Енох
Шрифт:
В тюрьму влетел бледный как смерть мистер Кэссиди.
– Сними его с меня! – крикнул он. – Сними скорее!
– Что стряслось?
– Енох, этот твой зверек… Я думал, ты спятил, а может, сам тронулся, уже не знаю… Только убери его, пожалуйста!
– Да что вы, мистер Кэссиди! Я же вам рассказал, какие у него повадки.
– Он сейчас ползает у меня по голове. Я его
– Но я ведь вам все объяснил, заранее: Еноху кое-что от вас надо, так? Вы сами знаете, что должны сделать. Придется дать ему это. Помните, вы обещали?
– Не могу. Я не стану убивать для него; он не сумеет заставить…
– Сумеет. И обязательно заставит.
Мистер Кэссиди вцепился в решетку.
– Сет, ты должен помочь мне. Позови Еноха. Возьми его назад. Сделай так, чтобы он перешел к тебе. Скорее!
– Хорошо, мистер Кэссиди.
Я обратился к Еноху. Он не ответил. Окликнул его снова. Молчание.
Мистер Кэссиди заплакал. Меня это здорово потрясло, я от души пожалел его. На самом деле, он, как и остальные, ничегошеньки не понял. Я хорошо знаю, каково приходится, когда Енох начинает тебя обрабатывать. Сначала уговаривает, умоляет, а потом начинает угрожать…
– Лучше сразу соглашайтесь, – посоветовал я ему мягко. – Он уже объяснил, кого надо убить?
Но мистер Кэссиди меня не слышал. Он плакал все громче и громче. Потом вытащил из кармана ключи, открыл соседнюю камеру, зашел туда и защелкнул замок.
– Ни за что, нет, нет, – всхлипывал он. – Нет, не буду, не буду!
– Что вы не будете делать?
– Я не пойду в гостиницу к доктору Силверсмиту, не убью его, не отдам Еноху голову! Нет, я останусь здесь, в тюрьме, в безопасности. Ах ты чудовище, дьявол, слышишь, я не…
Он склонился набок. Сквозь разделяющую нас решетку я видел, как он скорчился, забился в угол и начал рвать на себе волосы.
– Не перечьте ему, – посоветовал я от души, – иначе Енох потеряет терпение и кое-что сделает с вами. Ну пожалуйста, мистер Кэссиди, а то будет поздно, скорее соглашайтесь, скорее…
Вдруг мистер Кэссиди протяжно застонал. Наверное, он потерял сознание, потому что перестал терзать свою голову и больше не произнес ни слова. Я окликнул его – он не ответил.
Что тут сделаешь? Я сел на корточки в темном углу и наблюдал, как красиво серебрит камеру лунный свет. От него Енох всегда становился совсем необузданным.
И тут мистер Кэссиди начал кричать. Не очень громко, скорее, глухо и протяжно. Он не дергался, не метался, – только кричал.
Я знал, что это Енох берет то, что ему нужно – у бедного мистера Кэссиди.
Что толку смотреть? Я ведь предупредил его, а Еноха никак нельзя остановить.
Так что я просто закрыл ладонями уши, чтобы не слышать, и тихонько сидел, пока все не кончилось.
Когда я наконец повернулся, он так же сидел в углу, прижавшись к железным прутьям. Полная тишина.
Нет, неправда! Тихое урчание, словно оно доносилось издалека. Так всегда выражает удовольствие мой спутник, когда сытно поест. А еще – едва различимый шорох. Скрежет крохотных коготков Еноха, это он балуется, потому что его накормили.
Звуки раздавались внутри головы мистера Кэссиди.
Да, точно, я слышал Еноха, и он был счастлив!
Я тоже почувствовал себя счастливым.
Просунул руку сквозь прутья, вытащил ключи и открыл дверь. Я снова свободен.
Теперь, когда мистера Кэссиди не стало, какой смысл торчать здесь? Енох тут тоже не останется. Я позвал его.
– Ко мне, Енох! Ко мне!
Тогда, единственный раз в жизни, мне удалось его увидеть, – нечто вроде белого сияния, как молния вылетевшего из большой красной дыры, которую он прогрыз в затылке у мистера Кэссиди.
А потом я ощутил, как; на голову мягко опустилось холодное как лед тельце, и понял, что Енох вернулся…
Я прошел по коридору, открыл дверь тюрьмы.
Крошечные лапки начали выплясывать на макушке свой причудливый танец.
Мы вдвоем пошли по ночным улицам. Луна ярко освещала дорогу, вокруг ни души, слышно только, как мой дружок довольно посмеивается, уткнувшись мне в ухо.