Эпизод из жизни мистера Ваткинса Тотля (старая орфография)
Шрифт:
— Да, признаюсь, мн было не совсмъ-то пріятно, отвчалъ Парсонсъ. — Вотъ какъ было дло. Отецъ и мать Фанни любили меня какъ добраго знакомаго, но ршительно не думали видть во мн будущаго мужа своей дочери. Въ ту пору у меня почти вовсе не водились деньги, а у нихъ этого добра было много, поэтому они хотли, чтобы Фанни выбрала себ кого нибудь другого. Несмотря на это, мы успли-таки открыть другъ другу сердечныя ваши тайны. Я обыкновенно встрчалъ Фанни у общихъ вашихъ знакомыхъ; сначала мы танцовали вмст, разговаривали, шутили и тому подобное; потомъ мн ничего больше такъ не нравилось, какъ сидть рядомъ съ Фанни: при этомъ случа мы уже разговаривали очень мало, а только любовались другъ другомъ, смотря одинъ на другого. Посл того я представился несчастнымъ и черезчуръ сантиментальнымъ, началъ писать стихи. Наконецъ это положеніе сдлалось для меня невыносимо, и вотъ въ одинъ прекрасный лтній день — уфъ! какое жаркое было тогда лто! — проходивши почти цлую недлю, и въ добавокъ въ узкихъ сапогахъ, по солнечной
— Какой же былъ отвть? спросилъ Томсонъ.
— Весьма обыкновенный, какъ всякому изъ васъ извстно. Фанни выражала въ немъ свое несчастное положеніе, намекнула на опасеніе сойти въ раннюю могилу, говорила, что никакія убжденія не принудятъ ее нарушить долгъ, которымъ она обязана своимъ родителямъ, умоляла меня забыть ее, сыскать себ подругу достойне ея, и прочее и прочее. Въ заключеніе всего она упоминала, что ни подъ какимъ видомъ не ршится на свиданіе со мной безъ вдома ея папа и мама, и упрашивала меня не искать случая встртиться съ ней, — такъ какъ она на другой день въ двнадцатомъ часу собиралась итти въ извстную часть Кэнсингтонскихъ Садовъ.
— И, безъ сомннія, вы не пошли? боязливо спросилъ Ваткинсъ Тотль.
— Не пошелъ бы я? Безъ сомннія, пошелъ. Фанни была уже на мст, вмст съ горничной, которая стояла въ значительномъ отъ нея разстоянія, вроятно, для того, чтобы не мшать нашему свиданію. Мы прогуляли вмст цлыхъ два часа, представляли изъ себя жалкихъ созданій и наконецъ обмнялась клятвами принадлежать другъ другу на вки. Посл того между вами началась переписка, — и какая еще, если бы вы знали! мы обмнивались въ день по крайней мр четырьмя письмами; а что было именно въ этихъ письмахъ, нтъ возможности представить себ. Спустя еще нсколько дней, я имлъ уже каждый вечеръ свиданіе. Дла наши шли такимъ порядкомъ довольно долгое время, и любовь наша другъ къ другу увеличивалась съ каждымъ днемъ. Наконецъ чувство это увеличилось до крайности, а не задолго передъ этимъ увеличилось и жалованье мое: поэтому мы ршились на тайный бракъ. Фанни распорядилась такъ, чтобы наканун сватьбы ночевать у своей подруги; мы опредлили обвнчаться рано по утру, потомъ возвратиться въ домъ ея родителей и просить прощенія. Фанни должно было упасть въ ноги отца и оросить слезами сапоги его, а мн — броситься въ объятія старой лэди, называть ее «маменькой» и какъ можно чаще пускать въ дло носовой платокъ. Какъ было сказано, такъ и сдлано; на другое утро мы дйствительно обвнчались. Дв двицы, подруги Фанни, были и брачными подругами ея; а какой-то мужчина, которому я заплатилъ пять шиллинговъ и кружку портеру, исполнилъ должность посаженаго отца. Къ нашему несчастію, старушка-лэди, ухавшая въ этотъ день съ визитомъ въ Рамсгетъ, отложила возвращеніе свое до другого дня; а такъ какъ главная надежда наша была основана на ней, то мы согласились отсрочить наше признаніе на двадцать-четыре часа. Молодая жена моя возвратилась домой, а я провелъ свой брачныя день шатаясь около Гампстэта. Вечеромъ и отправился утшать жену свою и уврять ее, что вс наши безпокойства скоро совершенно прекратятся. Когда и отворялъ садовую калитку, отъ которой ключъ былъ въ моемъ распоряженіи, меня немедленно провела одна служанка на кухню.
