Эпоха и кино

Александров Григорий Васильевич

Чаплин говорил мне, что он воскресал и воодушевлялся после демонстрации своих картин массовой аудитории. А просматривая перед тем фильмы вместе с друзьями — крупными специалистами, он часто впадал в отчаяние.

Мастерам комедии тренаж нужен так же, как пианистам, певцам, акробатам, спортсменам. Ощущение ритма, чувство бодрости и творческого задора должны постоянно поддерживаться производственной деятельностью.

Для того чтобы достигнуть высот комедийного мастерства, необходимо иметь группу постоянных актеров, а не приглашать их из разных театров на два-три месяца. Сценаристам необходимо участвовать в репетициях и съемках, чтобы им стало ясно, что не все смешно написанное

будет смешным на экране. Режиссерам нужно непрерывно снимать и знать актеров, как музыканты знают свои инструменты.

У нас в стране есть все условия для развития кинокомедии. По мере увеличения мощи нашего социалистического государства, его силы и богатства все шире раскрываются двери для сатиры, смеха и веселья.

Острие киносатиры должно быть направлено против таких элементов психологии и морали, как стяжательство, зависть, тщеславие, индивидуализм, жадность, лесть, лицемерие, плутовство и множество других недобрых свойств и качеств, оставленных нам в наследство буржуазной нравственностью. И вместе с высмеиванием этих «старорежимных» качеств человеческой психологии необходимо поддерживать, укреплять и воспитывать характерные черты представителей новой, советской общности людей — смелость, коллективизм, патриотизм, чувство дружбы, которые можно встретить только в нашей стране.

По выходе на экраны страны «Волги-Волги» критика писала: «Фильм получился по-настоящему смешной. Но смех этот отнюдь не бездумный.

Действие картины «Волга-Волга» посвящено одной из замечательных проблем сегодняшнего дня — самодеятельному искусству. Маленький городок на Волге, как, впрочем, и все края страны нашей, полон народных талантов. Но тупой бюрократ Бывалов делает все возможное, чтобы помешать их замечательному цветению. Борьба Бывалова со всем новым, талантливым, самобытным и победа этого талантливого и самобытного народного искусства над ханжеством и тупостью Бываловых, застрявших еще в некоторых уголках нашей действительности, — таково содержание фильма…»

«Фильм удался. Получилось веселое, смешное, жизнерадостное произведение. Зритель заразительно, от души смеется над веселыми приключениями Стрелки и Алеши, над комическими неудачами боцмана, над тупостью бюрократа Бывалова… В фильме рассыпаны остроумные шутки, меткие словечки, которые, вероятно, войдут в обиход и станут нарицательными, как нарицательным для всего тупого и ограниченного станет имя бюрократа Бывалова».

Фильм «Волга-Волга», утверждавший возможность и реальность широкого развития самодеятельного искусства, в принципе говорил и о том, что социализм создал возможности для расцвета каждой личности, что наступило небывало замечательное время для развития всяческих способностей человек ка. Это соображение привело меня к мысли о необходимости нашему времени картины о раскрепощенной трудовой инициативе человека, а конкретно — о стахановском движении.

Писатель-юморист Виктор Ардов дал мне почитать свою новую пьесу «Золушка». Театры не спешили с ее постановкой, и я предложил писателю срочно переделать пьесу в киносценарий. У Ардова история современной Золушки выглядела в общих чертах так. Деревенская девушка Таня поступает в прислуги к вздорной провинциальной обывательнице. Тяжело Тане в прислугах, но случай помогает ей познакомиться с секретарем партийной организации текстильной фабрики; Добрая, внимательная женщина советует Тане идти в ткачихи. Под ее руководством Таня Морозова стала знаменитой стахановкой, многостаночницей, рекордсменкой.

Сказка о Золушке помогла Ардову воплотить в киносценарии прекрасную мысль о том, как мечта становится былью по воле нового — трудолюбивого, свободного — человека Страны

Советов. В сценарии нет никакой сказочности, волшебности. Зато много веселого, по-настоящему смешного. Повседневность изображалась лирично, с жизнерадостным, подчас грубоватым юмором. Одним словом, сценарий был хорошей основой для начала работы. И хотя многие советчики из осторожных категорически советовали воздержаться от попытки ставить кинокомедию на такую серьезную и ответственную тему, как стахановское движение, я верил в успех начатого дела. Вчитавшись в сценарий, понял, что он слишком литературен, в нем маловато от духа времени. Вместе с Ардовым и Л. П. Орловой — исполнительницей роли главной героини фильма Тани Морозовой отправились в Вичугу к Евдокии Виноградовой, а после интереснейшего разговора с первой многостаночницей в нашей текстильной промышленности мы стали ездить по текстильным фабрикам, всякий раз открывая для себя что-то новое. Тема оказалась многоплановой. У нее были сотни поворотов. Жизнь захлестнула нас обилием материала, и проблема заключалась в том, чтобы отобрать наиболее убедительное, стилистически близкое режиссерскому видению.

Навсегда осталась в памяти встреча с Дусей Виноградовой. Поразило нас ее обаяние — простота, доброжелательность, я бы сказал, нежность к людям, светившаяся во взгляде ее замечательных, ласковых глаз. Депутат Верховного Совета, новатор, которого знала и чтила вся страна, Евдокия Викторовна не отделяла себя от вичугских ткачих, от рабочего люда, но в то же время во всем ее облике, в улыбке и стати видна была радость от осознания своей завидной женской доли. Вдвоем с Марией Виноградовой (их считали сестрами, хотя они не родственницы) они управлялись с тремя сотнями ткацких станков. И другие ткачихи тянулись за ними.

Мы встретили подлинно счастливого человека. Его судьба удивительно совпадала с судьбой героини нашего фильма.

Встречи с ткачихами и руководителями текстильных производств фиксировались на фото- и кинопленку. Это был замечательный документальный материал, по которому впоследствии мы сверяли некоторые игровые моменты в ходе работы над кинофильмом «Светлый путь».

Знакомство с практическим опытом развертывания социалистического соревнования в текстильной промышленности заставило нас внести существенные изменения в развитие сценарной фабулы.

Мы стали изучать технические материалы — отчеты, специальные статьи руководителей текстильной промышленности.

Стали посещать фабрики, где имелись новые машины, стали наблюдать за ростом техники.

Мы снимали процесс реконструкции, модернизации старых цехов бывших морозовских фабрик, и — бывают же такие совпадения! — другая Таня Морозова — новая хозяйка одного из цехов «Трехгорной мануфактуры» у нас на глазах занималась этой перестройкой.

К нашему счастью, в это время достраивалась и открывалась Всесоюзная сельскохозяйственная выставка, в павильонах которой конденсировались достижения всей страны. Мы ее тоже сделали объектом изучения и съемок.

Сценарий по ходу ознакомления с обильными, увлекательными материалами сильно менялся. Ардов по природе своей юморист. Работать с ним было легко, он все время шутил. Все очень волновались, потому что и Дунаевскому, и Лебедеву-Кумачу, и Орловой казалось, что время идет, а фильм наш стоит.

И Дунаевский, и Лебедев-Кумач, и сам Ардов с укором смотрели на меня. А я не унывал, объясняя медленный темп новизной дела, за которое мы взялись. Ардов иронизировал: «Александрова, когда он пускается в объяснения созидающей сущности советской кинокомедии, принимаю как успокоительные ванны». А говорил я тогда своим соратникам и единомышленникам примерно следующее.