Эпизоды на фоне СССР 1936—58 гг. Книга 3. Часть 3—2
Шрифт:
2.
Этот пункт назван, вернее – обозначен так странно лишь потому, что, впервые оформленное в слова выражение, давно одолевавшей меня мысли, было найдено случайно во вновь перечитанном 2 года назад романе Дюма «Граф Монте-Кристо». Мысль эта там выглядит приблизительно так: всю глубину счастья, всю его полноту и многообразие человек может прочувствовать и понять, только испытав обратную сторону жизни: жесточайшие несчастья, ужас, нищету, горе – всё многообразие страданий.
В практическом применении этой мысли в моей интерпретации в современности она несколько преобразована. И вот – в чём… Сейчас входит в возраст (16-17 лет) поколение военного и послевоенного времени рождения – 1941 год и позднее – они ведь не сознавали, что происходит. И это поколение, и наше (30-х годов рождения) могут быть вообще избавлены от страданий в силу исторической особенности нашего времени: нет давно и может и не быть никаких потрясений и катастроф в обществе (нашем). Если принять во внимание редкость по времени личного горя (смерть близкого человека, страдание на почве интеллектуальных чувств или просто чувств), то в принципе не остаётся оснований для каких-либо страданий или вероятность их просто ничтожна. Значит контрастное сравнение отпадает и имеет значение отвлечённого, не ощутимого симптома… Отсюда – редко услышишь, чтобы кто-либо был доволен своей жизнью, работой (разумеется, в достаточно широком кругу, во всяком случае, в печати и на радио с такими вещами не выступают). В миниатюре – это прецедент сказки о рыбаке и рыбке: чем больше имеешь, тем больше хочется
3.
В 1952 году Саша со товарищем выехал на Урал, в Кизеловский бассейн из Подмосковного, дабы использовать струну периферийности для извлечения долларовых звуков (в центре 16-и летнему не дали бы рабочего места, а Борису ещё не присвоили звания совершеннолетнего). Главной же причиной было, известное среди горных специалистов наименование Мосбасса – «техническая помойница» (это сообщил горняк, 40 лет проработавший под землёй, парторг СГТ и наш лектор). Здесь достаточно увидеть одну шахту, чтобы увидеть весь бассейн. На Урале Саша в изобилии обогатился всем тем, что называют трудностями жизни, включая ночные кошмары на производственно-добычные темы и издевательства татарина-машиниста врубовой машины (он был помощником), правда, быстро разоблачённые и состоявшие, например, в том, что эта 30-и летняя стерва заставляла вытягивать канат из барабана подающей части КМП-2 при отключённой подаче (что при самоторможении червячной пары в редукторе вообще невозможно). Мне было предоставлено думать, что я бессилен выполнить эту пустяковую в нормальных условиях операцию. И ужасаться этому тоже (самолюбие!). Горьких минут было не меньше, чем угольной пыли на студенте Сторове, и чернота их была не меньшей (уголь там – каменный, коксующийся), чем той же пыли. Я завидовал всем профессиям, кроме своей, а митинги, передаваемые по радио, презирал (отмечался какой-то юбилей – Украины что ли). Время! Вот справедливейший и честнейший воспитатель.
4.
Соколовский завалил физику, потом пересдал её вечером на «уд.». Кроме «удов», я на его стенде ничего не видел. Прошлый год он завалил математику… Как он жалок в своём ничтожестве! Никакой гуманизм тут не приемлем. Благо, что он сам достаточно толстокож, иначе его страдания были бы ужасны. Сегодня в пении собою был доволен. Может – это оттого, что я наелся горчицы? Вряд ли. К 8 Марта готовим «Сомнение» и «Косы русые».
5.
Завтра, 1 марта – первый день весны. Днём тает. Приветствую утро природы.
Март.
5 март.
По просьбе В.Левинского написал ему для вечера 8 Марта доклад. Это будет отдельный номер, с которым он выступит. Считаю нужным записать это произведение для «суда истории» в более поздние времена. («Доклад» – в Приложении 4 к Части 3-3).
9 март.
1. Письма.
2. Рахманинов.
