Энеида
Шрифт:
100 Ждали Энея меж тем послы из столицы латинской; Ветви оливы держа, перевитые шерстью, молили, Чтобы дозволил он взять тела, лежащие в поле, Там, где меч их скосил, и курган насыпать над ними: С теми, кто света лишен, с побежденными можно ль сражаться? 105 Пусть ради дружбы былой пощадит он названого тестя. Добрый Эней не презрел посланцев законную просьбу, Все разрешил им, о чем умоляли они, и промолвил: "Злою судьбиной какой вы, латиняне, ввергнуты были В эту войну? Почему вы союза с нами бежите? 110 Мира для мертвых, для тех, кто погублен жребием Марса, Просите вы,- но мир и живым я дал бы охотно! Я не пришел бы, когда б не назначил мне здесь поселиться Рок, и войну я веду не с народом: царь ваш нарушил Гостеприимства союз и доверился Турна оружью. 115 Выйти на смерть одному справедливее было бы Турну: Если своею рукой войну окончить он хочет, Хочет тевкров изгнать,- пусть сразится со мной, чтобы выжил Тот, кому жизнь сохранит или бог, или сила десницы. Но поспешите к себе, чтоб огню сограждан несчастных 120 Нынче предать". Промолвил Эней - и послы в изумленье Замерли, только в глаза друг другу молча глядели. Речью такой наконец ответил Дранк престарелый, Турна юного враг, обвинитель его постоянный: "О троянский герой, вознесен ты молвою, но выше 125 Мощью в бою вознесен! Чему нам прежде дивиться, Что прославлять: справедливость твою или подвиг твой трудный? В город родной отнесем твое с благодарностью слово, Снова с Латином тебя, если путь укажет Фортуна, Мы примирим. Пусть рутул других союзников ищет! 130 Стены с тобой возводить, возвещенные роком, и камни Трои для вас на плечах подносить нам будет отрадно". Так сказал он, и речь все одобрили криком согласным. В дважды шесть дней установлен был срок и, хранимые миром, Стали без страха бродить по нагорным лесам меж латинян 135 Тевкры. Ясень
Той порою Молва, великого вестница горя, 140 В дом Эвандра летит, наполняет город Эвандра, Та молва, что досель возвещала победы Палланта. Все к воротам спешат аркадцы; факел печальный Каждый несет, как обычай велит; на дороге пылает Ряд бесконечных огней и поля вырывает из мрака. 145 Скорбной фригийцы толпой приближались навстречу аркадцам; Соединились ряды, и, едва вошли они в город, Матери, их увидав, огласили улицы воплем. Силой нельзя никакой удержать Эвандра: выходит Он в середину, и лишь поставили наземь носилки, 150 Старец упал и к Палланту приник, стеная и плача; Вырвался голос с трудом из горла, сжатого горем: "Нет, не это, Паллант, обещал ты отцу, уезжая! О, если б ты осторожнее был, когда вверился Марсу! Знал я, как сильно влечет к неизведанной славе отважных, 155 Знал, как отрадно хвалу стяжать, сражаясь впервые! Битвы приблизились к нам - и вот он, горестный опыт, Вот награда твоя, вот обеты мои и молитвы, Им ни один не внял из богов! О супруга святая, Счастье, что ты умерла, не дожив до этого горя. 160 Я же, судьбу победив долголетьем, живу, переживший Сына отец. О, если бы сам я за войском союзным Тевкров пошел, чтоб в меня вонзились рутулов копья, Если б меня, не Палланта домой принесли бездыханным! Тевкры, я вас не виню, не каюсь в том, что пожатьем 165 Рук мы скрепили союз: уготован был старости нашей Этот удел, и если Паллант преждевременной смерти Был обречен, то одно мне отрадно: пал он, сразивши Тысячи вольсков и вам пролагая в Лаций дорогу. С тем же твой прах схороню я почетом, с каким провожали 170 Благочестивый Эней тебя, Паллант, и фригийцы, И тирренцев вожди, и все тирренское войско. Вижу: доспехи несут врагов, тобою убитых. Турн, тут стоял бы и ты - трофей, одетый оружьем, Если б тебе был равен Паллант и годами и силой. 175 Но для чего не даю я троянцам вернуться в сраженье? Тевкры, ступайте к царю и слова мои передайте: Если постылую жизнь я влачу после смерти Палланта, То лишь затем, что долг за мечом твоим остается. Турна ты должен отцу и сыну. Платы лишь этой 180 Жду от тебя и судьбы. Не ищу я радостей в жизни, Сыну лишь в царство теней принести я хочу эту радость".
