Эпидемия
Шрифт:
Тимур, переглянувшись с доставшимся ему в пару, шагнул в дверь. Вошедшие перед ним сослуживцы уже скрылись за поворотом коридора. Немного мешкая, повернул следом за ними и желудок скрутило в приступе тошноты. Трупы. Много трупов. Так много, что им не хватало места в холодильнике и они были сложены друг на друга штабелями в коридоре. Взрослые, дети, женщины. Все обнаженные с бирками на больших пальцах ног: имя, фамилия, дата рождения и смерти. Черты лиц невозможно рассмотреть, так как тела больше походили на мумии из фильмов ужасов, чем на людей. Высушенная и сморщенная кожа, плотно облегающая кости. Почти полное отсутствие волос. И никакого трупного запаха. Подавил рвотные позывы и, собрав силы, зашагал дальше по коридору. Сзади послышался громкий плюхающий звук, один из солдат не выдержал и, сняв противогаз, начал извергать остатки ужина прямо под ноги.
— Твою мать! Я же сказал, на пол не блевать! — Патологоанатом с досады хлопнул себя по бедрам. — Убирать сам будешь! Давай быстрее, а то кто-нибудь поскользнётся! Ведро и тряпка у входа в шкафу.
— Рядовой! Сука! Быстро одел противогаз! — Расталкивая всех, в коридор влетел Хвощов, стараясь кричать как можно громче через противогаз. — Быстрее, дебил! В часть приедешь, я тебе такое устрою! Недоумок! Ты приказов не понимаешь! Глотай блевотину, хоть захлебнись ей, а противогаз не снимай! И все пусть это запомнят! Первый кто снимет, отправится чистить толчки на месяц! — Даже сквозь толстые стекла противогаза было видно, как старлей побагровел от злости. — А вы что уставились? Сейчас каждый берет тело, один за руки, второй за ноги, и грузите в машину. Двое: ты и ты, залезли на грузовик и принимаете. Складывать аккуратно, чтобы влезло как можно больше.
Хвощов и провинившийся солдат скрылись за поворотом коридора. Вскоре оттуда донесся звон металлического ведра об кафельный пол и шум набирающейся воды, изредка перекрываемый руганью. Через минуту лейтенант вернулся обратно и, разогнав временный ступор солдат очередной порцией мата, скомандовал выносить тела.
Тимур стоял чуть позади широкоплечего сослуживца и смотрел на труп девушки. Представил, что эта девушка еще совсем недавно была жива, разговаривала, смеялась, плакала, а сейчас лежит здесь на других телах, беззащитно обнаженная и безжизненная. Может она любила и была для кого-то самым дорогим человеком на свете, а теперь это просто бездыханное тело, больше похожее на мумию, которое как можно быстрее надо погрузить в машину. Напарник повернулся и кивнул, почему-то именно на это тело. Тимур протянул дрожащие руки и, обхватив тонкие голени, потянул на себя. Второй солдат взял за запястья, но передумав, перехватил за подмышки. Сухая кожа скрипнула об рукавицы защитных костюмов и собралась складками, надломившись в месте изгиба. Стянув труп с груды, понесли наружу к машине.
Юлаев хотел, как можно быстрее избавиться от этого тела. Другие волновали мало: старики, мужчины, не важно, именно этот труп вызывал панический страх. При одном взгляде на неестественно запрокинутую голову, грудь начинали сдавливать тугие тиски удушья. И раньше приходилось видеть мертвецов, как и любому другому человеку. Похороны, телевизор, несчастные случаи, многое в жизни заставляет воочию столкнуться со смертью, но держать в руках труп девушки… Так не должно быть. Умирать могут мужчины на войне, старики от болезней, кто угодно, но не молодые, полные сил и жизненной энергии девушки. Молодость полностью противоречила самому понятию смерти. На секунду показалось, что несут не тело девушки, а его самого, высохшего, с выпавшими зубами и безобразно качающейся в такт шагов головой. Такое вполне может случиться, он не бессмертен, и смерть не делает скидок, она просто хладнокровно выполняет свою работу.
Задумавшись, чуть не споткнулся об тело полной женщины лет пятидесяти, которое двое солдат положили на пол, остановившись передохнуть. Кое-как устояв на ногах и не выронив труп, выругался сквозь зубы и продолжил идти. Возле грузовиков уже стояли несколько пар с телами в руках, ожидая, когда у них заберут ношу. Двое солдат в кузове принимали и аккуратно складывали вдоль бортов высохшие мумии. Когда подошла их очередь, Тимур с напарником передали тело и отошли от грузовика.
