Эпизод 2. Рыцари и ангелы
Шрифт:
– Вернее, пока ничего.
– Какая, в принципе, разница – большая шкатулка или маленькая, если мы дома найти не можем?
– А архитекторы на что? – удивился Кузьмич.
Глава 2
Алла, как обычно, встала раньше остальных. К тому времени, как проснулась сестра, она уже успела приготовить завтрак, погладить для нее и племянницы несколько вещей, полить цветы и собраться на работу. Мила вошла на кухню ленивой, чуть шаркающей походкой, сладко потягиваясь, как кошка. Опустившись на стул, она потянула носом.
– Что у нас сегодня, сырники?
– Да. Бери сама.
– Угу, – кивнула головой Мила, но не пошевелилась.
– Как там у тебя дела с Ильей? – поинтересовалась Алла, бросая вещи в сумку.
– Все, как обычно, – зевнула сестра. – Вырвался от своей мегеры в командировку. Меня, естественно, берет с собой.
– Он от жены собирается уходить или нет? Сколько времени он уже раскачивается.
– Ты такая странная. Он же тряпка и подкаблучник. Ныть будет долго и усердно, но ничего делать не будет. Его даже друзья называют «нельзя жалеть».
– Так пугни его, что бросишь его, если не решится.
– Не хочу я его заставлять. Да и замуж за него не хочу.
– Послал же Господь в сестры дуру! – воскликнула в сердцах Алла, грохнув о стол чашкой. – Я же тебе тысячу раз объясняла, что
Алла, сколько себя помнила, все время заботилась о сестре. Сначала родители оставляли ее за старшую, когда уходили куда-нибудь по вечерам, и тогда ей приходилось пятилетнюю Милу самой купать, кормить и укладывать спать, хотя ей самой в то время было только 10 лет. Но когда Алле было двенадцать, из семьи ушел отец, и тогда присмотр за сестрой стал ее прямой обязанностью, да и не только это. Матери приходилось очень тяжело, она работала на двух работах, да еще пыталась подрабатывать по выходным. Старшая дочь, несмотря на свой возраст, все понимала и старалась помочь всем, чем могла. Несмотря на то, что она отводила и забирала Милу из школы, делала с ней уроки, ходила в магазин и убиралась в квартире, Алла училась хорошо и по окончании школы поступила в медицинский институт. В принципе, это было не удивительно. Родители Аллы и Милы дали им из своего хромосомного набора поровну – одной ум, другой красоту. Алла – с нескладной фигурой, грубыми, но какими-то смазанными чертами лица, тусклыми и реденькими волосами – не пользовалась у молодых людей успехом. Тем более, она была очень умна. Это их отталкивало еще больше. Она прекрасно отдавала себе отчет, что на бурную личную жизнь рассчитывать не приходится, относилась к этому философски и, вместо того, чтобы по вечерам бегать на свидания, сидела за учебниками. Мила была полной ее противоположностью. Уже в 14 – 15 лет она знала, что обладает соблазнительной внешностью. Ростом она, пожалуй, была низковата, зато сложена была идеально. Но это было не самое главное ее достоинство. Милино лицо сложно было назвать красивым в классическом смысле этого слова, но широко поставленные глаза, высокий чистый выпуклый лоб и остренький подбородок делали его очень притягательным за счет своей детскости, которая с возрастом не проходила. Иногда сестры вместе подходили к зеркалу и рассматривали свои отражения.
– Создал же Бог такую красоту! – веселилась Мила, любуюсь на себя со всех сторон.
– Кого-то из нас точно подменили в роддоме, – задумчиво сообщала своему отражению Алла.
– Или нас обеих, – заливалась смехом сестра.
Не удивительно, что, начиная с детского сада, у Милы всегда были поклонники. А когда она вошла в девичий возраст, от них просто не стало отбоя. Как ни странно, такое повышенное внимание ее не испортило. Ей, безусловно, нравились все эти ухаживания, наивные признания в любви, цветы и приглашения на свидания. Но она, несмотря на это, не стала от этого капризной и избалованной. Под стать лицу был и характер – все происходящее вокруг она воспринимала как игру, ничего особо глубоко не задевало ее чувств.
