Энн из Зелёных Крыш

Монтгомери Люси Мод

– Ладно, ладно, я не сержусь, – сказала Марилла. – Тебе не повезло, дитя, нет никаких сомнений, но, как ты говоришь, ты будешь из-за этого страдать. А сейчас попытайся съесть ужин.

– Разве это не счастье, что у меня такое богатое воображение? – сказала Энн. – Это поможет мне справиться с испытаниями. Что делают люди, у которых нет воображения, когда они ломают кости, как ты думаешь, Марилла?

У Энн была веская причина поблагодарить своё воображение много раз в последовавшие за этим утомительные семь недель. Впрочем, не только воображение развлекало её. У нее было много посетителей и ни одного дня не прошло без визита кого-то из школьниц, которые приносили Энн цветы и книги, и рассказывали ей обо всем происходящем в мире учеников Эйвонли.

– Все так добры ко мне, Марилла, – вздохнула Энн с радостью в день, когда смогла, хромая, пройтись по комнате. – Не очень приятно всё время лежать. Но есть и светлая сторона в этом, Марилла. Вы узнаете, как много у вас есть друзей. Даже директор Белл пришел ко мне, и он действительно очень хороший человек. Не родственная душа, конечно, но все-таки он мне

нравится, и мне ужасно жаль, что я когда-то критиковала его молитвы. Я считаю теперь, что он действительно искренне произносит их, хотя он привык так говорить, как будто его это не интересует. Он мог бы преодолеть это, если бы приложил немного усилий. Я намекнула ему на это. Я рассказала ему, как сильно старалась, чтобы мои собственные маленькие молитвы были интересными. А он рассказал мне, что когда он был мальчиком, то тоже сломал лодыжку. Так странно думать о директоре Белле, как о мальчике. Даже мое воображение имеет свои пределы, потому что я не могу себе это представить. Когда я пытаюсь представить себе его, как мальчика, я вижу его с серыми усами и в очках – таким, как он выглядит в воскресной школе, только маленький. Зато легко представить себе миссис Аллан маленькой девочкой. Миссис Аллан была у меня четырнадцать раз. Разве это не повод для гордости, Марилла? Ведь у жены священника так много забот! Она такая веселая гостья. Она никогда не говорит мне, что это моя собственная вина, или что она надеется, что я стану хорошей девочкой в результате. Миссис Линд всегда говорила мне это, когда приходила ко мне; причём говорила таким тоном, будто не верит, что я могу стать хорошей девочкой. Даже Джози Пай пришла навестить меня. Я приняла её так вежливо, как только могла, потому что я думаю, она сожалеет, что вызвала меня ходить по крыше. Если бы я умерла, она бы несла тяжёлое бремя угрызений совести всю свою жизнь. Диана показала себя верным другом. Она приходила каждый день, чтобы развеселить свою одинокую подругу. Но, ах, я буду так рада, когда смогу пойти в школу, я слышал такие захватывающие рассказы о новой учительнице. Все девочки думают, что она очень милая. Диана говорит, что у неё прекрасные светлые вьющиеся волосы и такие выразительные глаза. Она одевается красиво, и ее рукава на платье пышнее, чем у кого-либо еще, в Эйвонли. Каждые две недели по пятницам она организовывает художественное чтение и каждый должен прочитать отрывок или принять участие в диалоге. О, так приятно думать об этом. Джози Пай говорит, что она ненавидит это, но это только потому, что у Джози так мало воображения. Диана, Руби Гиллис и Джейн Эндрюс готовят диалог, под названием «Утренний визит», на следующую пятницу. И во второй половине дня в пятницу, когда нет выступлений, Мисс Стейси ведёт всех на урок на свежем воздухе, и они будут изучать папоротники, цветы и птиц. И они делают гимнастику каждое утро и вечер. Миссис Линд говорит, она никогда не слышала о таких занятиях, и все это происходит из-за того, что учитель – женщина. Но я думаю, это должно быть прекрасно и я верю, что найду в мисс Стейси родственную душу.

– Пока что очевидно только одно, Энн, – сказала Марилла, – что при падении с крыши Барри твой язык не пострадал.