Встала Аврора меж тем, и несчастным смертным явила Благостный свет, и с собой принесла труды и заботы. У побережья Тархон и родитель Эней разложили 185 Утром костры и, блюдя старинный обычай, собрали Воинов павших тела. Запылало черное пламя, Дым непроглядной застлал пеленой высокое небо. Трижды вокруг горящих костров бойцы обежали В блещущих латах своих, и конные воины трижды 190 Вкруг погребальных огней проскакали с горестным воплем. Слезы обильной струёй орошают доспехи и землю. Крики мужей и клики труб взлетают к светилам. Воины мечут в огонь доспехи убитых латинян, Пышные шлемы, мечи, с раскаленной осью колеса, 195 Конские сбруи; летят и дары знакомые в пламя: Копья убитых друзей и щиты, несчастливые в битве. В жертву Смерти быков приносят тут же без счета, Кровью свиней и овец, что со всех похищены пастбищ, Угли костров кропят. И глядят тирренцы и тевкры, 200 Как на кострах сгорают друзья по всему побережью, И от обугленных тел отойти не смеют, доколе Влажная ночь небосвод не украсила звездным убором.
Также в другой стороне у несчастных латинян не меньше Ярких пылало костров. Зарывают многих убитых 205 Тут же на поле друзья; а других, собрав по равнине, В ближние земли везут, в города возвращают родные. Прочих же там, где лежали они беспорядочной грудой, Всех италийцы сожгли без почета и счета,- повсюду Пламенем частых костров озарилось просторное поле. 210 Третий рассвет прогнал с небосвода сумрак холодный. Утром в глубокой золе авзониды собрали с печалью Кости неведомо чьи и землей засыпали теплой. Полнится скорбью меж тем Латина богатого город: Стонут здесь горше всего, всего сильнее горюют. 215 Души любимых сестер, молодые несчастные жены, Матери павших бойцов и отцов лишенные дети, Все проклинают войну и злосчастную Турнову свадьбу, Требуют все, чтобы тяжбу мечом решил в поединке Тот, кто на власть над страной и на высшую честь притязает. 220 Ропщущим сил придает свидетельство гневного Дранка: Турна Эней вызывает на бой, одного только Турна. Но и за Турна речей раздается немало повсюду: Служит защитой ему царицы великое имя, Прежних признанье заслуг и слава подвигов громких.
225 В эту пору, в разгар смятенных споров, вернулись От Диомеда послы, и великого города греков; Грустный ответ они привезли: понапрасну потратив Столько трудов, ничего не добились они, и бессильны Ценные были дары. У других пусть латиняне ищут 230 Помощи в этой войне или мира просят у тевкров. Сил от горя совсем у царя Латина не стало. Рок Энея привел и боги с ним,- убеждают В том небожителей гнев и могилы свежие павших. Тотчас Латин у себя великий совет собирает, 235 Первых из граждан призвав приказом в дом свой высокий. Быстро сошелся совет, и толпой по улицам полным Хлынул народ ко дворцу. Старше всех и годами и властью, Царь Латин посредине сидит с челом омраченным. В самом начале послам, пришедшим от стен этолийских, 240 С чем воротились они, рассказать он велит по порядку, Что отвечал Диомед. И когда воцарилось молчанье, Венул начал рассказ, повинуясь царскому слову.