— На кухню!? прервалъ мистеръ Ваткинсъ Тотль, котораго идеи о приличіи были сильно оскорблены этимъ признаніемъ.
— Да, ли, на кухню! отвчалъ Парсонсъ. — Да позволь сказать теб, любезный другъ мой, еслибъ ты, какъ говорится, былъ влюбленъ по уши и не имлъ бы другого мста увидться и перемолвить слово, то, поврь я былъ бы радъ-радешенекъ воспользоваться подобнымъ случаемъ…. Но позвольте, гд бишь я остановился?
— На кухн, подсказалъ Томсонъ.
— Помню, помню! На кухн я засталъ бдную мою Фанни, совершенно неутшную и безпокойную. Старикъ-отецъ цлый день сердился на что-то, отчего одиночество казалось ей еще невыносиме…. однимъ словомъ, Фанни была совершенно не въ дух. Однако, я принялъ веселый видъ, надъ всмъ смялся, сказалъ ей, что мы не такъ должны наслаждаться вашей жизнью, я этимъ наконецъ усплъ ее развеселить. Я оставался на кухн до одиннадцати часовъ; но только что собрался я уйти въ четырнадцатый разъ, какъ вдругъ въ страшномъ испуг и безъ башмаковъ прибжала къ намъ горничная и сказала, что на кухню идетъ старикъ-отецъ. Господи, какъ мы испугались. Старикъ спускался внизъ нацдить пива къ ужину, что не длывалось имъ почти съ полгода, сколько было мн извстно, еслибъ старикъ увидлъ меня, то призваніе наше. Оказалось бы совершенно невозможнымъ, потому что онъ до такой степени бывалъ вспыльчивъ, когда его разсердятъ, что не захотлъ бы выслушать отъ меня и полу-слова. Оставалось прибгнуть къ единственному средству: труба надъ очагомъ была довольно широкая: первоначально она предназначалась для печки, проходила на нсколько футовъ по вертикальному направленію, а потомъ былъ уступъ, такъ что изъ этого уступа образовалась маленькая пещера. Надежды мои, счастіе и даже самыя средства къ нашему существованію зависли, можно сказать, отъ одной секунды. Я вскарабкался въ трубу какъ блка, съежился въ углубленіи, и въ-то время, какъ Фанни и горничная задвинули деревянную доску, прикрывавшую очагъ, я видлъ свтъ отъ свчи, которую ничего невдающій тесть мой несъ въ своей рук. Я слышалъ, какъ онъ отвернулъ кранъ, но никогда не слышалъ, чтобы пиво талъ медленно бжало изъ боченка. Уже старикъ готовился оставить кухню, а я въ свою очередь приготовился спускаться изъ трубы, какъ вдрутъ проклятая доска съ трескомъ повалилась на полъ. Старикъ остановился, поставилъ пиво и свчу на ларь; онъ былъ чрезвычайно раздражителенъ и всякій неожиданный шумъ приводилъ его въ страшный гнвъ. При этомъ случа онъ, сдлавъ хладнокровное замчаніе, что очагъ никогда не топится, тотчасъ же послалъ испуганную служанку принести ему молотокъ и гвозди, заколотилъ наглухо доску и въ заключеніе всего заперъ за собою дверь. Такимъ образомъ первую ночь посл сватьбы моей я провелъ въ кухонной труб, одтый въ свтлые кашемировые панталоны, въ блый атласный жилетъ и синій фракъ, — однимъ словомъ, въ полный свадебный нарядъ, — въ труб, которой основаніе было заколочено, а вершина поднималась отъ верхняго этажа еще футовъ на пятнадцать, для того, чтобы не безпокоить дымомъ ближайшихъ сосдей. — Въ этой труб, прибавилъ мистеръ Габріэль Парсонсъ, передавая сосду бутылку: — я пробылъ до половины седьмого часа слдующаго утра, именно до той поры, когда нарочно призванный плотникъ не раскупорилъ меня. Покойникъ такъ плотно заколотилъ доску, что даже по сіе время я совершенно убжденъ, что кром плотника никому не удалось бы освободить меня изъ этого убжища.