Глава 24. Мисс Стейси и её ученики готовят концерт

Только в октябре Энн была готова вернуться в школу. Это был прекрасный октябрь, весь в красном и золотом, с нежными утрами, когда долины были заполнены мягкими туманами, как будто дух осени налил их в чаши долин, чтобы солнце могло осушить их. Туманы играли разными красками – аметистовой, жемчужной, серебряной, розовой, и дымчато-синей. Росы так сильно окропляли поля, что те блестели как серебристое покрывало, и в лесных долинах лежали кучи шелестящих листьев, которые громко хрустели, если пробежать по ним. Березовый Путь был покрыт жёлтым навесом, а папоротники стали бурыми и увяли. В самом воздухе носился особый запах, который воодушевлял девочек, которые, в отличие от улиток, быстро и охотно шагали в школу. Это было здорово – сесть снова за маленькую коричневую парту рядом с Дианой, увидеть Руби Гиллис, кивающую через проход, получить записку от Кэрри Слоан, и жвачку из смолы от Джулии Белл. Энн глубоко вздохнула от счастья, когда затачивала карандаш и раскладывала свои картинки на парте. Жизнь, конечно, была очень интересной.

В новом учителя она нашла ещё одного хорошего и полезного друга. Мисс Стейси была яркой, отзывчивой молодой женщиной со счастливым даром завоёвывать привязанность своих учеников и извлекать лучшие их духовные и моральные качества. Энн расцвела, как цветок, под благотворным влиянием и приносила домой для восхищённого Мэтью и критичной Мариллы хвалебные отчёты о школьных событиях.

– Я люблю мисс Стейси всем сердцем, Марилла. Она настоящая леди, и у неё такой приятный голос. Когда она произносит мое имя, я чувствую инстинктивно, что она бы написала его правильно. У нас было художественное чтение во второй половине дня. Я очень бы хотела, чтобы вы были там и услышали, как я читаю «Марию Стюарт, Королеву Шотландии». Я вложила всю свою душу в это произведение. Рубин Гиллис сказала мне, когда мы шли домой, что, когда я произнесла строку:

«Прощай навсегда, моё женское сердце», – кровь застыла в ее жилах.

– Ну, ты, возможно, прочитаешь это для меня как– нибудь на днях, в сарае, – предложил Мэтью.

– Конечно, я прочитаю, – сказала Энн задумчиво, – но боюсь, не получится сделать это так же хорошо. Это будет не так интересно, как когда целая школа внимает тебе, затаив дыхание. Я знаю, что у меня не получится сделать так, чтобы ваша кровь застыла в жилах.

– Миссис Линд говорит, что это ее кровь застыла в жилах в прошлую пятницу, когда она увидела мальчиков, которые лезли на верхушки

тех больших деревьев на холме Белла за вороньими гнездами, – сказала Марилла. – Удивительно, что мисс Стейси одобряет это.

– Но нам было нужно воронье гнездо для изучения природы, – объяснила Энн. – Это было на нашем уроке на свежем воздухе во второй половине дня. Эти уроки во второй половине дня просто прекрасны, Марилла. И мисс Стейси объясняет все так красиво. Мы должны были написать сочинения об этих уроках, и я пишу самые лучшие работы.

– Не стоит себя хвалить. Лучше пусть учитель оценит.

– Но это она сказала, Марилла. И я не хвастливая. Как я могу хвастаться, когда я такая тупица в геометрии? Хотя я действительно начинаю немного лучше соображать в ней. Мисс Стейси очень понятно объясняет. Тем не менее, я никогда не буду хорошо её знать, и уверяю вас, это унизительное чувство. Зато я люблю писать сочинения. Обычно Мисс Стейси позволяет нам выбрать свободные темы; но на следующей неделе мы должны написать сочинение о каком-то выдающемся человеке. Трудно выбрать среди многих замечательных людей, которые жили на этом свете. Как это должно быть прекрасно – быть выдающимся человеком и чтобы после того, как ты умрёшь, о тебе писали сочинения! О, я бы очень хотела стать знаменитой. Я думаю, что когда я вырасту, я стану медсестрой и вместе с Красными крестом отправлюсь на поле боя как посланник милосердия. Конечно, если я не стану иностранным миссионером. Это было бы очень романтично, но нужно быть очень хорошей, чтобы быть миссионером, и это будет камнем преткновения для меня. Мы также делаем гимнастику каждый день. Она помогает нам быть изящными и способствует пищеварению.

– Какие глупости! – сказала Марилла, которая действительно думала, что это все ерунда.

