Энни из Эвонли

Монтгомери Люси Мод

– Ой, какая трогательная история, – вздохнула Энни, вытирая слезы.

– А что стало с Джорданом? – спросила Присцилла.

– После смерти Хестер он продал ферму и уехал снова в Бостон. Ферму купил мистер Джабес Слоун, дом он оттащил к дороге. Джордан умер лет через десять после смерти Хестер, его привезли домой и похоронили рядом с Хестер.

– Не могу понять, как это она могла захотеть жить здесь, вдали от всего, – произнесла Джейн.

– О, это я легко могу понять, – задумчиво промолвила Энни. – Я лично не хотела бы жить так постоянно, хотя я люблю поля и леса. Но я люблю и людей. Но Хестер я могу понять. Она была до смерти измучена шумом большого города, толпами

людей, снующих туда и сюда и не замечающих ее. И ей просто захотелось убежать от этого всего в тихое, зеленое, ласковое место, где бы она могла отдохнуть. И она получила то, чего хотела. Немногие люди хотят такого, я думаю. Она провела здесь четыре прекрасных года, прежде чем умереть. Четыре года настоящего счастья. Так что, я считаю, ей нужно скорее завидовать, чем жалеть ее. Потом, закрыть глаза и заснуть среди роз, рядом с человеком, которого любила больше всего на свете, и видя над собой его улыбку о, как же это красиво, подумайте!

– Вон те вишни это она сама высаживала, – поведала Диана. – Она говорила маме, что ей не успеть попробовать их плодов, но ей хочется верить, что что-то из посаженного ею будет жить и поможет сделать мир прекраснее и после ее смерти.

– Я так рада, что мы пошли этой дорогой, – сказала Энни, вся сияя. – Этот день рождения, вы знаете, так сказать, «неродной», и этот сад и рассказ о нем подарок, который он мне сделал. А мама не говорила тебе, Диана, как Хестер Грей выглядела?

– Нет… Только то, что она была хорошенькой.

– Я очень рада этому, потому что могу свободно представлять, какой она была, не стесняя себя реальными данными. Я думаю, она была очень худенькой и маленькой, с мягкими вьющимися черными волосами и большими, красивыми, спокойными глазами, с маленьким, задумчивым, бледным лицом.

Девушки оставили корзинки в саду Хестер и остатки дня бродили по лесам и полям вокруг него, найдя много милых тропинок и уголков. Проголодавшись, они пообедали в самом красивом месте на крутом берегу бурлящего ручья, среди пушистой травы и белых берез. Девушки отдали должное лакомствам Энни, и даже непоэтичные бутерброды заслужили высокую оценку настолько разгулялся на свежем воздухе и от пройденного пути аппетит. Энни прихватила с собой стаканы и лимонад для гостей, а сама пила воду из ручья чашкой, которую наскоро смастерила из бересты. Чашка протекала, вода имела привкус земли, как это бывает по весне, но Энни считала, что к этому случаю вода из ручья больше походит, чем лимонад.

– Посмотрите, это же поэма! – вдруг сказала Энни, указывая куда-то рукой.

– Что? Где? – Джейн и Диана посмотрели в направлении, указанном Энни, ожидая по меньшей мере увидеть рунические письмена на бересте.

– Вон там, по ручью… Бревно, зеленое такое, замшелое, и вода через него переливается, да так ровно, будто причесанная, и единственный косой луч солнца на воде… Действительно поэма, красивее не видела.

– Я скорее назвала бы это картиной, – сказала Джейн. – Поэма это все-таки строки и строфы.

– Нет, моя дорогая. – Энни покачала головой, украшенной венком из диких вишен. Строки и строфы это только внешнее оформление поэмы, они настолько же сама поэма, как твои оборки и кружева ты, Джейн. Настоящая поэма это душа, заключенная в ней, и вот этот кусочек природы это душа ненаписанной поэмы. Не каждый день дано видеть душу даже поэмы.