"Граждане! Видели мы Диомеда и лагерь аргосцев; Долгий измерили путь и тяготы все одолели, 245 Жали мы руку, что в прах Илионское царство повергла. Город, названный им Аргирипой в честь города предков, Он возводил на Япигской земле у подножья Гаргана. После того, как ввели нас к царю и дали нам слово, Мы дары поднесли и сказали, откуда и кто мы, 250 С кем воюем и что побудило нас в Арпы явиться. Выслушав нас, Диомед в ответ нам сказал благосклонно: "Вы, счастливый народ Сатурнова древнего царства, Что за судьба не дает, авзонийцы, вам жить безмятежно, Гонит вас затевать с врагом неведомым войны? 255 Всем, кто оружьем своим осквернил поля Илиона (Я говорю не о тех, кто погиб, под стенами сражаясь, Кто поглощен Симоента струёй), несказанные казни Рок за злодейство послал, по всему преследуя миру Нас, кого и Приам пожалел бы. Знают об этом 260 Злая Минервы звезда, Кафарей и утесы Эвбеи. В разные страны судьба занесла возвращавшихся греков: Бродит Атрид Менелай за Столбами Протея в изгнанье, Видел скиталец Улисс этнейских циклопов пещеры. 266 Сам властитель Микен, предводитель могучих ахейцев, Пал на пороге родном от руки жены нечестивой: 268 Прелюбодей заманил победителя Азии в сети. 264 Локров ли я назову, заселивших берег Ливийский? 265 Идоменея ль очаг разоренный? Пирра ли царство? 269 Не дали боги и мне в Каледон возвратиться прекрасный, 270 Отчих пенатов алтарь и жену желанную видеть. Даже и ныне меня виденья страшные мучат: Спутников вижу моих, как они на крыльях взлетают, В птиц - о, страшная казнь!
– превратившись, как над рекою Вьются и скалы вокруг оглашают жалобным криком. 275 Впрочем, иного и ждать с той поры не мог я, безумец, Как дерзновенным копьем небожителей плоти коснулся, Руку Венеры благой осквернил кровавою раной. Нет, не вовлечь вам меня, не вовлечь в такие сраженья! После того, как сожжен был Пергам, войны не веду я 280 С тевкрами: радости нет вспоминать и о прежних невзгодах. Вижу, дары принесли вы мне из отчего края, Все дарданцев вождю отдайте! Острые копья С ним я не раз преломил. Так поверьте опыту: грозен Он, поднимает ли щит иль заносит летучую пику. 285 Если бы двое еще родилось на пашнях Идейских Равных Энею мужей, то к стенам инахийским пошло бы Племя Дардана войной, и оплакать судьбы перемену Грекам пришлось бы. Коль мы под Троей медлили долго И на десятый лишь год пришла к ахейцам победа, 290 То задержала ее Энея и Гектора сила: Оба отвагой равны и оружьем - но благочестьем Выше Эней. Пусть лучше рука сойдется с рукою, Мир заключая, чем щит со щитом в поединке столкнется". Слышал ты, славный наш царь, что ответил нам царь этолийцев, 295 Слышал сужденье его о войне великой и грозной".
Речь закончил посол, по устам авзонийцев тотчас же Смутный ропот прошел; так в местах, где порог каменистый Путь преграждает реки, стесненные быстрые струи Ропщут, и рокоту волн отвечает обрывистый берег. 300 Только лишь смолкли уста и в сердцах утихло волненье, Царь, к бессмертным воззвав, с престола высокого молвил:
"Как бы хотел я, чтоб мы о важнейшем деле решенье Раньше успели принять! И совет полезнее было б Нам собрать не тогда, когда враг стоит под стенами. 305 Против потомков богов мы ведем безысходную битву: Непобедимы они и в сраженьях неутомимы, Мы их не сломим вовек и сложить не заставим оружье. Вы этолийцев призвать надеялись; замысел этот
Тут поднимается Дранк, озлоблен, как всегда, ибо Турна Слава язвила его стрекалом зависти тайной. Был он богат и красно говорил, но пылок в сраженье Не был; считался зато советчиком дельным и ловко 340 Сеял раздор. От матери Дранк унаследовал знатность, Хоть и неведомым был рожден отцом. И сегодня Так он сказал, громоздя обвиненья тяжкие в гневе: "То, что советуешь ты, очевидно всем, и не нужны Наши речи, о царь. Что сулит народу Фортуна,345 Спору нет,- понимает любой, да сказать не решится, Если не даст говорить свободно и спесь не умерит Тот, чье водительство нам, и кичливый нрав, и жестокость Все я скажу, хоть мне он мечом угрожает смертельным! Столько потерь принесли, по чьей вине закатилась 350 Многих знатных звезда и город в скорбь погрузился. Он же, хоть небу грозит, лишь на бегство надеется в битвах. К щедрым дарам, которые ты отправить дарданцам, Царь наш добрый, хотел, однако прибавь порученье, С тем чтобы волю твою насилье ничье не сломило: 355 Тевкрам вели передать, что дочь благородному зятю Ты как отец отдаешь и навечно мир заключаешь. Если же страх перед Турном сковал нам сердце и разум, Будем его самого молить о милости слезно: Пусть соизволит вернуть права царю и отчизне. 