Энтомоптер
Шрифт:
Инженер умел писать так, что в десяти словах у него вмещалось больше мыслей, чем в тридцати наших. И каждая записка неизменно начиналась фразой: "Я в порядке".
В последней записке Инженер даже набросал чертеж, как нужно крепить крылья к поворотным фланцам на корпусе. Под чертежом написал: "Если правильно соберете, обязательно полетит".
– Обязательно полетит, - повторил Юрка.
– Verba magistri. Слова учителя. Ребята, только не торопитесь!
Мы возились часов до двух. Тщательно осматривали каждый винт, каждый шарнир, каждую ось. Еще раз подтянули гайки и смазали кулисный механизм, и вдруг оказалось, что больше нечего делать, все на своих местах, все в порядке.
– Ну, вот, - сказал Юрка, вытирая со лба пот.
– Можно попробовать.
Уже?
Пробовать?
От этого стало даже как-то не по себе.
Значит, можно сесть на мягкий желтый треугольник седла, поставить ноги на педали двигателя, сбросить ограничитель крыльев с нейтрального положения и...
– Давайте я попробую!
– заторопился Тошка и, перекинув ногу через раму, хотел было сесть на седло, но Юрка схватил его за шиворот.
– Стой! Почему обязательно ты? Всем хочется.
– Так что, всем сразу садиться, что ли?
– Бросим жребий.
– Давайте морским?
– предложил Тошка и сжал кулаки, готовясь выбрасывать пальцы по счету "три".
– Морским! По-твоему, это игра в чижика?
– презрительно усмехнулся Юрка.
– Не все ли равно как, - проворчал Тошка.
– Подумаешь!
Но спорить на этот раз не стал.
Мы стояли в уютном дворике Инженера, отгороженном от улицы кустами желтой акации. Солнце просвечивало тонкую пленку крыльев энтомоптера. Лежала на земле прозрачная тень, пересеченная темными поперечинами нервюр. Длинными искрами вспыхивали спицы велосипедных колес. Легонько вздрагивало перо отнесенного назад стабилизатора.
А над городом шли облака. Они были похожи на снежные горы. Синели между ними глубокие ущелья и бездонные пропасти. Мягко обрушивались лавины. Наверное, там, наверху, был ветер.
– Напишем четыре билетика, - сказал Юрка.
– Так будет вернее. И никому не обидно.
Мы написали четыре билетика. На трех слово "нет" и на четвертом - "полет".
Я тащил билетик из Борькиной кепки вторым. Тошке досталось "нет", он состроил плаксивую рожу и разорвал бумажку, пустив лепестки по двору.
Я развернул свою.
– Эх!
– сказал Юрка и взял у меня листок.
– Вот повезло!
Борька молча отошел к кустам акации, а Тошка в сердцах поддал ногой ни в чем не повинную консервную банку.
Я подошел к энтомоптеру, перекинул ногу через раму и сел в мягко спружинившее седло.
Между колен у меня оказался рычажок ограничителя крыльев. Он стоял в среднем положении. Я повернул его вправо, и концы крыльев опустились, чуть не коснувшись земли.
Ладони плотно легли на рукоятки руля, и ноги безошибочно отыскали педали.
Юрка забежал вперед, зачем-то пощупал покрышку переднего колеса, потом махнул рукой и сказал:
– Давай, Коля!
...Неужели взлетит?..
Я нажал на педали.
Они пошли очень туго. Мне пришлось даже привстать в седле, как при подъеме на гору, когда потеряешь разгон.
Крылья поднялись, на мгновенье заслонив от меня солнце, потом сильно пошли вниз, и из-под них вымахнуло облако пыли, в котором закружились обрывки Тошкиного билетика.
Я нажал изо всех сил.
Кулисный механизм под рулем застрекотал, как большая швейная машина, громко фыркнули крылья, энтомоптер дернулся вперед, и передо мной мелькнули плечи отскочившего в сторону Юрки.
А потом меня слегка наклонило вправо, и кусты, у которых стоял Борька, вдруг провалились вниз, сам Борька странно укоротился, и его тотчас закрыла красная чешуя черепичной крыши, которую я увидел сверху. Крыша стремительно скользнула в сторону, щеки мне лизнул ветерок, под ногами мелькнули прямоугольники дворов, пушистые вершины яблонь, все это ушло куда-то вбок и вверх; сильно поддало снизу, и энтомоптер, прокатившись несколько шагов по дороге, замер, раскинув неподвижные крылья.
Я оглянулся и медленно, словно просыпаясь, сообразил, что машина огромным прыжком перенеслась через дом Инженера, пролетела над всем кварталом и опустилась посреди Баксанской улицы. Опустилась потому, что я, нажав несколько раз на педали, перестал их крутить - и крылья автоматически перешли на планирование!
От дома ко мне уже мчались ребята, крича и размахивая руками, и какая-то женщина стояла у водоразборной колонки, позабыв про ведро, через край которого хлестала вода, и, обалдело раскрыв рот, глядела на меня и на энтомоптер.
10. Последний отчет
Вот что мы написали в тот вечер Инженеру, истратив на черновики листов двадцать бумаги:
"Владимир Августович!
Сегодня мы, наконец, собрали машину. Шпильки закрепили корончатыми гайками и зашплинтовали, как вы нам велели.
Потом оросили жребий, чтобы все было по-честному. Полет вытащил Коля Соколов. Он перелетел через дом и сел на дорогу. Всего пролетел двести семнадцать шагов. Для верности мы измерили два раза. Взяли среднее.
Сбежалось много народу, особенно мальчишек, и нам пришлось увезти энтомоптер во двор и ничего больше не предпринимать, потому что ваша соседка через два дома, Андреиха, криком кричала, что мы хулиганы и можем даже спалить дом. Некоторые за нас заступались, говорили, что эта машина большое изобретение, но Андреиху никто не мог перекричать.
Мы сидели до темноты в комнате, а потом вывели энтомоптер за поселок, туда, где начинается кукурузное поле, и там выпало лететь Антону. Он крутил педали изо всех сил, но энтомоптер только подпрыгивал на месте, примерно на полметра в высоту, и никак не взлетал. Потом сел Боря Линевский, за ним Юра Блинов, но ничего не получилось. Мы осмотрели энтомоптер, проверили крылья и все соединения. Все было в полном порядке. Пробовали раз десять, но от земли так и не удалось оторваться. Почему - до сих пор не знаем.