Когда же Миле осталось доучиться в школе всего один год, а Алла была уже студенткой четвертого курса, у мамы обнаружили рак щитовидной железы. Обнаружили, к сожалению, уже слишком поздно, метастазы были уже в костях, легких и головном мозге. Лечить ее в таком состоянии было совершенно бессмысленно. Врачи, конечно, старались что-то сделать, чтобы хотя бы уменьшить страдания, но толку от этого было немного. Мама через четыре месяца умерла. Сестры тяжело это переживали, но инфантилизм Милы сработал и здесь. Она быстрее оправилась от потери и, почувствовав свободу, пустилась во все тяжкие – ночные клубы, поездки на все выходные к кому-нибудь из друзей за город, ежедневные поздние приходы домой. Алла пыталась с ней серьезно поговорить. Школу сначала надо закончить, а потом личной жизнью заниматься. Никуда она не денется, впереди еще целая жизнь. Но Мила только хихикала, чмокала сестру в щеку и с восторгом рассказывала про очередного воздыхателя, который очень наивно и трогательно признался ей в любви. Кто-то проходит через такой этап бурной молодости без серьезных проблем и последствий, но Миле не повезло, она забеременела. Признаться сестре сразу было страшно, она прекрасно знала какой за этим последует скандал и полоскание мозгов, поэтому долго откладывала. Но все равно пришлось рассказать, на четвертом месяце стал уже заметен живот. Скандал, конечно, был, но Алла понимала, что одним криком не поможешь, как-то надо выкручиваться из ситуации. Она сначала проконсультировалась у своих кафедральных преподавателей, затем и у врачей в больнице, где проходила практику. Но все в один голос заявили, что на таком сроке нерожавшей женщине аборт делать очень опасно, все может закончится бесплодием. Пришлось смириться с тем, что ребенка придется оставить. Тогда она решила, что надо быстрее отдать Милу замуж за ее кавалера, пусть отвечают за свои поступки сами – рожают, воспитывают, зарабатывают. Но тут оказалось, что Мила толком и не знает виновника своего положения. Познакомились у друзей на даче, чудно провели время, она оставила ему телефон, чтобы продолжить отношения в Москве, но он не позвонил. Искать его через друзей Мила категорически отказалась. Ситуация была просто катастрофическая – сестра решила бросить школу, не ходить же туда с животом, а Алла не могла на старших курсах медицинского института перевестись на вечернее отделение, чтобы днем где-нибудь работать. До этого они жили на деньги от продажи дачи. Когда маме поставили диагноз и пусть жестоко, но честно, сказали, сколько ей осталось, она сразу решила продать дом, чтобы у ее девочек были средства хотя бы на первое время. Но этих денег могло им хватит, от силы, на пару лет. Алла рассчитывала, что как раз к этому времени закончит институт и выйдет на работу, начнет зарабатывать сама. Ребенок же требовал намного больше. И даже если жить очень экономно, то все равно через год встанет все тот же вопрос – где взять деньги? Отправить Милу куда-нибудь учиться на курсы? А какой в этом смысл? Устроиться на работу она все равно не сможет. Через несколько месяцев родится ребенок, и она сядет с ним дома. А сама Алла работать может только по вечерам, днем она в институте. Но кем она может работать? Диплома у нее пока нет, врачом ее никуда не возьмут, а в Макдоналдсе много не заработаешь. Она регулярно просматривала объявления, но везде или требовался человек на полный рабочий день, или готовы платить так мало, что это не решало проблему. Как-то ей вспомнилось, что один из сокурсников подрабатывал по вечерам после института тем, что частным порядком ездил по клиентам и выводил из запоя. Перспектива общения с алкоголиками ее совершенно не радовала, но натолкнула на одну идею.
Несколько лет до этого как-то на даче Алле захотелось сложить из кирпича красивую клумбу для цветов. Но для этого был нужен цемент, кирпичи категорически отказывались самостоятельно лежать друг на друге стройными рядами. Поехав с мамой на рынок, они купили 50-ти килограммовый мешок, который рабочие любезно положили в багажник. Но вернувшись домой, две женщины поняли, что доставать его оттуда им придется самим. Мама
И вот когда пришлось решать, как зарабатывать на жизнь, ей пришла в голову мысль – а почему бы не попробовать научиться ставить иголки самой? Базовых медицинских знаний у нее уже достаточно, все основные дисциплины уже были пройдены – анатомия, физиология, патанатомия, патфизиология, общая хирургия, а в качестве специализации она выбрала себе неврологию. Так что, трудностей с изучением возникнуть не должно. Поискав в интернете подходящие курссы, она остановилась на международной школе восточной медицины. Все же, акупунктуру лучше изучать у тех, кто это придумал. Отучиться пришлось несколько месяцев, да еще обложиться кучей книг для пополнения знаний. Но оно того стоило. Мила еще не родила, а у Аллы уже появились первые постоянные клиенты. Когда же родилась Варенька, она уже могла купить все необходимое для девочки. Правда, б/у, но, зато, не залезая в деньги от продажи дачи, только на гонорар от частной практики.