— Что же сказалъ вамъ отецъ вашей супруги, когда узналъ, что вы обвнчались? спросилъ Ваткинсъ Тотлъ, который, не выслушавъ расказа до конца, вроятно, остался бы въ крайнемъ недоумніи.
— Вечернее происшествіе до того насмшило его, что онъ сразу же простилъ насъ и позволилъ намъ жить вмст съ нимъ до самой его смерти. Слдующую ночь провелъ я во второмъ этаж, гораздо спокойне предъидущей.
— Джентльмены! чай готовъ; не угодно ли пожаловать въ гостиную, прервала среднихъ лтъ служанка, заглянувъ въ столовую.
— Вотъ это та самая горничная, которая представляла не послднее лицо въ моемъ разсказ, сказалъ мистеръ Парсонсъ. — Она поступила къ Фанни съ перваго два нашей сватьбы и съ тхъ поръ постоянно находится у насъ. Не думаю, что она хоть на волосокъ уважаетъ меня со дня моего освобожденія; я помню, что съ ней тогда сдлались сильные припадки, чему подвержена она даже и теперь. Кажется, я все кончилъ; не пора ли присоединиться намъ къ дамамъ?
— Сдлайте одолженіе, сказалъ мистеръ Ваткинсъ Тотль.
— Непремнно, присовокупилъ услужливый Томсонъ.
И вслдствіе сего тріо отправилось въ гостиную.
По окончаніи чаю, въ теченіе котораго мистеръ Ваткинсъ Тотль только разъ обнаружилъ неловкость, предложенъ былъ вистъ. Партнёры раздлились въ слдующемъ порядк: мистеръ Парсонсъ съ мистриссъ Парсонсъ, мистеръ Ваткинсъ Тотль съ миссъ Лиллертонъ. Мистеръ Томсонъ, не чувствуя особаго влеченія къ игр, бесдовалъ за грогомъ. Вечеръ прошелъ превосходно. Мистеръ Ваткинсъ Тотль находился въ полномъ удовольствіи, чему немало способствовало благосклонное съ нимъ обхожденіе миссъ Лиллертонъ, и до отъзда получилъ приглашеніе на поздку въ слдующую субботу въ Бюла-Спа.
— Кажется, дло идетъ на ладъ, говорилъ мистеръ Габріэль Парсонсъ мистеру Ваткинсу Тотлю, отворяя садовую калитку.
— Кажется, идетъ, отвчалъ Ваткинсъ, сжимая руку своего друга.
— Не забудь же: въ субботу будь здсь съ первымъ дилижансомъ, сказалъ Парсонсъ.
— Непремнно, отвчалъ Ваткинсъ. — Въ этомъ нечего и сомнваться.
Но судьба не соблаговолила мистеру Ваткинсу Тотлю явиться въ субботу въ первомъ дилижанс. Его приключенія служатъ главнымъ предметомъ второй главы этого разсказа.
— Томъ! разв не проходилъ еще первый дилижансъ? спросилъ мистеръ Габріэль Парсонсъ, въ полномъ удовольствіи прогуливаясь взадъ и впередъ по песчаной дорожк, окаймлявшей маленькій лужокъ.
Это было по утру въ субботу, назначенную для поздки въ Бюла-Спа.
— Нтъ еще, сэръ; и не видлъ, отвчалъ садовникъ въ синемъ фартук, нанимавшійся за полъ-кроны въ день длать въ саду украшенія.
— Кажется, Тотлю давно бы пора уже быть здсь, сказалъ мистеръ Парсонсъ, углубляясь въ размышленія. — О! да вотъ это онъ, наврное, присовокупилъ Габріэль, въ то время, какъ «кэбъ» быстро поднимался на гору, и вслдъ на тмъ онъ застегнулъ свой шлафрокъ и отворялъ ворота, чтобъ принять жданнаго гостя.
Кэбъ остановился, и изъ него выскочилъ мужчина въ пальто изъ грубаго ратина, въ бловато-коричневомъ шейномъ платк, въ сюртук и панталонахъ полинялаго чернаго цвта, въ желтоватыхъ сапогахъ съ отворотами и въ шляп съ преогромной тулейкой, которую прежде рдко было видно, но въ настоящее время она принята подъ особенное покровительство джентльменовъ и яблочниковъ….
— Мистеръ Парсонсъ? сказалъ мужчина, взглянувъ на надпись записки, которую держалъ въ рук, и обращаясь къ Габріэлю съ вопросительнымъ видомъ.