Эпитафия шпиону. Причина для тревоги

Амблер Эрик

Теперь я понимаю, что это был самообман, причем даже слишком эффективный, поскольку я вспомнил о генерале Вагасе и назначенной встрече буквально в последнюю минуту.

После не очень приятного утра с Беллинетти и его документами я отправился за паспортом в полицейское управление. Проведя час в приемной, я выудил из дежурного признание, что синьора капитана нет на месте и что он не оставил указаний насчет моего удостоверения личности. Если я приду позже, все будет в порядке.

Я пришел позже и прождал четверть часа. На сей раз полицейский проявил больше участия. Синьор капитан еще не вернулся, и он сам навел необходимые справки. Мой паспорт отослали в министерство иностранных дел. Вне всякого сомнения, на

следующий день его вернут. Если я зайду завтра, то…

Я пришел только в следующий вторник. Дело в том, что в четверг вечером я уехал в Геную.

Как объяснил мне Пелчер, одна из моих основных обязанностей заключалась в поддержании личного контакта с пользователями станков компании «Спартак». Я наткнулся на письмо одного из этих клиентов, крупной инжиниринговой фирмы с заводом в окрестностях Генуи, и — поскольку в письме затрагивались серьезные технические вопросы — решил использовать его в качестве предлога для визита. В любом случае мне нужно было ехать — выяснилось, что мой итальянский, достаточный для удовлетворения повседневных потребностей, слишком поверхностен, чтобы излагать сложные технические вопросы на бумаге.

Таким образом, пятницу, субботу и понедельник я провел на заводе клиента и вернулся в Милан рано утром во вторник.

Это был мой первый контакт с клиентом, и на меня большое впечатление произвела работа, ранее проделанная господином Пелчером. Возникли некоторые трудности из-за невнимания Беллинетти, но господин Пелчер предупредил о моем приезде, и все наладилось. В воскресенье директор завода отвез меня в Портофино на своей машине и позволил угостить его очень дорогим обедом. Мы обсудили заказ еще на шесть станков S2. От начальства я получил устные, но четкие инструкции, касающиеся выплаты тайных комиссионных, и узнал, что мои немецкие конкуренты по части подобных договоренностей весьма прижимисты. Зато все были в курсе, что фирма «Спартак» проявляет понимание. Кроме того, ее станки лучше. В понедельник на заводе ожидали государственных инспекторов; хорошо бы мне найти время встретиться с ними… Я нашел время и выяснил, что инспекторы не менее сговорчивы, чем директор завода, хотя и склонны к большей осторожности.

Поездка оставила у меня двоякое чувство: удовлетворенность и отвращение. Фитч предупреждал, чего следует ожидать, и даже тщательно инструктировал относительно ритуала приема заказа; тем не менее реальность вызывала неприятные ощущения. Одно дело бойко рассуждать о подкупе и коррупции, и совсем другое — самому давать взятки. Нет, напомнил я себе, моя роль заключается в пассивном принятии правил игры. Эти люди уже коррумпированы. Вопрос лишь в том, кто им заплатит — немецкая фирма или «Спартак». В конце концов, «Chi paga?» [58] — любимая присказка итальянцев.

58

Кто платит? (ит.)

Моя голова была занята всеми этими мыслями, и поэтому неудивительно, что я совсем забыл о существовании таких личностей, как Залесхофф и Вагас.

Вскоре мне о них напомнили.

Первое напоминание содержалось в длинном постскриптуме письма Клэр, которое по возвращении ждало меня в отеле «Париж».