Но все уроки на свежем воздухе во второй половине дня, художественное чтение по пятницам и занятия гимнастикой, не шли ни в какое сравнение с проектом, который мисс Стейси предложила в ноябре. Он состоял в том, что ученики школы Эйвонли должны были подготовить концерт и показать его в канун Рождества, с похвальной целью собрать средства на школьный флаг. Ученики с восторгом приняли этот план и сразу начали подготовку к концерту. Но из всех воодушевлённых исполнителей, никто не был так взволнован, как Энн Ширли, которая отдалась этому начинанию всем сердцем, сдерживаемая только неодобрением Мариллы, которая считала всю эту затею вздорной.

– Это забивание головы чепухой и трата времени, которое должно быть использовано для уроков, – проворчала она. – Я не одобряю, чтобы дети участвовали в концертах и бегали по репетициям. Это делает их хвастливыми, нахальными, и приучает бродить без дела.

– Но это же для благой цели, – сказала Энн. – Флаг будет воспитывать дух патриотизма, Марилла.

– Выдумки! Мало кто из вас думает про патриотизм. Все, что вам нужно, это развлечься.

– Ну, ведь можно объединить патриотизм и развлечение, не так ли? Конечно, это замечательно, чтобы будет концерт. Мы собираемся исполнить шесть хоровых песен, а Диана и я споём соло. Я участвую в двух сценках: «Королева фей» и «Общество по борьбе со сплетнями». Мальчики тоже сыграют сценку. И я буду читать два стихотворения, Марилла. Я просто дрожу, когда думаю об этом, но это приятная дрожь. И наконец, будет живая картина: «Вера, Надежда и Любовь». Диана, Руби и я будем её изображать, завернутые в белые простыни с распущенными волосами. Я буду Надеждой, сложу руки вот так, а глаза подниму к небу. Я собираюсь репетировать в комнате на крыше. Не пугайтесь, если услышите стоны. Я должна надрывно стонать в одном из моих стихотворений, и это действительно трудно, Марилла. Джози Пай обиделась, потому что она не получила роль, которую хотела. Она хотела быть королевой фей. Но это было бы смешно, никто не слышал, чтобы королева фей была такая толстая, как Джози. Королева фей должна быть стройной. Джейн Эндрюс будет играть королеву, а я – одну из ее фрейлин. Джози говорит, что она думает, что рыжая фея – это так же нелепо, как толстая, но я не обращаю внимания на то, что говорит Джози. У меня будет венок из белых роз в волосах, а Руби Гиллис одолжит мне свои туфельки, потому что у меня нет своих подходящих. Понимаете, для феи нужны туфельки. Вы же не можете себе представить фею в сапогах, правда? Особенно с коваными носками? Мы собираемся украсить зал еловыми и пихтовыми ветками, с вплетёнными в них розовыми бумажными розами. И мы все войдём парами в зал, когда зрители рассядутся, пока Эмма Уайт будет играть марш на органе. О, Марилла, я знаю, что вы не с таким энтузиазмом относитесь к этому, но разве вы не надеетесь, что ваша маленькая Энн покажет себя в наилучшем свете?

– Все, на что я надеюсь, что ты будешь хорошо себя вести. Я буду искренне рада, когда закончится вся эта суета, и ты сможешь успокоиться. Ты ничем другим не можешь заниматься, потому что у тебя голова забита сценками, стонами и живыми картинами. Что касается твоего языка, это чудо, что в нём ещё не появилась дырка.

Энн вздохнула и пошла на задний двор, где Мэтью колол дрова. Молодая новая луна взошла в западной части тёмно зелёного неба и светила через голые ветки тополей прямо во двор. Энн уселась на поленнице и рассказывала Мэтью о концерте, уверенная, что найдёт благодарного и сочувствующего слушателя в его лице.

– Ну, я думаю, это будет очень хороший концерт. И я надеюсь, ты хорошо сыграешь свою роль, – сказал он, улыбаясь ее нетерпеливому, живому личику.

Энн улыбнулась ему. Эти двое были лучшими друзьями, и Мэтью не раз благодарил звезды за то, что не имел ничего общего с воспитанием Энн. Это было исключительно в компетенции Мариллы. Если бы ему пришлось воспитывать Энн, он бы не знал, как справедливо разделить симпатию и долг. А так он мог «портить» Энн – как говорила Марилла – столько, сколько хотел. Но это был не такой уж плохой расклад: немного похвалы иногда так же полезно, как и самое добросовестное воспитание в мире.