360 Ради чего бросаешь ты в бой на верную гибель Стольких латинян, о Турн, наших бедствий исток и причина? Нет спасенья в войне; у тебя мы требуем мира, Мира залог уступи единственный и нерушимый! Мнишь меня ты врагом, и без спора я в этом признаюсь,365 Первым, однако, к тебе прихожу с мольбой о пощаде: Гордый свой дух усмири и уйди, побежденный. Довольно Видели мы похорон и просторных полей разорили. Если же слава влечет, и в груди великую силу Чувствуешь ты, и невеста тебе и царство желанны, 370 Будь смелей и грудью ступай навстречу Энею. Нет, для того, чтоб тебе царевна в жены досталась, Мы, ничтожный народ, неоплаканный, непогребенный, Гибнуть должны на полях. Но коль есть в тебе сила и в сердце Предков отвага жива, то врагу, что тебя вызывает, 375 Сам в лицо погляди".
Эти упреки зажгли неистовой яростью Турна, С тяжким стоном слова из груди у него излетели: "Дранк, я знаю, всегда тороват ты на речи бываешь В час, когда руки нужны для войны. Ты в собранье старейшин 380 Первым спешишь, но чертог наполнять словами не время, Хоть разглагольствуешь ты, не зная меры, покуда На стену враг не взошел и рвы не наполнились кровью. Что же, речами бряцай, как привык ты, и в трусости Турна. Дранк, обвиняй: ты ведь сам истребил огромные толпы 385 Тевкров своею рукой, и по всей равнине трофеи Ты водрузил. Между тем испытать нам нетрудно, что может Доблесть живая свершить; далеко искать не придется Нам врагов: отовсюду они к стенам подступают. Вместе навстречу пойдем! Почему же ты медлишь? Иль знаться 390 С Марсом лишь твой болтливый язык и резвые ноги Будут всегда? Я побежден? Неужели меня назовет побежденным Тот, кто увидит, как Тибр берега наводнил, переполнен Кровью троянских бойцов, как Эвандра дом погубил я, 395 Корень его истребив, как совлек с аркадцев доспехи? Нет, разбитым меня не видали ни Битий, ни Пандар В день, когда сотни мужей я отправил в Орк, победитель, Запертый в стенах врага и от вас отрезанный валом. "Нет спасенья в войне". Для вождя дарданцев, безумный, 400 И для себя береги прорицанья свои! Продолжай же, Страхом смущая сердца, восхвалять побежденного дважды Племени мощь и втаптывать в грязь оружье латинян. Ныне дрожат, мол, вожди мирмидонцев пред силой фригийской, Ныне испуган Тидид и Ахилл трепещет ларисский, 405 От Адриатики вспять текут и Авфида струи. Дранк притворился хитро, что моей опасается мести, Страхом своим клевету отягчая преступно. Не бойся! Низкую душу твою я своей рукой не исторгну, Пусть остается с тобой и в твоей груди обитает. 410 Ныне к твоим я, отец, перейду высоким сужденьям. Если ты все потерял на оружье наши надежды, Если покинуты мы, если враг, потеснив нас однажды, Силы наши сломил и Фортуна не может вернуться, Будем мира просить, простирая праздные руки. 415 Но когда бы хоть след в нас остался доблести прежней! Всех счастливей в трудах, всех выше духом отважным Тот для меня, кто смерть предпочтет такому исходу И, чтоб не видеть его, будет землю грызть, умирая. Есть еще силы у нас, и немало воинов цело, 420 Есть в Италийской земле города, что помочь нам готовы, Славу и тевкры в бою обильной кровью купили, Много потерь и у них, одинаково буря косила Обе рати. Так что ж мы бежим от порога с позором? Что от страха дрожим до того, как трубы пропели? 425 Многое времени труд изменяет, многое может День исправить один, и Фортуны нрав переменчив: То посмеется она, то дела наши снова упрочит. Помощи пусть из Арп не пришлет нам царь этолийцев, С нами будет Мессап, и счастливый Толумний, и с нами 430 Многих народов вожди. Не минует великая слава Лация лучших бойцов и воителей с пашен Лаврентских. С нами Камилла, чей род средь вольсков издавна чтится, Конных бойцов она привела, блистающих медью. Если же тевкры на бой одного меня вызывают, 435 Если один только Турн - помеха общему благу, Если угодно вам,- что ж! Я не столь ненавистен Победе, Чтоб не решиться на всё во имя великой надежды. Смело пойду на врага, пусть вторым он будет Ахиллом, Пусть облечется в доспех, что рукою скован Вулкана; 440 Душу его посвящаю я вам и тестю Латину, Ибо доблестью Турн никому не уступит из предков. Только меня вызывает Эней. Но о том и молю я! Лишь бы Дранк не погиб искупительной жертвой, коль боги В гневе на нас, иль меня не лишил победы и славы!"
