Епископ ада и другие истории
Шрифт:
Его мозг, отравленный алкоголем, сосредоточился на работнике как на символе всех его несчастий и, возможно, мести за все его пороки.
Жена развернулась, потому что ее пелерина зацепилась за куст, а затем с мрачным видом направилась к пруду с карпами.
Мгновение спустя, резкий крик заставил мистера Шюта броситься к ней. Она стояла в странной согнутой позе, указывая дрожащей пухлой рукой на темные глубины пруда.
— Негодяй! Он утопился! — крикнула она.
Мистер Шют едва совладал со своими измученными нервами; схватив ее за
— Пейли! — ахнул мистер Шют.
Он с ужасом наклонился, после чего разразился дребезжащим смехом.
— Это рыба, — сказал он. — Один из старых карпов.
Миссис Шют и сама теперь видела, что чудовищное существо в воде было рыбой; она разглядела широкую разинутую пасть, высокие темные плавники и чешую, грязно-белого и мертвенно-желтого цвета.
— Он смотрит на меня, — выдохнула она. — Убей его, убей этого мерзкого негодяя!
— Он… он слишком большой, — пробормотал мистер Шют, но тут же поднял камень, собираясь швырнуть его; огромная рыба, словно догадавшись о его намерениях, скользнула в мутные глубины пруда, оставив на поверхности слабую рябь.
К Дэниелу Шюту вернулось его мужество.
— Это всего лишь старый карп, — повторил он. — Я прикажу поймать эту тварь.
Миссис Шют заплакала и заломила руки. Муж грубо потащил ее к дому, оставил там, взял фонарь и в сопровождении мистера Трегаскиса снова отправился на поиски Пейли.
На этот раз они нашли его на обычном месте, на берегу пруда. Теперь мистер Шют передумал прогонять его; у него мелькнула смутная мысль: если он хочет, чтобы за прудом наблюдали, то кто сможет сделать это лучше Пейли?
— Послушайте, дружище, — сказал он, — в этом пруду водится огромный черный карп.
— Они живут сотни лет, — ответил Пейли. — Но это не карп.
— Значит, ты знаешь, о чем я говорю? — спросил мистер Шют.
— Да, знаю.
— Я хочу, чтобы ты поймал его и убил. Сделай это как можно быстрее. Я его ненавижу.
— Убить? — запротестовал мистер Трегаскис, державший фонарь, озябший и раздраженный. — Черт возьми, сквайр, что эта штука может сделать? Она же не может выйти из воды.
— Я бы не стал этого утверждать, — пробормотал мистер Шют.
— Вы пьяны, — грубо сказал мистер Трегаскис.
Но мистер Шют настаивал на своем.
— Следи за прудом, Пейли, следи за ним день и ночь, пока не выловишь эту рыбу.
— Я буду следить, — ответил Пейли, не двинувшись с места.
Двое мужчин вернулись в заброшенный дом. Когда мистер Шют, пошатываясь, поднялся наверх, он увидел свою жену в окружении полудюжины зажженных свечей, скорчившуюся за безвкусными муслиновыми занавесями, которым она изуродовала большую кровать.
Она сжимала четки, постоянно подносила их к губам и бормотала что-то невнятное.
Мистер Шют подошел к кровати.
— Я и не знал, что ты — папистка, Фло, — усмехнулся он. Она подняла на него глаза.
— Эта история напомнила мне, — прошептала она, — о человеке, оставленном привязанным к статуе рыбьего бога, и его проклятию; о том, что он мог преследовать вероломную возлюбленную триста лет, пока не заставил ее вернуться в то самое место, откуда все и началось.
Дэниел Шют заметил, что она выпила, и опустился в кресло.
— Это все сплетни Гуди Чейз, — зевая, сказал он, — и эта проклятая уродливая рыба. Я поручил Пейли поймать ее — следить за прудом, пока она не появится.
Она пристально посмотрела на него и, казалось, почувствовала облегчение.
— В любом случае, тебе-то какое дело до этого? — продолжал он. — Ты ведь не та самая женщина, которая оставила человека на острове!
Он грубо расхохотался. Миссис Шют опустилась на подушки.
— Если за прудом присматривают, — пробормотала она, — я буду чувствовать себя спокойнее.
Но ночью она металась и задыхалась в бреду, говоря о больших кораблях, нагруженных странными товарами, об одиноких островах среди бескрайних морей, о могучих каменных богах, возносящихся к небесам, о мужчине, который посылает проклятие вслед уплывающей женщине, пока муж не встряхнул ее и не оставил одну, спать на кушетке в мрачной гостиной.
На следующий день он решил поговорить с миссис Чейз.
— Своими бредовыми россказнями вы совершенно задурили голову вашей хозяйке! Боже правый! Она точно сошла с ума!
Но Гуди Чейз сказала, что ничего ей не рассказывала.
— Это она рассказала мне эту историю, сквайр, и сказала, что прочитала ее в старой книге. Что я знаю о Флоренс Фланнери? Вы много раз спрашивали меня о ней, когда были ребенком, и я ничего не могла сказать вам, потому что знала только одно — она была потаскушкой, опозорившей Шют Корт!
Узнав это, Дэниел Шют пришел в ярость и приступил к жене с расспросами, откуда она набралась этих сказок, но женщина пребывала в мрачной меланхолии и ничего ему не отвечала; весь день она оставалась в таком состоянии, но когда короткие зимние светлые часы миновали, ее снова охватил ужас, и она, словно лишившись рассудка, била себя в грудь, целовала четки и непрестанно бормотала: «Мой грех, мой грех, мой тяжкий грех!»
Мистер Шют был не в том состоянии, чтобы терпеть это, и перебрался спать в другую комнату.
В унылую сельскую местность пришла зима; Пейли караулил у пруда, Шюты влачили жалкое, невыносимое существование в опустевшем доме.
Днем миссис Шют немного оживлялась и даже выходила из комнаты, чтобы посплетничать с миссис Чейз у огромного камина, но ближе к ночи ее всегда охватывал ужас, ее била дрожь, — и предметом ее кошмаров всегда была рыба, увиденная ею в пруду.
— Она не может выйти из воды, — говорили ей, на что она отвечала: — В первую ночь, когда мы приехали сюда, я заметила на лестнице потеки воды.