3. Концерт в ТГИ.
4. «Наши достижения».
5. Postskriptum.
«Ещё одно – последнее сказанье, и летопись окончена моя».
1.
К 8 Марта написал письма: маме и Серёже – с поздравлениями (Серёжке – 10 лет), Маргарите Ивановне Завражиновой – студентке какого-то московского ВУЗа и соседке по родному городу (это всё, что мне о ней известно… письмо и являет собой попытку – узнать несколько больше…).
2.
Зачёт по матчасти артиллерии (122 мм. гаубица образца 1938г.). Майор Свергун: – Студент Рахманинов, назовите основные части затвора. – Рукоять… (это то, что было ближе всего к нему)… боёк (это следующая по близости деталь). – Ясно, Рахманинов. Ничего не выйдет. – Когда можно прийти? – Да теперь когда же? В воскресенье, наверное. Учите, учите – иначе никак нельзя. В воскресенье Рахманинов с товарищем по несчастью (зачётная сессия давно закончилась) пришёл в артпарк, разделся, разыскал тавот, закатал рукава рубашки и забил тавотом под ногтями, вымазал руки, лицо, брюки – весь «затавотился». Тоже сделал его товарищ… Всё это должно было, естественно, ошеломить майора, как доказательство рвения и прилежания в общении с гаубицей (образца 1938 г.). Это. возможно, так и было бы, но майор… не пришёл в этот день (возможно, он тоже знакомился… с другой «гаубицей» – своей ровесницей…). Мамам товарищей было что отстирывать. Зачёт всё же был проставлен. Сейчас собираем группу (человек 5) для поездки на практику в Воркуту: Вольдмер, Рахманинов, Юрочка Степанцев, Шаталов (гитарист), Сторов. Если попадём на одну шахту, «это будет номер, это будет цирк».
3.
8-го марта в ТГИ состоялся вечер, посвящённый 8-му же марта. Я обещал пригласить на оный Валентину Николаевну «со товарищи». 6-го я сходил в 13-ю школу (наш подшефный агитпункт) и узнал время концерта (без моего участия). За это профком в лице Нины Кузнецовой заплатил мне билетом и лекциями по рудтранспорту доц. Полежаева П.П. (я ходил во время лекции по рудтранспорту – пришлось упрашивать меня). Это билет № 1. Тася получила билеты на группу и с удовольствием отдала мне один… Это билет № 2. Левинский на вечере представлял всего 4 номера (он вёл конферанс): метро, романс, критика преподавателей за слишком «активное» участие в самодеятельности, доклад (приведён в Приложении). Первые три номера – из новогоднего конферанса, последний написан специально к этому вечеру. За это комитет ВЛКСМ дал автору и исполнителю по билету – это билет № 3, а Серж Коренков после ознакомления с конферансом был так восхищён, что в порыве умиления отдал мне свой билет – это № 4, в знак того, что не придёт на вечер, где должен был выступать с отдельным номером («Пожарница», Ардова).Но Валерка заклеймил его позором за ренегатство. 8-го утром я вкупе с Ритой оформил газету «Горняк» (факультетскую) и, как участник редколлегии, был удостоен чести получить… билет на вечер – это № 5. Приглашаемые могли теперь прийти на вечер солидным соединением, что они и сделали. Перед вечером, на специальной конференции было принято коммюнике относительно закупки алкогольных напитков – Валерка Левинский, Лев Евдокимов, его друг и аз – грешный (первоначально – 1 литр). В общежитии еле дождался единственного утюга… В ТГИ «имел нетерпение» – выпить ещё до концерта граммов 150. Конферанс имел громадный успех, концерт – в целом прошёл хорошо, собой я был недоволен: выпитая досрочно водка, привела к анархизму в звукораспределении. Создаёшь звук, не зная, куда его вывезет. Такая бесконтрольность, как и везде, мало радует, т.б. меня. Но зато это давало «громкость», и наши «тонкие» ценители были удовлетворены вполне, что я вскоре и узнал от представителей зрителей. После концерта собрались в буфете все с прибавлением Риты, Вали (любовь Валерки), Стасика (неожиданно-внезапная любовь Риты), Светы Синициной (синички – прямо по классицизму: порханье и порханье), Герки Гаврилова undsoweiter. Набрали вина в буфете, конфет еды… Огорчённый недовольством самим собой на концерте, я занялся тем, что показывал причиной своего огорчения внезапную любовь Риты. Сделать это было нетрудно. Я как следует выпил. А потом и вообще развеселился (в душе, конечно), когда увидел, что я понят именно так, как хотел. Все девочки смотрели на Риту с осуждением и откровенно были на моей стороне… Роль сыграна, и я был доволен хотя бы этим (у неё было искусственно создано мнение, что я имею её в своих мечтах и, не смотря на очевидную нелепость этого – для меня – она верила в это не одна)… Затем – танцы. Приехал Вартанян и… играл эстрадный оркестр. На десерт была милостиво принята Светлана Николаевна Кирсанова (будущий медиум). Губы мне понравились. В качестве «люби и саночки возить» было совершено путешествие пешком от «Гоголевской» до «Максима Горького». «… А утром: надо жить, учиться, побеждать. Как силу их сердец мне передать?!»… (Это Гусева, кажется). В столовой не было пива для похмелья. Пришлось лечить головную боль терпением.
