не знал ни одного поражения.

— Что ж, когда-нибудь узнает. К тому же он провел всего десять профессиональных боев.

— Смотри, как бы он не попортил твою красивую мордашку. Обидно будет, особенно теперь. Мне, наверное, уже не долго ею любоваться.

— Бросьте эти разговоры, слышите. А то еще накаркаете беду перед боем.

— Значит, со мной тебе одна беда?

— А вы как думали? Поэтому я за вас и держусь.

— Поцелуй меня на прощанье.

— Будь у меня время, я бы этим не ограничился.

Он поцеловал ее. Она на секунду задержала его лицо.

— От меня пахнет?

— Чем? Что еще за выдумки?

— От больных часто пахнет. В старые времена врачи определяли таким образом болезнь. Ты мне скажешь, если от меня начнет пахнуть?

Он высвободился из ее рук.

— Кошмарная старушенция, — сказал он. — Сил нет. Ложитесь и лежите спокойно. Думайте о Маленьком Божке, который там, на ринге, защищает свою жизнь и честь.

— Одним словом, Гудфеллоу, — не жди пощады.

Он усмехнулся и похлопал ее по щеке.

— Точно. Вы попали в самую точку, ваше высочество. А теперь пока.

Он поймал такси и вскоре был на Пикадилли. Не приходилось и сравнивать этот бой со встречами в Бетнал-Грин или даже в Альберт-Холле. Толстые пушистые ковры от стены до стены, разодетые важные официанты, запах кушаний и сигар, звон посуды, непривычная для бокса роскошная обстановка; оглядываясь по сторонам, Годфри прошел на четвертый этаж: повсюду висели люстры, даже в раздевалках. Дело тут явно было поставлено на широкую ногу, вся эта вшивая публика выряжалась, как на бал, и принималась за шикарный обед с вином и прочим; а затем, когда они нажирались, все шли в зал с рингом, рассаживались вокруг, смотрели бокс и одновременно накачивались до потери сознания.