445 Так меж собой препирались враги о неясном и темном Будущем; тою порой покидали свой лагерь троянцы. Вдруг пронеслась по дворцу, приводя в смятение толпы, Весть и в единый миг наполнила ужасом город: Сомкнутым строем идут от берега тибрского тевкры, 450 Следом тирренская рать по всей растянулась равнине. Тотчас народ взволновался душой, и сердца встрепенулись, Ярость в груди поднялась, разбужена острым стрекалом, Руки рванулись к мечам, молодежь призывает к оружью, Скорбные плачут отцы и ропщут тихо. Вскипают 455 Шумные споры везде и взлетают крики до неба. Гомон такой же стоит, когда птиц перелетная стая В роще опустится; так на обильной рыбой Падузе Хриплый крик лебедей раздается по заводям звонким. "Граждане!
– рутул кричит, улучив мгновенье,- ну что же! 460 Долгий держите совет и в бездействии мир восхваляйте, Враг между тем уже вторгся в страну!" С такими словами Быстро он бросился прочь и дворец высокий покинул. "Ты, Волуз, прикажи снаряжаться манипулам вольсков, Ты же и рутулов рать поведешь. Вы конницу в поле, 465 Кор, Камилл и Мессап, разверните строем широким. Вы - на башни скорей, стерегите подступы к стенам, Вы же, куда прикажу, за мною следуйте в битву". Тотчас на стены бойцы со всего сбежались Лаврента. Новой бедой удручен, Латин покидает собранье; 470 Замысел свой отложить надолго приходится старцу. Вновь он винит себя в том, что по доброй воле не принял В город и зятем своим не назвал дарданца Энея. Перед воротами рвы горожане копают и носят Камни и колья. И вот, кровавый бой возвещая, 475 Хрипло пропела труба. На стенах матроны и дети Пестрым строем стоят, опасностью призваны крайней. К храму Минервы меж тем, к высокой твердыне Паллады Едет в толпе матерей с дарами царица Амата, Дева Лавиния с ней, причина бедствий великих, 480 В землю глядит, не смея поднять прекрасные очи. Матери входят и храм наполняют ладанным дымом, Скорбные их голоса от высоких несутся преддверий: "Ты, что оружьем сильна, о Тритония, браней владыка! Мощной рукой сокруши копье врага, чтобы пал он 485 Возле высоких ворот, чтобы сгинул разбойник фригийский!" Сам неистовый Турн снарядился в битву поспешно: Панцирь чешуйчатый свой, горящий красною медью, Он надел, застегнул на ногах золотые поножи, К поясу меч привязал и, виски не покрыв еще шлемом, 490 С крепости вниз он сбежал, золотым окруженный сияньем, Радостью бурной кипя и в мечтах врагов сокрушая. Так застоявшийся конь выбегает из стойла на волю, Привязь порвав, и стремглав по открытому полю несется: То к табунам кобылиц на просторные пастбища мчится, 495 То к знакомой реке, где привык он купаться и плавать, Ржет, резвится, летит, высоко голову вскинув, Грива на шее крутой развевается вольно по ветру.