Enigma
Шрифт:
Они пошли по асфальтовой дорожке к восьмому бараку. Логи, похоже, тоже было невесело.
— Я отослал всех по домам. Пускай поспят. И сам собираюсь. Ты тоже ступай, даже если не спится.
— Если можно, немного разберусь с делами. Верну в сейф кодовую тетрадь.
— Давай. Спасибо.
— Потом, думаю, мне лучше переговорить с Уигрэмом.
— Ах, да. Уигрэм.
Они зашли в барак. В кабинете Логи кинул Джерихо ключи от Черного музея.
— И твой приз, — сказал он, поднимая в руке полбутылки шотландского виски. — Нельзя забывать.
— По-моему, ты говорил, что Скиннер обещал бутылку, — засмеялся Джерихо.
— Да, конечно, но ты же знаешь Скиннера.
— Надо
— Не будь, черт возьми, таким ханжой. — Из того же ящика Логи достал пару эмалированных кружек. Сдул пыль и протер пальцем внутри. — За что выпьем? Ты не против, что я за компанию?
— За конец Акуле? За будущее?
Логи плеснул в кружки по изрядной порции виски.
— А если, — вдруг предложил он, — а если за твое будущее?
Они сдвинули кружки.
— За мое будущее.
Не снимая пальто, молча сидели и пили.
— Я никуда не гожусь, — наконец выговорил Логи, тяжело поднимаясь из-за стола. — Не способен, старина, отличить день от года. — Взял с полки три своих трубки, шумно продул и сунул в карман. — Не забудь свой виски.
— Да не надо мне этого чертова пойла.
— Забери. Ну пожалуйста. Ради меня.
В коридоре он пожал Джерихо руку, и тот испугался, что Логи сейчас скажет что-нибудь такое, от чего он почувствует себя неловко. Но Логи, похоже, передумал. Просто грустно улыбнулся, махнул рукой, прошел, пошатываясь, по коридору и хлопнул за собой дверью.
Большая комната до начала ночной смены была почти пуста. В дальнем углу без особого рвения сидели над Дельфином и Морской свиньей. Две молодые женщины в спецовках ползали на коленях вокруг стола Джерихо, собирая в мешки все до единого клочки бумаги, которые полагалось сжечь. Один Кейв склонился над своими картами. Взглянул на входившего в комнату Джерихо.
— Ну что? Как твои дела?
— Пока рано говорить, — ответил Джерихо. Отыскал кодовую тетрадь и сунул в карман. — А у тебя?
— Пока что поразили троих. Норвежский сухогруз и голландское грузовое судно. Затонули сразу. Третий горит и ходит кругами. Половина команды погибла, остальные пытаются спасти судно.
— Что за корабль?
— Американское грузовое судно типа «Либерти». «Джеймс Оглеторп». Семь тысяч тонн, на борту металл и хлопок.
— Американское, — повторил Джерихо, вспомнив о Крамере.
А у меня погиб брат. Одним из первых…
— Это же бойня, — воскликнул Кейв, — кровавая бойня. Сказать, что в этом хуже всего? Она не кончится этой ночью. Будет продолжаться без конца день за днем. Их станут преследовать, гнать без передышки и торпедировать по всей проклятой Северной Атлантике. Можешь себе представить, каково это? Видеть, как корабль рядом с тобой взлетает на воздух. Не иметь возможности задержаться и подобрать оставшихся в живых? Ждать своей очереди? — Он тронул шрам, потом, как бы вспомнив, покорно уронил руку. — А теперь, наверное, принимают сообщения подлодок, кишащих вокруг SC-122.
Зазвонил телефон, и Кейв отвернулся взять трубку. Джерихо тихо поставил полбутылки виски ему на стол и вышел из барака.
Его мысли, подстегиваемые бензедрином и виски, казалось, вертелись по собственным законам, подобно машинам в одиннадцатом бараке, вызывая причудливые случайные ассоциации: Клэр, Эстер, Скиннер, Уигрэм с кобурой под мышкой, следы шин на инее у домика и горящий «Либерти», кружащий по телам погибших членов экипажа.
Он остановился у озера подышать свежим воздухом и вспомнил о всех других случаях,
Видение было настолько ярким, что в пальто, как от воображаемой жары, стало действительно жарко. Поднимаясь по склону к особняку, представил вереницу серебристых «роллс-ройсов», шоферов, склонившихся перед дамскими шляпками. Но когда подошел поближе, шикарные машины превратились в простенькие автобусы, доставившие очередную смену и забирающие предыдущую, а вместо музыки послышались телефонные перезвоны и стук торопливых шагов по каменному полу.
Шагая по лабиринту коридоров, Джерихо осмотрительно кивал немногочисленным встречным: пожилому мужчине в темно-сером костюме, пехотному капитану, девушке из вспомогательного корпуса ВВС. В тусклом свете они казались жалкими, нездоровыми, и, судя по их виду, сам он, должно быть, тоже выглядел довольно странно. Вспомнил, что от бензедрина что-то делалось со зрачками, и, кроме того, больше сорока часов он не брился и не переодевался. Но еще никого не выгоняли из Блетчли за странный вид, иначе бы это место изначально пустовало. Старина Дилли Нокс являлся на работу в домашнем халате, тот же Тьюринг, спасаясь от сенной лихорадки, разъезжал на велосипеде в противогазе, а шифроаналитик из японского отделения в обеденный перерыв нагишом купался в озере. В сравнении с ними Джерихо выглядел совсем традиционно, точно какой-нибудь бухгалтер.
Он открыл дверь в проход, ведущий в подвал. Лампочка после его последнего визита сюда, должно быть, перегорела, и он, будто в катакомбах, оказался в непроглядной холодной тьме. В конце лестницы что-то слабо светилось, и он ощупью направился туда. Это была обведенная светящейся краской замочная скважина в двери Черного музея: хитрость, придуманная во время воздушных налетов.
В комнате выключатель работал. Джерихо отпер сейф и вернул на место кодовую тетрадь. На мгновение мелькнула безумная мысль спрятать здесь похищенные шифрограммы. Если положить их в конверт, они могут незаметно оставаться здесь месяцами. Но когда после нынешней ночи он вновь окажется тут? В один прекрасный день их обнаружат. И тогда останется только позвонить в Бьюмэнор, и все будет раскрыто — его причастность, Эстер… Нет, нет.
Он закрыл стальную дверь.
Но никак не мог заставить себя уйти. Какой большой пласт его жизни находится здесь! Он потрогал сейф, шершавые сухие стены. Провел пальцем по пыльному столу. Стал разглядывать стоящие в ряд на металлической полке энигмы. Все в легких деревянных, в большинстве немецких, ящиках. Даже в бездействии от них, казалось, исходила какая-то непреодолимая угрожающая сила. Подумалось: это нечто большее, чем просто машины. Синапсы враждебного мозга — непостижимые, запутанные, одушевленные.
Несколько минут не отрывал от них глаз. Потом повернулся уходить. Остановился.
— Том Джерихо, — прошептал он. — Ты набитый дурак.
Первые две энигмы, которые он снял с полки, были сильно повреждены и непригодны для пользования. У третьей к ручке привязан багажный ярлык: «Сиди-Боу-Зид 14/2/43». Энигма африканского экспедиционного корпуса, захваченная Восьмой армией при наступлении на Роммеля в прошлом месяце. Джерихо осторожно поставил ее на стол и расстегнул металлические застежки. Крышка легко открылась.