4.
Главные мои достижения: упорядочение системы обучения (что было предусмотрено в плане от 7-го февраля) и значительные сдвиги в области «человек – высокоорганизованное существо». Подтверждение и свидетельство первого – нормальные занятия в институте: посещение всех лекций, включая и утренние, установление единого распорядка дня – без записи на бумаге, начинающегося «выпячиванием живота», упорядочение водочных влияний и вливаний… usw. Примером последнего может служить случай на последнем комсомольском собрании ГИ 55-2 (отчётно-перевыборном). Коля Маркин (это из категории трупов-бугров, не вылезающих из-за стола – не обязательно с книгами, а чаще с чревоугодными атрибутами) предложил избрать комсоргом меня (это было мнение большинства группы). Когда спросили – не имею ли я сказать что-нибудь, я ответил: – Имею! Обращаясь к нему, я был неожиданно сильно раздражён его тупым выражением лица до такой степени, что кровь бросилась мне в голову, и, не смотря на спокойствие (внешнее), я уже готов был на резкость и безрассудство. Тогда же я почувствовал, как по указанию свыше (из головы, разумеется) прямо физически умеряется пыл и нервозность, подавляется взволнованность где-то внутри. Собрание прошло без эксцессов и я сделал то, что хотел: комсоргом избрали другого товарища, у которого загружены меньше 6 дней в неделю. На периодическую благосклонность могут рассчитывать: Валентина Николаевна, Тося, Маргарита Ивановна и – возможно – девочка с 1-го курса (ещё не знаю её имени, но часто вспоминаю её очень выразительные глаза)… Четверо… Не так уж много. На улице весна… Почки. Просто удивительно – мне 23-й год, а не было даже «первой любви». Или я обречён на то, чтобы первая была и последней. Если будет встречено такое существо, я буду рад… В заключение выношу благодарность дневнику за большую помощь в деле создания из Саши лучшего, чем он есть. В награду – дневник будет продолжен.
Знаешь уже много! Узнай ещё больше! Видел много! Повидай ещё!
(12 марта 1958 года. Тетрадь велась 3 года 7 месяцев).
Апрель.
2 апр.
