Эпоха мертвых. Москва
Шрифт:
Гостей оказалось четверо — средних лет мужчина вполне городского вида, в военном бушлате, но по которому видно сразу, что гражданский, с ним женщина, лет сорока, с волосами, убранными в хвост, и совершенно незапоминающимся лицом, и двое детей, мальчик и девочка. Мальчишке, похоже, четырнадцать, подросток уже, а девочка младше, ей двенадцать, должно быть.
У мужика за спиной «помпа» с длинным стволом, у мальчишки — трёхлинейка, карабин образца сорок четвёртого года. Вероятно, их где-то здесь раздавали, потому что мужики в Васильевском Мохе такими же вооружены были. Явно из одной нычки, точнее, склада длительного хранения. Жена и девочка не вооружены на первый взгляд.
— Здрасте, — сказал мужик, немного растерянно оглядываясь — явно не зная, к кому конкретно обращаться.
— И вам не болеть, — сказал я, шагнув вперёд и протягивая руку. — Меня Сергеем зовут. Это Володя и Мишка.
— Николай. Сермяжный, фамилие моё такое, — заулыбался он, ожидая привычной реакции на забавную фамилию. — Это Дина, жена, Петька, сын и Оля — доча. Живём мы здесь пока, в общем.
— Одни? — удивился я.
— Одни, — кивнул Николай. — А что? Пока вокруг такое творится, одним так и неплохо.
— Откуда вы? Местный?
— Почти. Из Бежецка я, неподалёку отсюда. Ну, относительно, конечно.
— Зайдёте? — пригласил я его в дом. — Так спецом угостить нечем, но тушёнка найдётся.
— Тушёнка у всех сейчас найдётся, — сказала Дина. — Я картошку поставлю вариться. Не против? Тогда и тушёнки можно.
— Не обожрём вас? — обеспокоился Лёха. — Нас одиннадцать рыл здесь.
— У нас картошки целый подпол, и на посадку, и на еду — на всё хватит, — ответила женщина.
Она решительно повернулась и пошла обратно. Николай с детьми остался во дворе, сын Петя подхватил охапку дров — помогать взялся.
Вскоре в плите гудел огонь, все расселись кто где. Николай с детьми пристроился к лавке у окна. Расспрашивать начал он, кто мы и откуда. Мы ничего не скрывали из того, что относится к «открытой информации», в результате немало человека удивили. Наврали, правда, про место нашего базирования — вместо «Пламени» Кантемировскую дивизию приплели. И дальше, и страшнее звучит.
— А как вы в эту глушь залететь сумели?
— На Васильевский Мох ездили, на разведку, — ответил я. — Знаете, кто там у руля?
— Бандиты там какие-то, — осторожно ответил Николай. — Я подъезжал в ту сторону, просто с местными на дороге поговорил, ну и обратно повернул.
— А в ту сторону, на Горицы, что делается?
— Там какая-то ментовская сборная осела, из ОМОНа областного, СОБРа, пэпээсников обычных, остатки конвойного полка из Васильевского к ним присоединились. Тоже не лучше. А в нашем Бежецке у них теперь вроде как основная база получилась. Мертвецов в городе мало было, отбились легко, туда их всех и принесло в результате. Были вояки, аэродром там у нас, истребительный авиаполк ПВО, так они снялись да и в Мигалово перелетели.
— Так разве плохо? — удивился я. — Менты всё же вроде как защита.
— Защита? — усмехнулся Николай. — При такой защите немецких оккупантов не надо. У нас в городе и в мирное время если менты пьяные, то мимо лучше не проходить, чтобы под горячую руку не попасть, а теперь у них вообще душа в рай понеслась. Полная воля. В общем, подумал я, подумал и решил, что без такой защиты лучше.
— Вы пешком сюда, что ли? — спросила вдруг Вика, сидевшая на полу, обхватив колени руками, возле открытой дверки плиты и смотревшая до этого на огонь.
— Почему пешком? — удивился Николай. — У меня «девятка» в сарае стоит, за домом. И потом, с овощебазы грузовик с картошкой угнал.
— Грузовик? — поразилась Вика. — Как мы его не заметили?
— А он не здесь, — усмехнулся Николай. — Я его в лесу спрятал. Случись чего, на нём сбежать можно будет. Тут просека есть, она параллельно идёт, а с шоссе никак не пересекается.
— И что? — чуть нахмурившись, переспросила она.
— Как — что? — удивился собеседник. — Если кто сюда на машинах приедет, то попасть на просеку только пешком может. Или в объезд. А если мы до машины добежим, то на колёсах уедем.
— А вообще есть смысл так жить-то, между двух огней? — спросил Лёха.
— А других вариантов пока не видим, если честно, — ответил Николай. — Мы ведь знаем только, что по соседству происходит, дальше не совались.
— А в области вроде как целое государство образовали, — сказал Лёха. — Вроде и власть появилась, и защита, и всё такое.
— Там тоже разное говорят.
— А что именно? — уточнил я.
— Власть там такая, загадочная, — с сомнением сказал собеседник. — Непонятно кто, непонятно, откуда вынырнули, непонятно, чего хотят. Подождать будем, присоединиться никогда не поздно.
— Картошку высадите — будет поздно, — высказал я своё мнение. — Урожай жалко станет.
— А мы торопиться не будем, — пожал он плечами. — Соберём сперва, а потом уже и подумаем.
— А не рискованно? Вас же всего одна семья, любой может сбеспредельничать.
— А сюда любой не ездит. Кто и знает про эту деревню, тот в курсе, что не живёт никто. Да и необязательно все подряд беспредельничать будут — других забот хватает.
Чуток наивный взгляд, как мне кажется. И долг мой чисто человеческий — попытаться на него как-то повлиять. Или хотя бы объяснить, чему мы свидетелями уже были в ходе своих приключений за последние недели.
— Тут моментик один… — задумчиво начал я. — До Васильевского Мха два шага отсюда, так ведь?
— Ну да… — подтвердил Николай.
Дети сидели по-прежнему молча, но заметно прислушивались к разговору, до этого они тихо болтали о чём-то своём.
— Там добычу торфа возобновили. Бандиты. Будут продавать его в область, новой власти, на ТЭЦ какую-то.
— На ТЭЦ-3, наверное, туда железка идёт, — явно машинально пояснил Николай. — А вообще торф не в Васильевском добывают, туда узкоколейкой на погрузку возят.