Энни с острова принца Эдуарда
Шрифт:
В один прекрасный день Энни стремительно вошла в комнату Присциллы.
– Прочтите это! – воскликнула она, передавая ей письмо. – Оно от Стеллы. В следующем году она хочет учиться в Редмонде. Как вам нравится ее идея? Думаю, это замечательно! Только бы удалось воплотить ее в жизнь! Как вам кажется, Прис, мы сумеем?
– Да дайте же мне прочесть, прежде всего, что она пишет! – сказала Присцилла, откладывая в сторону греческий словарь и раскрывая письмо Стеллы. Стелла Мэйнард была их подругой, пока они все вместе учились в Королевской Академии. А теперь она сама преподавала в школе.
«Энни, дорогая, я собираюсь уходить с работы, – писала она, – чтобы на следующий год поступить в колледж. И так как в Академии я отучилась три года, меня примут сразу на второй курс. Я сыта по горло преподаванием в захолустной сельской школе. Когда-нибудь непременно напишу мемуары и назову их «Мытарства сельской учительницы»!
Первое время я пыталась спорить, но теперь стала умнее. Факты, конечно, вещь упрямая, но, как сказал один мудрец, «двуногих ослов им не переупрямить». Так что я теперь лишь презрительно улыбаюсь и красноречиво молчу. Я ведь вела у девяти классов одновременно, Энни! А это означает, что мы исследовали и внутреннее строение дождевого червя, и то, как устроена наша солнечная система. Моему младшему ученику едва исполнилось четыре года. Мать отправила его в школу, чтобы он «не путался под ногами». А самому старшему перевалило за двадцать. Ему, видите ли, втемяшилось в голову, что куда легче ходить в школу и получать образование, чем пахать в поле. Среди всего этого хаоса знаний, царившего ежедневно на занятиях, длившихся по шесть часов, дети, должно быть, чувствовали себя, подобно тому маленькому мальчику, которого познакомили с собственным биографом. Этот малыш покачал головой и пожаловался на то, что должен заглянуть в будущее вместо того, чтобы творить настоящее и узнать получше свое прошлое.
Знаете, я чувствую себя точно так же! А еще мне пишут письма, Энни. Да еще какие! Мать Томми сетует на то, что ее сынок «не силен в арифметике». Вот Джонни Джонсон, который в тысячу раз хуже Томми, уже щелкает дроби, как орешки, а ее лапочка-сыночек все еще «сидит» на приведении чисел к общему знаменателю. Нет, она никак не может этого понять!.. Папа Сюзи желает знать, почему в письмах его дочери половина слов написана с ужасными ошибками, а тетушка Дика требует, чтобы племянника отсадили от Брауна. Гадкий мальчишка учит беднягу Дика нецензурным словам…
Я бы никогда не начала свое письмо со следующих слов, но позволю себе ими закончить:
Тот, кто согласно Божьей воле, подлежит уничтожению, становится сельским учителем…
Ну вот, после всех этих излияний, мне стало много легче. Несмотря ни на что, я довольна этими двумя годами своей жизни. И все-таки уезжаю в Редмонд!
А теперь несколько слов о моей идее. Вам известно, как я ненавижу снимать эти комнатушки. В течение четырех лет постоянно приходилось это делать, и я бесконечно устала. Последующие три года меня на это уже не хватит.
Послушайте, что если нам всем снять целый домик где-нибудь в Кингспорте и преспокойно поселиться в нем? Этот вариант позволит нам сэкономить кучу денег! Конечно, нам придется нанять домработницу, но у меня уже даже есть на примете кое-кто. Говорила ли я вам когда-нибудь о тетушке Джеймсине? Несмотря на свое имя, она добрейшая из всех тетушек, с которыми меня сталкивала судьба. А в том, что ее наградили таким имечком, она не виновата. Ее назвали Джеймсиной в честь отца, который носил имя Джеймс. К несчастью, он утонул в море за месяц до ее рождения. Я часто называю ее «тетушкой Джимси»… Взрослая ее дочка недавно вышла замуж, и молодые примкнули к иностранной миссии. Тетушка Джеймсина с ума сходит от одиночества в своем большом опустевшем доме. Она с удовольствием перебралась бы в Кингспорт и ухаживала за нами, если б мы того захотели. Вы ее обязательно полюбите! Чем больше я подвергаю анализу этот план, тем больше прихожу от него в восторг. Вместе нам будет так хорошо! И мы приобретем, наконец, независимость!
У меня просьба к вам и Присцилле, если, конечно, идея моя показалась вам заманчивой. Так как вы уже «на месте», может вы бы присмотрели этой весной какой-нибудь подходящий домик? Лучше сделать это сейчас, не откладывая на осень. Было бы прекрасно, если б вам удалось отыскать меблированный дом, но если не получится, то перетащим в него наш скарб и кое-какую мебель, без толку пылящуюся на чердаках наших друзей. Думаю, они с радостью одолжат ее нам. Во всяком случае, напишите как можно скорее, как вам понравилась моя идея. Нужно дать знать тетушке Джеймсине, чтобы она согласовала свои планы на будущий год».
– А
– И мне так кажется, – восторженно согласилась Энни. – Конечно, мы с вами и здесь устроились неплохо, но после всего того, о чем говорится в письме, начинаешь чувствовать себя как-то неуютно. Итак, до начала экзаменов нам нужно отыскать дом.
