Энерган-22. Научно-фантастический роман

Оливер Хаим

Он сморщился от боли и умолк. На лбу выступила испарина.

Хельга схватила шприц, набрала в него голубоватой жидкости и вонзила иглу ему в руку. Через несколько секунд боль отпустила, дыхание выровнялось, но глаза помутнели. Эль Капитан с благодарной нежностью посмотрел на Хельгу и попытался продолжить свой рассказ, но сказывалось действие наркоза — голос звучал уже по-другому.

— Командор сплачивает вокруг себя фашиствующих молодчиков, готовится нанести удар. Убежден, что он хочет убрать Мак-Харриса и Князя и, воспользовавшись присутствием союзников, захватить власть в свои руки. Так что Маяпан избрал для своей мести самый неподходящий момент…

Упрек явно адресовался мне. Что я мог на это ответить? Только спросил: — Оперировал профессор Моралес сына Мак-Харриса?

— Да, и, кажется, успешно. Во всяком случае пока… — Эль Капитан скривил рот в язвительной гримасе, отчего лицо приняло жестокое выражение. — Убежденный гуманист спасает наследника величайшего преступника в стране! Каков парадокс? А спасенный отпрыск станет таким же хищником, как папаша, даже, быть может, почище. И, глазом не моргнув, уничтожит своего спасителя вместе с его пресловутой федерацией… Нет, человечество никогда не поумнеет. Динамит — вот решение! Только динамит и смерть! Единственное, что страшит обыкновенного человека, — это смерть, хотя она сопутствует ему со дня рождения в логически завершает жизнь. Попомните мои слова: только страх перед смертью приведет человечество к спасительному берегу свободы! Динамит избавляет общество от больных клеток, он одинаково надежно убирает со сцены полицейских и демагогов-политиканов, тупиц-генералов и хнычущих либералов…

Эль Капитан все больше впадал в кликушечий тон, столь характерный для проповедников-квакеров, из чьих рядов он вышел.

— Но саму систему одним динамитом не уничтожишь, — вяло возразил я.

— Систему? — Он хмыкнул. — Система — это организм, состоящий из отдельных клеток. Уничтожь клетки — и погибнет весь организм…

Признаться, столь дешевые философские сентенции в устах бывшего университетского профессора и проповедника меня удивили, но я, заинтригованный, слушал, не спуская с него глаз.

— Но смерть, однажды осознанная как необходимость, перестает страшить — напротив, она превращается в мощнейшее оружие. Оно, как ни одно другое способно воздействовать на массы. Нет человека сильнее, чем тот, кто воспринимает смерть как неизбежность и готов в любую минуту кинуться ей навстречу. Этим Hоmо sapiens главным образом и отличается от животного… Впрочем, скоро вы получите возможность убедиться в этом собственными глазами.

В течение всей этой проповеди Хельга тихонько гладила его руки, что, по-видимому, благотворно действовало на калеку. Но меня не оставляло чувство, что насколько он искренен в своей любви, настолько она фальшива, и ласки ее притворны.

— Пробил наконец час, когда с помощью божьей в игру следует вступить и нам, — подытожил Эль Капитан.

— Но при чем здесь я? Чем я могу быть вам полезен? — спросил я.

— Скоро поймете. Но времени для объяснений нет, дорога каждая минута, поэтому я предпочитаю сразу показать вам, чем мы занимаемся. Сестра Хельга, будь добра…

Она послушно выкатила коляску из палатки. Дуг Кассиди и я пошли следом. Дуг, не переставая мило улыбаться, по пути осторожно извлек из кармана неизменную флягу, основательно к ней приложился я протянул мне. Я решительно отказался.

Мы шли извилистой, утоптанной тропой, вероятно, специально проложенной для инвалидной коляски Эль Капитана. По обеим сторонам теснились поросшие мхом скалы. Все громче и громче доносились до нас чьи-то голоса, выстрелы, взрывы. Мы остановились на узкой, каменистой террасе, откуда открывался вид на небольшую котловину. Здесь тоже возвышался огромный, грубо сколоченный крест с двумя перекладинами, видный на всю округу. У подножия креста стоял динамитерос. На нем были грубые башмаки, брюки гольф и черный свитер, на груди слева вышит крест с двумя перекладинами. Никаких нашивок или знаков различия, но по тому, как он наблюдал за проходившими внизу учениями и время от времени бросал в микрофон короткие команды, я понял, что это офицер.

Не прерывая наблюдений, он поздоровался с нами кивком головы.

Котловина, очевидно, представляла собой учебный плац со сложной системой естественных и искусственных преград. В учениях принимали участие человек сто. Они ползком пробирались по переброшенным через ямы бревнам, карабкались по отвесным скалам, спускались по канатам, прыгали через рвы, прокладывали дорогу сквозь колючую проволоку, стреляли в чучела, метали гранаты. Особенно впечатляла деревянная парашютная вышка, откуда люди прыгали в пропасть.

Эль Капитан приложил к глазам бинокль и долго наблюдал за ходом учений. Потом с довольным видом протянул бинокль мне. Я взглянул.

Динамитеросы, в большинстве мужчины, были все, как на подбор, молодые. Они действовали с усердием и отвагой, по лицам ручейками стекал пот, а всмотревшись внимательнее в тех, кто находился поближе, я заметил у них в глазах лихорадочный блеск: возможно следствие внутренней экзальтации, а возможно, алкоголя или наркотиков. У каждого за поясом по четыре гранаты, грудь крест-накрест перехвачена, как патронташами, продолговатыми, плотно набитыми мешочками.

— Заметьте, — сказал Эль Капитан, — они тренируются в полном боевом снаряжении.

— А что это у них на груди? — спросил я. Он вскинул брови: — Разве вы не знаете, как мы называем себя?

— Неужели динамит?!

Дружный взрыв хохота был мне ответом.

— Динамитом мы пользовались несколько лет назад, когда только начинали свою деятельность. И хотя мы по-прежнему называемся динамитеросами взрывчатка в наших мешках куда мощнее, чем добрый старый динамит, изобретенный некогда Нобелем. Его изготавливают наши друзья на военных заводах Князя.

— Но ведь при взрыве погибнут люди!

— Раз нет иного выхода… — невозмутимо проговорил Эль Капитан.

Я похолодел: выходит, люди там, внизу, был смертниками, добровольными самоубийцами. Mне вспомнились японские летчики-камикадзе времен второй мировой войны, которые, как я читал, таранил вражеские военные корабли и взлетали на воздух вместе с ними. Неужели еще существуют на свете подобные безумцы?

— Правильно ли я вас понял: по вашему приказу они беспрекословно идут на смерть?