P.S. Кстати, Ники, мой милый, полагаю, ты должен принять какие-то меры к горничной или кому-то еще, кто имеет доступ в твой номер. Наверное, ты помнишь, что просил меня каждую неделю присылать инженерное приложение (кстати, что я и делаю), причем написал это на обратной стороне конверта. Знаешь, дорогой, по мнению твоей маленькой мисс Шерлок, конверт вскрывали над паром. Особенно заметно это по небольшому изгибу надписи (ты ведь знаешь, что строчки

у тебя идеально ровные?), а когда я внимательнее присмотрелась к конверту, то увидела тонкую полоску клея вокруг клапана и примерно в 0,5 см от него. Думаю, на меня плохо повлияли твои периодические рассуждения относительно научного метода, поскольку я сделала вот что: выскочила из дома и купила пять разных конвертов, с которыми провела эксперимент. Сначала я заклеила пять конвертов, а потом, выждав два часа, вскрыла над паром. После этого я вновь заклеила их и оставила до утра, чтобы сравнить результаты с твоим конвертом. На всех была полоска клея, которая, как я полагаю (обрати внимание на научный подход), образовалась отчасти из-за сморщивания бумажного клапана после обработки паром, а отчасти из-за поверхностного натяжения клея, пока он находился в жидком состоянии. Я понимаю, что это не доказательство и что я должна молчать, пока не проверю пять сотен контрольных конвертов, но я не могу тратить на это время, а кроме того, продолжительная работа с паром испортит мою прическу. И все равно, полагаю, тебе лучше об этом знать.

С любовью, Клэр.

Я серьезно задумался. Горничная этого сделать не могла. Закончив письмо, я положил его в карман пиджака, который собирался надеть утром. На следующий день, выйдя из номера, опустил конверт в почтовый ящик в отеле.

Затем в голове мелькнула неприятная мысль. Я исследовал обратную сторону конверта, в котором пришло письмо. Ошибиться было невозможно — на нем виднелась полоска клея, о которой писала Клэр. Все сомнения сразу отпали. Мою корреспонденцию читают. Вопрос лишь в том, кто именно?

Конечно, это мог быть один из служащих отеля, но у такого ответа имелся один недостаток. Почтовый ящик в отеле открывает почтальон, и он же забирает оттуда письма. Вероятно, никто из работников отеля не имеет доступа к содержимому ящика. В любом случае его прекрасно видно от стойки администратора. Очень странно!

Я принял ванну, переоделся, позавтракал и отправился в офис. Беллинетти встретил меня бурными приветствиями. Пока синьор отсутствовал, все чудесным образом шло само собой. Умберто смущенно улыбался. Серафины не было. Я прошел в свой кабинет.

— Беллинетти, кто сегодня вскрывал утреннюю почту?

— Я, синьор, как вы велели.

— Хорошо. Мне нужно видеть конверты, в которых пришли письма.

— Конверты, синьор? — Беллинетти снисходительно улыбнулся. — Вы имеете в виду письма?

— Нет, я имею в виду именно конверты.

Его брови взметнулись вверх, к самым волосам, и он извлек конверты из мусорной корзины. Я просмотрел их по очереди. Во всех случаях явно присутствовала полоска клея. Я вернул конверты в мусорную корзину. Озадаченный Беллинетти молча наблюдал за мной.

— Вы можете назвать человека, у которого есть причина или возможность вскрывать над паром и читать нашу корреспонденцию, Беллинетти?

Мой помощник заморгал, и его лицо побледнело.

— Нет, синьор.

— И никаких предположений?

— Нет, синьор.

— Вы об этом знали?

— Нет, синьор.

Я прекратил расспросы. Совершенно очевидно, это для него не новость. И так же очевидно, что он не желал ее обсуждать. Я решительно принялся за работу.

После ленча наведался в полицейское управление.

На этот раз меня заставили ждать всего пять минут и провели в кабинет синьора капитана.

Он сдержанно кивнул:

— Да, ваш вид на жительство готов. — Капитан протянул документ. — Еще раз напоминаю, что вы должны являться каждую неделю, чтобы поставить печать.

— Мой бизнес предполагает частые поездки по стране. Вполне возможно, я не смогу быть в Милане каждую неделю.

— О таких случаях вы должны сообщить нам заранее.

— Благодарю. Мой паспорт, пожалуйста.

Капитан нахмурился.