Эпоха Мары
Шрифт:
Митяй некоторое время смотрел на движение и растерянно произнес:
— А почему все назад идут?
Герман затушил сигарету:
— Перегруппировка. Корпус выводят на отдых. Регуляры заменяют и встают в оборону. У них арты жопой ешь, продержатся. Ах да, ты же не в курсе нынешних реалий.
— Наступление остановлено, Митяй. Альянс подтянул к берегу флот. Наши моряки отошли. Варяжская флотилия нынче чистые слезы. Затем их флотские подавили наши передовые глушащие установки и ударили ракетами. Так что к морю прорваться не удалось. Решили, что овчинка выделки не стоит. А мы и так, почитай, с осени наступаем. Война ведь —
Бывший журналист закрыл глаза:
— И у вас?
Командир взвода разведки помрачнел:
— Абармида летаком накрыло. Под крышей. Какой-то новый термобар.
— И Котик полег в рейде. Случайная пуля. Мы даже ничего не поняли.
Митяй нахмурился. Ведь с этими парнями он делал свой первый репортаж в новом качестве.
— Башка?
— Живой! Машина вдребезги, а он почти целый. Сейчас в госпитале. Может, и увидитесь.
— Вряд ли. Меня в столицу сразу повезут. Хотели по воздуху, но сейчас не летают.
Герман пояснил:
— Парни из сороковой все давят. Франки повадились летать к нам в тыл на своих «невидимках». До старой границы далеко. ПВО не выстроено. Вот и мы выходили аки тати по ночам. Прям как пять лет назад.
Митяй задумался:
— Получается зря весь Наступ?
Бирка всколыхнулся:
— Ты так не говори никогда! Жемайтов в труху размотали, у них, кроме правительства в бегах ничего не осталось. Змагарей больше нема. Их местечки все захвачены. А что до конца не получилось, так это война, брат. Тут счастье переменчиво. Тебе ли не знать?
Семен задумчиво взглянул на появившееся в разрывах облаков солнце. Оно обещало вскорости жаркое лето. Будет ли оно таким же кровавым, или люди, наконец, одумаются?
— Может, и перемир замутят. Альянсовским деваться некуда. Свою пехоту везти — нести потери. Эти, — он кивнул в сторону ехавшей на север колонны бронетехники, — воевать мало по малу научились. Гвардейцы, те вообще молодцы. И техника, зброя не хуже, чем у противника. В схроне, когда сидели, так в сторону ляхов одна ракета за другой. Любо-дорого посмотреть! Даже боюсь представить, что там в их местечках творится! Это вам не «рэмней» резать!
Заметив заинтересованный взгляд Митяя, лихой разведчик осознал, что ляпнул лишнего и замолк. Бирка прокашлялся, но все-таки прояснил:
— Мы по их электростанциям и хабам интернетовским бьем. Ляхи во тьму погружаются.
— Да ладно? Это кто у нас в Петрограде такой смелый?
Сеня засмеялся:
— Это уже наша самодеятельность.
— Но ракеты оттуда.
Смысл шутки был вполне понятен посвященным. Чернорусы не подчинялись полностью армии РК и могли действовать как бы самостоятельно. Поэтому предъявить за обстрелы территории Альянса по сути было некому. Конфедерация отмораживалась, ссылаясь на мятежников. Те же не были признаны воюющей стороной официально. Республиканцы даже Госпитальеров к себе не допускали. Особенно помня, что те в начале конфликта открыто сливали информацию врагу.
Если поначалу такой разброй мешал сотрудничеству, то в процессе боевых действий стороны решились на жесткие действия. И их проводила как бы неподконтрольная часть росичей. Только и в самом деле, откуда у мятежников самое новейшее оружие в мире? Сверхзвуковые ракеты не могли перехватить на одни комплексы ПВО Альянса. Сейчас же и вовсе стало проще объяснять инциденты. Производящие это оружие заводы находились по эту сторону старой границы.
А ибо не хер!
Глава 36
Скрытые угрозы
Быть созданным, чтобы творить, любить и побеждать, — значит быть созданным, чтобы жить в мире. Но война учит все проигрывать и становиться тем, чем мы не были.
Анатоль Франс
Особняк был все тем же, но на этот раз атмосфера в нем царила другая. Не трещал уютно поленьями камин, окна открыты настежь, втягивая внутрь залы свежий ветер с моря. Персонажей очередного политического перформанса также стало меньше. Отсутствовал бывший офицер разведки и сенатор Милославский. Первый уехал заграницу по заданию Генштаба, второй уже перестал быть сенатором и сейчас накачивался водкой далеко в горах в собственном особняке. Тяжело отвыкать от длани власти. Пуще всего, если пользуешься ею лишь для тщеславия и зарабатывания денег.
— Мы кого-то ждем, господа? — Александр, как всегда, выглядел подтянутым, чисто выбрит, в хорошем костюме и начищенных до блеска ботинках. Казалось, что встав с постели, он его надевал все сразу. Белизна рубашки оттеняла полученный недавно на горном курорте загар, галстук повязан безупречно, волосы причесаны идеально. Как будто с ним прямо за завтраком работает стилист. Хотя при его деньгах и возможностях такое очень могло быть.
— Зина сейчас подъедет, — тихо проговорил Барон. В последние месяцы дипломат, знавший еще времена Империи, заметно сдал, лицо вытянулось, под глазами налились синяки. Это отметил и тучный, но невероятно живой человек из старой столицы. Он, наоборот, посвежел и схуднул. Бас скривился:
— Этот прыщ нам еще нужен?
— Он вхож во многие кабинеты и в Константиновский дворец.
— Ничего себе!
— А вы думали, любезный, зачем мы его держим? Не знаю как, но этот уродец имеет невероятный нюх. Он крутится в вихрях событий как настоящий флюгер.
— Ну а мы разве нет?
— Следите за словами, любезнейший, — Александр с утра был не в духе. Обычно чистый, сейчас его лоб пересекала глубокая морщина, указывающая на настоящий возраст мужчины.
Представитель еще доконфедеративного либерального истеблишмента потянулся к узкой бутылочке. Ему опять нездоровилось, но неплохо помогал целебный бальзам от шаманов Саян. Наконец, послышался рокот подъехавшего автомобиля, и через пару минут в кабинет, как и обычно с шумом и гамом ворвался Зиновьев. В его движениях все так же прослеживалась неизбывная суета, глаза блестели, щеки покрыты румянцем. Но в поведении заметно прибавилось уверенности. Голосом пригородного гопника он громко провозгласил:
— Граждане буржуи, вискарь хороший имеется?
Барон молча показал на отдельно стоящий столик. Сегодня все были на самообслуживании. Внизу осталась лишь охрана. Прочим слугам дали выходной. Политолог придирчиво осмотрел бутылки, глубокомысленно промычал что-то под нос и налил себе целый стакан.
— Зина, этот благородный напиток так не пьют.
— Да к черту их обычаи! Лед есть? Ага, вижу.
Александр вальяжно потянулся к стакану с бренди:
— Ты чего такой возбужденный?