Эон
Шрифт:
– Четвертая камера была базой отдыха, насколько мы поняли, – сказал Лэньер. – И, конечно, имеется водохранилище и система очистки воздуха. Здесь четыре отдельных острова, и на каждом – своя природная зона. А в водной среде – коралловые сады, пруды со свежей водой и речные системы. Курорт, заповедник дикой природы, рыбное хозяйство – все пришло в пербытное состояние, слегка одичало, но процветает.
Поезд замедлил ход и с легким шипением остановился у платформы. Два человека в черных комбинезонах подбежали к вагонам. Лэньер, а следом за ним и Патриция направились к дверям. Они открылись столь же тихо, как и прежде.
Лес, вода, трава – смесь чудесных запахов.
– Пока, Чарли, – попрощался Лэньер.
Чарли ловко отдал честь и вытянулся по стойке смирно в дверном проеме позади них.
Охранник на платформе подошел к гостям, чтобы взглянуть на значок Патриции.
– Добро пожаловать в летний лагерь, мисс Васкес, – сказал он.
Она заглянула за ограждение платформы, находящейся в шести метрах над землей. Платформу окружал комплекс сооружений, почти такой же, что и в первой камере – с щитовыми домиками и земляными валами, но теплица – сельскохозяйственная лаборатория – была значительно больше.
Все в комплексе были одеты в черное, в сочетания черного и хаки, черного и зеленого, черного и серого.
– Служба безопасности? – поинтересовалась Патриция.
Спускаясь с платформы, Лэньер кивнул.
– Наша научная группа невелика, и мы позволяем сотрудникам проводить здесь отпуск или свободное время, когда оно появляется, что бывает нечасто. Эта камера имеет стратегическое значение: она отделяет относительно жилые части Камня от служебных.
– Системы двигателей?
– Да, и седьмой камеры. Так или иначе, у вас есть возможность размять ноги и переварить то, что вы успели увидеть.
– Сомневаюсь, что мне это удастся, – сказала Патриция.
Лэньер повел ее в кафетерий, который мало чем отличался от того, что был в первой камере. Они сели за столик вместе с английским и немецким офицерами. Лэньер представил ее немцу – полковнику Хайнриху Беренсону.
– Через неделю он возглавит силы безопасности седьмой камеры. Вы какое-то время будете работать вместе.
Беренсон, полковник западногерманских ВВС, с песочного цвета волосами и веснушчатым лицом, одного роста с Лэньером, но более мускулистый, больше походил на ирландца, чем на немца. С его не слишком немецкой фамилией и утонченными манерами, он показался Патриции истинно интернациональным. Его манера поведения была дружеской, но слегка холодной.
Она заказала салат – свежую зелень из теплицы – и посмотрела на мужчин и женщин вокруг. Зеленые значки были не у всех.
– Как устроена система значков? – спросила она Лэньера.
Беренсон улыбнулся и покачал головой, словно это было больным местом.
– Красные значки предоставляют право доступа только в скважину первой камеры, – пояснил Лэньер, – и предназначены в основном, для технического персонала. Голубые позволяют передвигаться по Камню везде, за исключением шестой и седьмой камер. Но везде, кроме первой, только с сопровождающим и только для выполнения служебных обязанностей. Зеленые значки открывают доступ в любую камеру, но под постоянным контролем службы безопасности.
– Я здесь уже больше трех лет, – заявил Беренсон, – а получил зеленый значок лишь три месяца назад. – Он бросил взгляд на значок Патриции и понимающе кивнул. – К счастью, я нашел лазейку: можно считать, сопровождаю сам себя.
Лэньер улыбнулся.
– Поблагодарим Бога за то, что все пока идет столь гладко.
– Аминь, – поддержал его полковник. – Не хотел бы я столкнуться с настоящими неприятностями.
– Для зеленых значков существует три уровня допуска. Первый – самый низкий – без права доступа в определенные закрытые зоны. Второй уровень дает право ограниченного доступа туда для выполнения служебных обязанностей – специальная служба охраны имеет зеленые значки второго уровня. Третий уровень – это тот, что у нас.
– У меня второй уровень, – сообщил Беренсон.
Когда они вернулись к поезду, Патриция спросила:
– Раз у него второй уровень, он не сможет в точности узнать, что из себя представляет Камень?
– Когда попадаешь в седьмую камеру, волей-неволей узнаешь многое.
– Но не то, что в библиотеках?
– Нет, – сказал Лэньер.
Это ее отрезвило. У Беренсона был угрюмый вид, и он даже не знал о библиотеках.
Четверо солдат в скафандрах бежали длинными грациозными прыжками по лунной поверхности; лишь звезды и серп Земли освещали их путь. Мирский наблюдал за ними с вершины валуна – виднелся был лишь его белый шлем. В правой руке он держал электрический фонарь, направленный назад, в сторону его товарищей по команде, ожидающих в лощине, проложенной упавшей скалой миллионы лет назад. Когда четверка оказалась в нужном месте, он три раза мигнул фонарем.
Цель – имитация лунного бункера – находилась в ста метрах от валуна. Четверо защитников теперь были у воздушного шлюза. Мирский поднял свой АКВ-297 – автомат Калашникова, приспособленный для стрельбы в вакууме – и направил его на люк шлюза.
Люк открылся, и Мирский слегка приподнял оружие, целясь в мишень возле сигнальных огней. Пальцем в перчатке он нажал на расположенный сбоку спусковой крючок и почувствовал, как оружие трижды дернулось. В темноте на короткое время вспыхнул тонкий след выстрела. Пластиковая мишень разлетелась на куски.
Мирский услышал, как руководитель учений называет номера четверых солдат в скафандрах и приказывает им лечь.
– Ваш шлюз выведен из строя, – лаконично добавил руководитель. – Отличная работа, подполковник… Можете продолжать.
Мирский и три его товарища направились к макету. Защитники лежали на лунном грунте возле открытого люка неподвижные, если не считать скачущих цифр на дисплеях систем жизнеобеспечения в их ранцах. Мирский наклонился и подмигнул одному из них через стекло шлема. Тот посмотрел на него без тени удивления.
– Посмотрите назад, товарищ подполковник, – сказал один из его людей. Мирский обернулся и посмотрел туда, куда указывал вытянутый палец ефрейтора.
Картошка – яркая светящаяся точка продолговатой формы – только что появилась над лунным горизонтом.
Казалось, всю его жизнь все только и делали, что показывали на нее – первой была Ефремова, три года назад.
– Да, вижу, – согласился Мирский.
– Вот для чего мы тренируемся, да, товарищ подполковник?
Мирский не ответил. Вмешался руководитель учений и потребовал прекратить бесполезную болтовню.