– Боюсь, не слишком-то просто будет найти подходящий вариант, – с сомнением заметила Присцилла. – Не ожидайте слишком многого, Энни. Хорошие дома в престижных районах скорее всего окажутся нам не по средствам. Вероятно, придется довольствоваться каким-нибудь маленьким, обшарпанным домишкой на одной из тех улочек, где никому не известные люди предпочитают вести серенькую жизнь, просиживая в своих «норах» и не показывая носа наружу.
И они начали кампанию по розыску достойного жилья, что оказалось еще труднее, чем предполагала Присцилла. Предложений-то было хоть отбавляй, и они могли бы присмотреть любой дом, с мебелью или без. Но один дом казался им слишком огромным, другой, наоборот, маленьким; за аренду первого платить пришлось бы слишком много, а второй находился далеко от Редмонда.
Быстро пролетела экзаменационная пора; они уже отучились последнюю неделю семестра, а «дом-мечта», как Энни называла их пока еще иллюзорную обитель, так и не был найден.
– Придется подождать наступления осени, – утомленно сказала Присцилла одним прекрасным апрельским днем, когда они возвращались через парк, потерпев очередное фиаско. С моря дул легкий ветер, и небо сияло в своей голубизне. В гавани вода напоминала по цвету взбитые сливки и блестела в ответ на прикосновение солнечного луча, время от времени пробивавшегося сквозь стелившийся по ее поверхности перламутровый туман.
– Должны же мы отыскать хоть какую-нибудь хибару! – буркнула Прис. – А если нет, то, боюсь, этот вопрос повиснет в воздухе, и придется снова мыкаться по комнатушкам.
– Не собираюсь тревожиться из-за этого сейчас. Глупо отравлять себе удовольствие в такой прекрасный день! – заметила Энни, с восторгом оглядываясь по сторонам. Свежий воздух был напоен запахом хвои сосен, и высокое небо над их головами поражало кристальной чистотой – благословенная перевернутая чаша!
– Сегодня весна вливает веселье в мою кровь, а апрельский шарм растворен повсюду в атмосфере. Прис, у меня видение! Я сплю с открытыми глазами и вижу сны наяву! Это все потому, что ветер дует с запада. Люблю западные ветры… Не правда ли, с собой они приносят надежду и радость? А восточные ветры всегда ассоциируются у меня с грустью и дождем, барабанящим по крышам, и еще с унылыми волнами, лижущими серый берег… Когда состарюсь, восточный ветер, как пить дать, будет вызывать у меня приступы ревматизма…
– Испытываешь радостное облегчение, когда убираешь меха и теплую зимнюю одежду подальше в сундук, а вместо них надеваешь что-нибудь легкое, весеннее! – засмеялась Присцилла. – Вы не испытываете чувства обновления, будто родились заново?
– Весною все рождается вновь, – сказала Энни. – Это пора всего нового. Весны не похожи одна на другую; в дыхании каждой новой весны – свой особый, присущий лишь ей одной аромат. Посмотрите на нежную травку вокруг пруда и эти тронувшиеся в рост почки ветлы!»
– И экзамены успешно сданы! – подхватила Прис. – В следующую среду собирается Совет колледжа. А мы в этот день уже будем дома.
– И я этому очень рада, – мечтательно сказала Энни. – Столько всего надо сделать! Но прежде всего усядусь на ступеньках заднего крыльца и подставлю лицо ветру, дующему с полей мистера Харрисона. Потом я бы нарвала папоротников в Охотничьих Угодьях и фиалок в Фиалковой Долине. Помните золотые деньки, Прис, когда мы устраивали пикники? Я снова хочу услышать лягушачий хор и шелест тополей. Но я научилась любить также и Кингспорт, и мне хочется вернуться в него обратно осенью. Но если я не стану стипендиаткой Торборна, нечего и думать о продолжении учебы в Редмонде. Я не могу больше брать денег у Мариллы!
– Нам бы только найти пристанище! – вздохнула Присцилла. – Вы только оглянитесь вокруг, Энни, кругом дома, дома, дома. И ни одного нет для нас!
– Ну, хватит, Прис! Еще не вечер… Подобно старому римлянину, мы найдем походящий дом либо… его построим! В такой день в моем воображении слово «нет» напрочь отсутствует.
Девушки дождались в парке заката, не переставая удивляться весенним чудесам и чистоте, словно природа умывалась после пробуждения. Домой они направились, как обычно, по Споффорд-Авеню, что давало им возможность лишний раз увидеть Пэтти-Плейс.
– У меня такое предчувствие, что прямо сейчас с нами произойдет нечто необычное. Узнаю это по характерному покалыванию в больших пальцах рук! – призналась Энни, когда они поднимались на холм. – Это очень приятное и непонятное ощущение. Но, послушайте, ведь… ведь! Присцилла Грант, взгляните скорее туда! Может, я грежу наяву?!
Присцилла посмотрела туда, куда показывала подруга. Да, глаза и пальцы Энни не подвели ее! На аркообразном верхе ворот Пэтти-Плейс красовалось объявление: «Сдается внаем вместе с мебелью. Спрашивать внутри.