Эпицентр
Шрифт:
— Почему же только разумные?
— Вот агент Скалли всегда находит разумные причины.
— Агент Скалли имеет право на собственную точку зрения. И хотя я глубоко уважаю ее как напарника и агента ФБР, я не всегда согласен с ее выводами.
Скиннер утомленно присел, словно не зная, что делать с непокорным агентом:
— А она не всегда согласна с вашими. Но ведь вы как-то умудряетесь работать в паре.
Малдер придвинул жесткий стул поближе к столу.
— Вы наверняка говорили с генералом Брадукисом из Пентагона, сэр. Он может подтвердить все, что я написал. Он знает
Скиннер запрокинул голову — стекла очков блеснули на солнце.
— Генерал Брадукис больше не работает в Пентагоне. И связаться с ним нельзя: его новое место службы засекречено. Полагаю, теперь он занимается каким-нибудь новым проектом.
— Как удобно! А вам не кажется несколько странным, что только он один занимался проектом «Брайт Энвил»? Разве генерал Брадукис не посвятил вас в детали, когда сообщил о нашей командировке на Маршалловы острова?
Скиннер помрачнел.
— Да, мне звонил кто-то из Пентагона, агент Малдер, но не назвал себя. Только сообщил, что имеет высокую степень допуска к секретным документам. Когда Пентагон запросил моего согласия на вашу командировку, я его дал. А никакого генерала Брадукиса я не знаю.
— Странно, а он говорил, что знаком с вами.
— Я не знаю никакого генерала Брадукиса! — повторил Скиннер.
— Понятно, сэр.
— А что касается секретных ядерных испытании Брайт Энвил, о которых вы все время толкуете, то я не хотел бы, чтобы они фигурировали в официальном отчете. Вам прекрасно известно, что наземные ядерные испытания запретили еще в 1963 году.
— Да, я об этом знаю, сэр, и вы тоже, — согласился Малдер. — А вот участникам проекта «Брайт Энвил», по-видимому, сообщить об этом забыли.
— Перед тем как вас вызвать, я навел кое-какие справки. Я разговаривал с миз Розабет Каррера, и она утверждает, что никогда не слышала о проекте «Брайт Энвил». Все, к кому я обращался, отрицают даже саму возможность, что существует некое ядерное оружие, не оставляющее радиоактивных осадков. И никаких разработок на эту тему не ведется. Они говорят, такого оружия в принципе быть не может. — И Скиннер кивнул, словно был доволен таким положением вещей.
— Да, я тоже это слышал. И вы всерьез полагаете, что Эмил Грэгори, ведущий ученый-ядерщик, руководил проектом по исследованию океанских течений и температур вокруг коралловых рифов близ Маршалловых островов? Так, во всяком случае, утверждает официальная версия.
— Это не мое дело, агент Малдер. Малдер встал.
— Мне бы хотелось узнать, сэр, что случилось с Мириел Брэмен? Мы ее не видели с тех пор, как за нами прибыли спасатели. Вернее, мы расстались после того, как прилетели домой. Телефон у нее дома отключен, и медсестра в больнице, где нам оказывали помощь, сказала, что ее оттуда увели двое в военной форме. Мириел могла бы подтвердить наш рассказ.
— Дело в том, агент Малдер, что доктор Мириел Брэмен согласилась помочь в возобновлении некоторых работ, начатых доктором Эмилом Грэгори. Поскольку из тех, кто имел отношение к проекту, только она одна осталась в живых, она согласилась сотрудничать с Министерством обороны.
Малдер
— Она никогда бы на это не пошла!
— Представьте, согласилась.
— А я могу поговорить с ней лично? Мне бы хотелось услышать это из ее уст.
— Боюсь, что нет, агент Малдер. Ее отвезли в один весьма удаленный «мозговой центр». Хотят побыстрее возобновить работу и вряд ли позволят отвлекать ее.
— Другими словами, ее увезли силой и принудили заниматься тем, к чему она поклялась больше в жизни не иметь отношения.
— Например, исследованием океанских течений? Агент Малдер, да у вас опять приступ паранойи!
— Неужели? Я прекрасно понимаю, что Мириел могли предъявить целый букет обвинений:
тут и подрывная деятельность, и нарушение границ частного владения, и предумышленное убийство… А в обмен на согласие сотрудничать обещали все обвинения снять. Весьма убедительный довод!
— Меня это не касается, агент Малдер.
— Неужели вам все равно? — спросил Малдер и положил руки на край стола. Он и сам не знал, какой ответ хотел бы услышать.
Скиннер пожал плечами.
— Агент Малдер, вы единственный, кого официальная версия не устраивает.
Малдер наклонился и забрал свои записи.
— Вы правы: я всегда страдал этим недугом, — согласился он и вышел.
Походив по кабинету и собравшись с мыслями, Скалли опять засела за отчет.
Когда мы отплывали с атолла Эника на рыбацкой лодке «Счастливый Дракон», я стала свидетелем событий, которые, по всей вероятности можно объяснить как испытания некоего ядерного устройства в воздухе, проведенные неизвестным или неизвестными государствами. Следует отметить, что из-за низкой облачности, сильного ливня и ураганного ветра, видимость была ограниченной и рассмотреть все как следует не представлялось возможным.
На основании личных наблюдений я могу утверждать, что экспериментальная ядерная установка Брайт Энвил действительно сработала и взорвалась согласно графику, но определи мощность взрыва и эффективность этой конструкции, якобы не дающей радиоактивных осадков, не могу.
Однако, согласно неподтвержденным сообщениям спасателей, уровень остаточной радио на атолле соответствует норме.
Скалли пропустила несколько строк и перешла к следующей, самой трудной части отчета.
Что касается гибели двух человек, имеющих непосредственное отношение к. проекту «Брайт Энвил» — доктора Эмила Грэгори и заведующей отделом Министерства энергетики Нэнси Шекк, — причина ее остается невыясненной. Можно предположить, что их смерть наступила в результате кратковременного, но крайне интенсивного выброса ядерной энергии при срабатывании неопознанного экспериментального оборудования.
На столе лежали жуткие черно-белые фотографии жертв — обгоревшие, скорчившиеся трупы. К каждому снимку прилагалась папка с аккуратно напечатанным описанием результатов вскрытия.