Энеата. Воин и Солнце
Шрифт:
– Чего? – пробормотала она, воззрившись на гостью.
– Нунна! Его нигде нет. И, кстати, сумки его тоже. Я посмотрела.
– Наверное, пошёл прогуляться.
– Прежде рассвета? Никто из домашних не видел, чтобы он выходил.
Энеата вздохнула и сказала:
– А где Амар?
– Внизу, рассказывает кухарке, где что можно брать.
– Скажи ему, чтобы пошёл и поспрашивал соседей, не видел ли кто Нунну. Сейчас я оденусь и приду.
Когда Энеата, умывшись, заплетя волосы в косу и одевшись в подобающее дню облачение, спустилась вниз, в прихожую, Фазмира
– Ну что?
– Амар ушёл, и Кайра пошла с ним. Гияма готовит. Торм ищет в саду. Ты ведь не возражаешь, что Гияма будет брать продукты?
– Будьте как дома. Ты сказала, Нунна забрал сумки?
– Да, одну сумку, своё оружие и часть наших денег.
– Оставайся дома, я пойду поспрашиваю людей.
Фазмира кивнула, наконец остановившись, но всё же нервно сжимая ладони.
Поблагодарив соседку, Энеата развернулась в противоположную сторону, решив, что Нунна догадается покинуть город через другие ворота, не ведущие к дороге на Энаран и к речному порту, чтобы не вызывать подозрений.
Девушка старалась хотя бы казаться спокойной и рассудительной, но волнение всё сильнее охватывало её. Хоть с детьми энаранского судьи она познакомилась совсем недавно, Энеата переживала о них даже сильнее, чем могла бы о ком-то давно известном.
Сегодня в дозоре на дальних воротах, к счастью Энеаты, служил её знакомый, молодой воин Шиан.
Выслушав короткий рассказ Энеаты, стражник сообщил, что чуть раньше некий Нунна пытался покинуть город. Но у стражников был приказ задерживать всех, кто прибыл из Энарана, особенно представителей знатных родов.
– Я могу узнать у эсина, в чем дело? – поинтересовалась Энеата.
– Вы можете попробовать, госпожа асу, но вряд ли вас допустят к эсину.
– Ничего, я поговорю с кем-нибудь, к кому допустят, – Энеата начинала раздражаться, и старалась глубоко и медленно дышать, как учил её Хурсан – чтобы сдерживать растущую ярость.
Стражник развел руками, не найдя возражений.
Уважение жителей Арка к имени Хурсана в очередной раз помогло Энеате. Её без сомнений пропустили к верховному судье, и тот уделил ей достаточно времени, чтобы объяснить: предавший дружбу с Энараном эсин Арка присягнул на верность Идшару, и отныне выполняет все приказы, идущие оттуда. А среди прочих пожеланий военачальника Асахира было и требование сообщать всё, что станет известно о высокородных горожанах Энарана. О семействах эсина и верховного судьи и вовсе оговорили особо, и потому Нунну решили отправить к стану идшарцев.
К счастью, Энеате верили. Услышав из её уст, что кроме Нунны прибыли только его слуги, проверять не стали – Фазмира была в безопасности. Юная асу решилась предупредить Фазмиру и Амара и бегом домчалась до дома, где принялась звать гостью.
Мира вышла на крик из кухни, неся в руках стопку плоских глиняных тарелок, и удивлённо воззрилась на Энеату.
– А где Нунна?
– Беда, Мира! Нунну увели стражники!
Девушка выронила посуду, и та осколками разлетелась по полу комнаты. Побледневшая гостья оперлась обеими руками на колонну и, глядя округлившимися чёрными глазами на Энеату, спросила:
– А… Что же делать?
– Не волнуйся. Запомни: ты теперь не Фазмира, дочь Арнунны,
– Но в чём мы провинились перед Арком?!
– Перед Идшаром. Это приказ Асахира – так сказал судья.
Фазмира опустила взгляд, блеснувший слезами.
– Не волнуйся! Мира! – Эне подалась вперёд и обняла приятельницу, затем, отодвинувшись и держа её за плечи, пообещала: – Я помогу ему бежать. Верь мне.
– Но…
– Просто верь мне. Я знаю, что делать. И не забывай – никто не должен знать, что ты тоже из семьи Арнунны!
Глава 5. Аарка, луна
…Девушка танцевала легко и изящно, казалось, она вот-вот взлетит над травой и растворится в лучах закатного солнца. Красавица высоко подпрыгивала и приземлялась так ловко и тихо, что шелест листьев в зарослях заглушал звуки ее движений. Тонкие ноги лишь едва касались выжженной солнцем и стоптанной в камень земли; за спиной красавицы развивались волосы цвета хлопка, немыслимо, нестерпимо белые. Девушка запрокинула голову назад, и волосы проехались по иссушенным травинкам, шелестя.
Она была здесь давно, провожающая закат, танцующая с южным ветром. Свет зари отблескивал на сверкающей поверхности канала и на совершенном теле незнакомки, окрашивал траву в красновато-золотой, делал тени от кустов и деревьев резче и чернее. Аромат пряных трав и кошеного сена, возвещающий о приближении ночи приторно-сладкий запах левкоя…
– Это Аарка, Аарка-луна, – выдохнул пастух, замерев, боясь шевельнуться и спугнуть дивное видение.
Незнакомка была хороша, слишком хороша. Гибкое и стройное тело, грациозные, плавные, но исполненные силы и страсти движения. В красноватых лучах и её белоснежная кожа, и волосы, и прозрачная короткая туника из шёлка казались нежно-розовыми, сверкающими переливами перламутрового блеска.
Юноша жадно следил за каждым движением, не отворачиваясь и не моргая. Красота загадочной танцовщицы так увлекла его, что он не заметил всё ярче проявляющийся густой туман, поднимающийся от сухой земли и постепенно окружающий девушку. Серебристая мгла, завихряясь вокруг тонких белых ладоней и ступней, окутывала пространство мерцающей пеленой.
Лишь когда туман коснулся груди очарованного пастуха, юноша очнулся, сбрасывая наваждение и понимая, что становится слишком трудно дышать. Прекрасная незнакомка исчезла. Вокруг него было лишь непроглядное белоснежное марево, ледяное, до боли колкое, а в шелесте ветра упорно слышался чей-то хриплый смех.
Деревня Карауд находилась чуть в стороне от Великой Реки. Несмотря на прорытые каналы, приносящие воду для орошения, жара и сухость здесь ощущались куда серьёзнее, нежели в городах на берегу. В Карауде делали финиковое вино, славное по всей Дарфии и даже вывозимое торговыми караванами дальше на запад; уроженцы этого поселения хранили в тайне секреты изготовления напитка, придающие ему особый, отличный от других дарфийских вин вкус. Умельцы, пытавшиеся открыть рецептуру караудского вина, перепробовали все мыслимые и немыслимые добавки – специи, травы, фрукты, цветы, даже порошки камней – но так и не добились подобного оттенка.