Эпилог
Шрифт:
– Очень хорошо, Калеб. Я знаю, мы оба находимся в процессе становления другими людьми, но приятно знать, что существует ряд вещей, которые никогда не изменятся.
Ливви подняла свое колено как можно ближе к спинке дивана и ее платье задралось до самой талии, раскрывая спрятанную между ногами обнаженную киску. На ней не было никакого нижнего белья!
Взяв свой член в руку, я сжал его, без всякого смущения; потому как импульс был слишком сильным, чтобы его игнорировать. Глубоко вдохнув, я медленно выдохнул, и, проведя по своему стволу первый, затем
– Ты охренительно красива.
Ливви покраснела.
– Спасибо. Ты тоже.
Я не знал, как мне реагировать на подобные слова, но решил принять этот комплимент. В моей голове роились куда более интересные мысли.
– И что теперь? Честно говоря, я не уверен, что смогу сидеть на месте, наблюдая, как ты играешь сама с собой. У меня барахлит система самоконтроля.
– Ты заставишь меня?
– прошептала она.
Пальчиками она раскрыла свою киску, демонстрируя какой розовой и влажной она стала.
– Блять! Нет. Но я буду капризничать.
Я выпятил свою нижнюю губу и Ливви рассмеялась.
– О, Боже мой, - произнесла она с улыбкой, - ты, действительно, все усложняешь. Не разрушай мою фантазию.
Я снова принял бесстрастное выражение лица.
– Прости. Продолжай. У меня и в мыслях не было портить твою очередную фантазию. Последняя мне очень даже понравилась.
Я смотрел на ее губы, вспоминая, как они скользили по моему члену.
– Может быть, мы сможем реализовать и ее?
– Может быть, - поддразнила она, - если я перейду туда, ты сможешь положить свои руки на диван и держать их на одном месте?
Я сглотнул.
– Я постараюсь.
Подняв свои руки на спинку дивана, я сжал ее.
Вот и сейчас я снова затвердел, вспомнив, как сексуально она ползла по дивану ко мне. Ливви по праву можно считать хищницей.
При ее первом прикосновении к моей груди, мои глаза закрылись сами собой. Я знал, что она чувствовала, как сильно билось мое сердце. Должно быть, я нервничал больше нее. Одеяние Ливви мягко коснулось моего ноющего члена.
– Твое платье превратится в лохмотья. Сними его, - произнес я, настолько заманчиво, насколько мог.
– Шшш, - прошептала она у моего уха.
Ее запах пробудил все мои органы восприятия, и я сильнее вцепился в диван.
– Я хочу вот так.
Она оседлала меня, и ее влажная киска произвела контакт с моим членом. Не сдержавшись, я толкнулся вверх.
– Черт тебя подери, Котенок! Дай мне уже тебя трахнуть.
Я был готов отказаться от своего благородства и оставшегося самоконтроля. Я был готов разорвать ее гребаную одежду, и погрузиться в нее так глубоко, что она забудет, что мы когда-то были не вместе. Единственное, что остановило меня от этого, внезапная боль, когда Ливви стянула удерживающую мои волосы резинку, и, распустив, зарылась в них руками. Она дернула мою голову назад, болью привлекая мое внимание к себе.
Ее глаза были практически черными из-за увеличившихся от желания зрачков. Она наслаждалась собой, и я не хотел ее останавливать. Покрывая мои губы легкими
– Пожалуйста, Калеб. Позволь мне. До сих пор все контролировал ты.
Ее бедра потерлись о меня, обдавая мой член жаром своей киски.
– Ты больше и сильнее. Я знаю. Но меня заводит, что ты позволяешь мне это с собой делать. Раньше такого никогда не было.
Я еще сильнее вцепился в этот долбаный диван, потому как внезапно до меня дошло, почему ей было так важно установить свое превосходство. Дело было не в том, чтобы заслужить ее подчинение - дело было в том, чтобы подчиниться самому. Она проверяла меня, и я отказывался сдаваться.
– Хорошо, Ливви, - с трудом дышал я у ее губ, - сделаем по-твоему.
Ее язычок проник в мой рот, и мы поцеловались.
– Можешь называть меня Котенком, если хочешь. Я скучаю по этому, - промурлыкала она, и, не дав мне шанса ответить, снова ворвалась своим язычком в мой рот.
Когда я потерся о нее, никакого протеста не последовало.
Наконец, пресытившись своими собственными дразнилками, Ливви отклонилась назад, и торопливо завела руки за спину, чтобы расстегнуть пуговицы. Когда она разделалась с ними, перед моими глазами предстали ее роскошные груди, увенчанные торчащими сосками. Не отрывая от них глаз, я облизнул губы.
– Дай мне, - настаивал я.
Положив свои руки мне на плечи, она приподнялась на коленях.
Моему члену стало холодно без ее тепла. Но одного обещания ее груди у меня во рту, было достаточно, чтобы унять мое разочарование. Ливви была мягкой, невозможно мягкой, а ее плоть у моего лица, дарила ощущение полного блаженства.
Я осыпал поцелуями сначала одну грудь, потом другую, игнорируя ее невербальные намеки на более глубокие оральные ласки. Я тоже, мать вашу, умел дразниться!
– Калеб!
– воскликнула она с некоторым раздражением, и я улыбнулся.
– Да, Котенок?
– Пожалуйста.
Приподняв одну грудь, она провела соском по моей губе.
– Пососи его.
Открыв рот, я вобрал ее плоть. На вкус Ливви была еще слаще своего запаха. Движимый неописуемой похотью, я сосал, возможно, жестче, чем полагалось.
Ливви обернула свои руки вокруг моей головы, притягивая меня ближе, и не давая мне отстраниться, хотя у меня и в мыслях не возникало подобного намерения.
Я смягчил свое посасывание. Неспешно, я снова и снова играл с ее соском, заставляя ее настаивать на большем. Ливви была медлительной и умопомрачительно расчетливой в своем соблазнении. Несмотря на то, что она извивалась у моей груди, практически умоляя меня взять ситуацию под свой контроль, она все же дала мне понять, чтобы я не убирал свои руки с положенного им места.
Она дала мне сначала одну грудь, потом другую. Этим Ливви напомнила о том, что ей нравилось за мной наблюдать. Как бы нам не хотелось, чтобы все было иначе, нам никогда не стереть нашей истории. Я знал, что она наказывала меня за те вещи, которые я делал. Но эти наказания проходили для меня наилучшим образом.