Вчера в институте устроили «Вечер, посвящённый 1-му апреля». Наша пятёрка творческого содружества готовилась к нему около месяца. Это: Валерий Левинский, Владимир Хвастанцев, Александр Сторов, Алексей Хазанов, Сергей Коренков. 31-го директор вызвал нас к себе для «цензирования» продуктов коллективного труда. Присутствовали: парторг, секретарь комитета ВЛКСМ, председатель профкома, ответственный комитета по культурно-массовой работе, зам.директора usw. Все наброски были внимательно прослушаны. И впервые в истории в основном всё было пропущено (видимо, все присутствовавшие находились в одном тоне настройки). Но надо было видеть, что творилось, когда директор обратился к присутствующим с рекомендацией высказываться относительно предложенных трудов… Все мялись… Дрожали руками… Благо, хоть из отрывочных слов можно было понять, что не решаются высказать именно одобрение. С мизерными поправками (Ник.Ник.Толокнова) всё было пропущено. И грянул бой… Концерт начали в форме торжественного заседания (сценарий приведён в Приложении 5 к Части 3-3). После концерта начался приём поздравлений и восхищений зрителей (знакомых). Губанов (подполковник) рассказывал 5-и курсникам, что он чуть не налил в штаны. А ребята сообщили, что оказывается «от смеха можно устать». Да, большой успех имел концерт! Спасибо, ребята. После концерта я, Левицкий, Хвостанцев выпили 0.5 на троих, а пока они приобретали в буфете закуску, Вилька, сидевший с Толиком Гаркушей, пригласил меня «откушать» стаканчик «Столичной» (чайный, разумеется) в ответ на предшествующие мои приглашения в прошлом. Я не отказался. В общем, как Вольдмер говорит: «захмелился». (Кстати, о Вольдмере. В его лексиконе: «Здравствуйте, меня зовут Пьеро!», «Держи хвост морковкой!», «Попутный ветер – вам в задницу!», «Сделать финт ушами», «Что мы имеем с гуся» (это о водке – надо выпить), «Снимай штаны – давай знакомиться» usw. Целая палитра красок!). Затем танцы. Встретил Зиночку и Лилю, обиженную прошлый раз моим нетрезвым состоянием и легко пошедшую на примирение (даже сама проявила инициативу). Видел Валю «Разина». Всё с тем же товарищем. Ну, об этом позже речь. Лилю проводил (до Льва Толстого), и она имела возможность убедиться в моей лояльности, оригинальности и т.д., и т.д. С радостью сообщила, как её при случае разыскать (48-32 – Галочка – Лиля). На остановке «Гоголевская» видел Риту с «внезапной любовью». Насколько я понял, стоя метрах в 60 – 80 от них, она его за что-то отчитывала или в чём-то обвиняла. Поэму, видимо, стоит дописать. В районе 2-х часов ночи я, после чистки зубов и лица, спал. Gute nacht!
23 апр.
13-го – концерт Леонида Когана в Доме офицеров. Узнал совершенно случайно: пошли с Вольдмером пообедать в «тамошнюю» столовую – афиша и… билеты все проданы. В институте Рита очень огорчалась по поводу последнего. Пообещал что-нибудь сделать. После занятий сходил на Китаевку к Макосику (у Женьки Дъякова и Ко не было абонементов – заняты) и взял его абонемент. На концерте были вместе… Обещанную «поэму» дописал, но отдавать пока «воздерживаюсь» – в какой-то мере – это вексель, а меня интересует просто реакция: та она будет или другая! Кстати, на концерте Р. обстоятельно рассказала о «внезапной любви». В основном – дело, очевидно, обстояло так: молодой, интересный, но нередко появляющийся в нетрезвом виде – где надо и не надо, молодой человек, по собственному выражению полюбил Р., во всяком случае, он неоднократно говорил ей об этом, иногда, в особо интересных местах плакал и обещал бросить пить (вот это уже действительно «трудность» в 18 лет). Как и всякой даме, Р. было приятно слышать, что её любят, но когда общественное мнение выразило сомнение в высокой котировке подруги плебея, она быстро, как могла, избавилась от него – что ей надо было сделать значительно раньше по любой причине… «Но дико светская вражда боится ложного стыда». Итак, «Первая (и последняя) поэма на лирическую тему» – Рите Пол-ой.
Знаешь ты, что лучше выражаюсь в прозе -
И надёжней, и прочнее мысли нить.
Но коль принято – стихами:
В виде розе дани…
То, изволь! Уж не знаю, как удастся форму заменить.
Не сосчитать стихов и до меня… и Данте, и Гомер…
Не выдержу, наверное, классиков соседства.
Но надо написать. Иезуиты, например,
Рекли, что «цель оправдывает средства».
Не понятно то, чего не знаешь…
Исключенье может быть такой колосс.
Потому хотел (да и хочу!) узнать тебя я