– Интересно, а на что похожа душа человека? – мечтательно произнесла Присцилла.

– Что-то вроде этого, я думаю, ответила Энни, показывая на солнечный свет, пробивающийся сквозь березовую листву. Только имеет форму. Мне нравится представлять, что души

состоят из света. И некоторые имеют розовые пятна и подрагивают, дорогие отсвечивают мягким блеском, словно лунный свет на море, а третьи бледные и прозрачные, как туман на заре.

– Я где-то читала, что души как цветы, – сказала Присцилла.

– Тогда твоя душа это золотистый нарцисс, – сказала Энни, а Дианы – красная-красная роза. А Джейн яблочный цвет, розовый, приятный.

– А твоя белая фиалка с красными прожилками в сердцевине, – подвела итог Присцилла.

Джейн шепотом сказала Диане, что она не поймет, о чем они речь ведут. Разве ж ей понять?

Девушки пошли домой при свете спокойного золотого заката, с корзинками, полными нарциссов из сада Хестер, часть которых Энни на следующий день отнесла на кладбище и положила на могилу Хестер. В ветвях елей насвистывали малиновки, в болотистых местах квакали лягушки. Водоемчики между холмов отсвечивали по краям топазом и изумрудом.

– Однако как же мы здорово провели время, – сказала Диана, словно не рассчитывала на это, когда выходила из дома.

– Это был поистине золотой день, – присоединилась к ней Присцилла.

– Я поняла, что действительно обожаю лес, – промолвила Энни.

Энни ничего не сказала. Она смотрела далеко в сторону, на запад небосклона, и думала о маленькой Хестер Грей.

Глава 14

Опасность предотвращена

Как-то вечером в пятницу Энни шла домой с почты, и по дороге к ней присоединилась миссис Линд, как обычно, озабоченная всеми делами церкви и общества.

– Я только что была у Тимоти Коттона, хотела узнать, не сможет ли Алиса-Луиза помочь мне в течение нескольких дней, – поведала она Энни. – Она мне помогала на прошлой неделе. И хотя она слишком медлительна, это все же лучше чем никто. Но сейчас она приболела и не может прийти. Тимоти тоже сидит дома, кашляет, жалуется на здоровье. Он уже умирает десять лет и будет умирать и следующие десять. Такие люди даже умереть как следует не могут. Умер и все. Даже болеть долго не могут. Нет бы поболел и в сторону. Это такое беспокойное семейство. Что с ними будет не знаю. Может быть, Господь знает.

Миссис Линд вздохнула, как будто сомневалась в масштабах компетентности всевышнего по данному вопросу.

– Марилла ходила с глазами во вторник, да? Ну и что думает специалист? – продолжала она.

– Она была очень довольна, – радостно сообщила Энни. Он говорит, что есть значительное улучшение, и он думает, что опасность потерять зрение для нее в прошлом. Но он говорит, что ей вообще нельзя будет много читать и вновь браться за тонкую ручную работу. А как идут у вас приготовления к вашему благотворительному базару?

Женское благотворительное общество собиралось провести праздник с обедом, и миссис Линд стояла в авангарде этого предприятия.

– Вполне хорошо. Кстати, я вспомнила кое-что. Миссис Аллен считает, что было бы хорошо поставить домик наподобие старых кухонь и там подавать наши печеную фасоль, пончики, пироги и прочее. И мы собираем старинные предметы быта для этого дела. Миссис Флетчер, жена мистера Саймона Флетчера, собирается дать нам на праздник плетеные ковры, которые делала ее мать, Леви Бултер старые стулья, а Мэри Шоу даст нам буфет со стеклянными дверцами. Я думаю, Марилла даст нам свои старинные бронзовые канделябры? И еще мы хотим собрать как можно больше старинных тарелок. Миссис Аллен особенно хочет достать настоящий плетеный ивовый поднос. Если получится, конечно. Но вроде бы ни у кого нет. Ты не знаешь, где бы нам достать эту штуку?