— Эта легкая совсем, давай не будем тащить. — Обратился срочник в кузове к своему напарнику.
— Давай, если всех таскать будем, под утро без спины останемся.
Слегка раскачав, солдаты небрежно швырнули труп девушки через весь кузов. Тело с глухим стуком рухнуло на голый метал, и застыло в неестественной позе, словно поломанная марионетка, которую отшвырнул в сторону кукловод. Тимур минуту стоял и смотрел на гору того, что недавно было живыми людьми, пока его не окрикнул сержант. Дальше продолжил работать на полном автомате, таская тела из морга к грузовику без эмоций и чувств.
В расположение вернулись за час до рассвета. ОЗК заставили снять еще до въезда в часть, после этого защитные костюмы закинули в контейнер на кузове ЗИЛа и увезли. Два взвода с мертвенно бледными лицами зашли в казарму и, приняв душ, молча улеглись в койки. Уснуть этой ночью никому не удалось.
25 июня
Наступивший день по степени безумия не уступал прошедшей ночи. Юлаев не успел отойти от погрузки тел, как в казарме начался полный дурдом. Большая часть солдат слегла с температурой, диарей и сильным потоотделением. Как только кто-то жаловался на плохое самочувствие, пара офицеров в ОЗК уводили его. Ближе к полудню из тридцати человек в комнате осталось всего десять. Никто не уснул, не смотря на бессонную ночь. Солдаты пытались добиться хоть какой-то информации от офицеров, но те упорно молчали и продолжали держать в неведении. В обед с улицы раздались крики и автоматные выстрелы, вызвав в расположении переполох. На шум забежали офицеры в защитных костюмах. Долго не церемонясь приложили самого рьяного ботинком.
Тимур нервничал, от постоянного стресса болел желудок и подкатывала тошнота. Пытаясь унять мандраж, то лежал на кровати, то бродил по казарме из стороны в сторону. Понимал, что все встало с ног на голову, но ничего не мог сделать. Душой давно был дома, с родителями, но физически не мог вырваться из части. Армия, о которой так мечтал, превратилась в тюрьму. Вспомнил рассказ дяди, который работал на крупной птицеферме. Эпидемия птичьего гриппа, прошедшая несколько лет назад, зацепила их предприятие, все поголовье птиц подлежали уничтожению. Пернатых заперли в большом помещении и не кормили весь день. Затем подогнали грузовики, с рассыпан тонким слоем по днищам кузовов кормом. Куры бросились к еде, но как только машины забились до отказа, их вывезли за город и, ссыпав в огромную яму, закопали бульдозерами. Вот Тимур сейчас себя чувствовал такой курицей. Осталось дождаться своего грузовика с едой, ямы и бульдозера.
Хотелось курить. Постоянно облизывал и закусывал губу, но последние сигареты кончились еще вчера, а новые взять негде.
После обеда, которого не было, в казарму вошел офицер. Капитан Свердлов, имя не запомнил. Вид у него изможденный. Глаза глубоко запали, белки покрылись сеткой красных сосудов. Стянув с лица медицинскую маску, офицер закурил прямо в казарме. Солдаты замерли в ожидании его слов.
— Так, ребят. Тут полная хрень творится. Пол штаба слегло. Половина оставшихся за то, чтобы распустить вас по домам, половина против. Советую пока сидеть и ждать приказа. — Свердлов прокашлялся, голос его звучал тихо и сипло. — Постараемся отправить вас. Мойте чаще руки, реже выходите на улицу, и вот эту фигню, — офицер указал на маску, — носите, хоть дышать в ней тяжко.
— Товарищ капитан! — Сержант вышел из толпы, натягивая китель на ходу. — А что это за зараза?
— Без понятия. Никто не знает, что это и как передается. Думаю, это вирус. Может биологическое оружие. Вы небо видели? — Свердлов докурил сигарету, затушил об каблук, осмотрелся по сторонам, и не увидев урны, сжал бычок в руке. — Ни черта не знают, а люди мрут.
— Много умерших? — Рядовой Ильясов, сослуживец из Казани, привстал с кровати, и встревоженно посмотрел на офицера.
— Врать не буду, очень много. Я такого за всю жизнь не припомню. Очень много. Только давайте без паники. Вы, как никак, солдаты. Пока ждите приказа. И это… — Капитан обвел взглядом всех в казарме. — Берегите себя.