Как росла племянница первые два года, Алла пропустила. Она уходила из дома, пока еще та спала, и возвращалась, когда девочка уже опять спала. О том, в какое беличье колесо ее запихнула сестра, она почти не думала. Времени на это не было, да и желания тоже. Что толку размышлять в стиле «если бы…»? Ничего от этого не изменится. История не любит сослагательного наклонения. Легче стало как-то сразу и вдруг. Алла закончила институт, Варю отдали в ясли, а Мила пошла учиться на парикмахера, решила стать мужским мастером. Хоть раз в жизни она послушалась сестру. Логика совета была проста, как карандаш, – у какой-нибудь клиентки, толстой старой жабы, у которой на голове три волосины в шесть рядов, как на заячье губе, может взыграть женская зависть к молоденькой и хорошенькой парикмахерше, и чаевых тогда не жди. Но любому мужчине, молодому или старому, всегда приятно, если с его головой возится такая куколка. Он и чаевые оставит, и снова к ней придет. Расчет Аллы оказался даже более верным, чем она рассчитывала. Выяснилось, что дорогие престижные салоны смотрят на внешность и манеры своих сотрудников ничуть не меньше, чем на их умения и навыки, иногда даже больше. Обеспеченный клиент никогда не будет стричься у мастера, если он, вернее она, похожа на торговку рыбой с одесского привоза. Мила, обладая нужными внешними данными, попала именно в такой салон, правда, сначала на правах стажера. Ее тут же отправили на другие курсы, где пришлось отучиться даже больше, но после этого она уже стала работать в зале наравне с другими.
Материально жизнь стала налаживаться, бытовые проблемы отступили, но с материнством у Милы как-то не задалось. Она родила слишком рано, чтобы почувствовать себя матерью, плюс ее природный инфантилизм сыграл свою роль. У детей не может быть детей. Пока единственным добытчиком в семье была Алла, а Варю нельзя было отдать в ясли, младшая сестра еще как-то держалась. Но как только ребенка отдали в ясли, а она вышла на работу и оказалась в центре мужского внимания, Мила сорвалась. Ей, по-прежнему, нужны были признания в любви, ухаживания и «серенады под балконом». Все чаще Вареньку сначала из яслей, а потом из детского сада стала забирать Алла, и по вечерам они все чаще проводили время вдвоем. Сначала это было вынужденной мерой, но потом все изменилось. Мила, проработав в салоне год, яростно запросилась в отпуск. Она мотивировала это тем, что ее ногам уже нужен отдых. Она каждый день по 8 – 9 часов работает стоя, можно же хоть две недели полежать? Например, на пляже. Алла не стала с ней спорить и говорить, что лучше это время провести с ребенком на том же море, и отпустила ее одну. Она прекрасно понимала, что дело не в ногах, а в очередном кавалере. И оказалась абсолютно права. Один из клиентов, воспылав юношеской страстью, предложил Миле провести с ним две незабываемые недели в Италии. Алла не только не злилась или обижалась на сестру, она, наоборот, даже радовалась. А вдруг у той наконец-то сложится личная жизнь, Мила выйдет замуж, и у Вареньки появится отец. Поэтому она так легко согласилась с тем, что остается одна с ребенком, а сестра уедет отдыхать.
Но как только Мила укатила с ухажером, Варя принесла из детсада скарлатину. Сначала поднялась температура, появилась боль в горле и в животе, а потом еще и рвота. Алла вызвала неотложку, но та не приехала. Правда, на следующий день пришел участковый педиатр и поставил диагноз ангина, прописал лекарства и ушел. Тетка закупилась всем необходимым в аптеке и приступила к лечению, отложив на время прием всех своих пациентов. Прошло несколько дней, язык у Вари стал малиновый, а в горло просто страшно было заглядывать. Пришлось повторно вызвать врача. Опять пришел тот же педиатр, отругал Аллу за ложный вызов и обвинил ее в том, что плохо следует рекомендациям по лечению. Прошло еще три дня, но ребенку становилось все хуже. Вызывать все того же врача было совершенно бессмысленно, и Алла стала шуршать по своим однокурсникам, не присоветует ли кто хорошего специалиста. Такой нашелся. В тот же день на пороге квартиры появилась Ванда Матвеевна. Маленькая, сухонькая и очень живая пожилая женщина, которая, не здороваясь, тут же осведомилась, где можно вымыть руки. Подойдя к ребенку, она бесцеремонно открыла ему рот, заглянула и, развернувшись к Алле, сообщила: «Мне тут больше делать нечего. Вызывайте неотложку, везите в больницу». На вялые протесты в стиле «а, может быть, дома?», ответила категорически: «Если хотите избавиться от ребенка, то это вариант» и удалилась, даже не запросив платы за вызов.