Эпоха мертвых. Москва
Шрифт:
Вертолёт, Ми-8, шёл один, не парой и без прикрытия «крокодилов», как я привык их видеть раньше. Зато по нему было видно, что машина новенькая, чуть ли не только что с завода — настолько гладкими и ровными были её алюминиевые бока, настолько сверкала ещё необветренная краска на его камуфлированных бортах. На пилонах висели два блока НУРСов, в открытом проёме сдвижной двери торчал пулемёт на турели, за которым виднелся пулемётчик в зелёном шлеме и чёрных очках.
Длинные лопасти с грохотом рубили воздух, было слышно посвистывание турбины, сквозь стекло бокового блистера можно было разглядеть пилотов в зелёной форме и белых шлемах с опущенными на лицо светофильтрами — машина шла на солнце.
Летел он на высоте метров сто, не больше, не только без прикрытия, но и без каких-либо мер предосторожности. Странно даже, так ведь можно и под обстрел попасть с земли. Если бы мы что задумали, то могли так влупить из двух ПК и всего остального, что мало бы точно не показалось. Ищут, но к бою не готовы.
Внутри толстого брюха «головастика» были видны люди — машина шла с десантом. Или поисково-досмотровая группа, или, что более вероятно, везли людей. Чтобы высадить где-то засаду, а попутно осматривают местность.
Не знаю, заинтересовала ли их деревенька чем-то, или они по плану осматривали каждый населённый пункт, и машина намеренно отклонилась от основного маршрута, чтобы осмотреть это место, но Ми-8 лёг в пологий вираж и пошёл по кругу прямо над опушкой. Заметил что-то?
Не знаю, как он, а я за собой заметил, что уже давно держу вертолёт на прицеле РПК, прижав его длинный ствол к стволу дерева, за которым прячусь. От меня по прямой до него было метров триста или четыреста, так что достану, если потребуется. Толку от этого, правда… Почему «Муху» с собой не взял? Трудно было, что ли? Хотя если десант будет высаживать, то наверняка на дальней опушке, там места больше, а туда из «Мухи» не дотянусь. А вот из дома могут.
— Лёха, «Мухи» поближе держите, — быстро сказал я в рацию.
— Уже, — коротко ответил он.
— За вами? — злым голосом спросил сидящий рядом Николай.
Вид у него был заметно испуганный, лицо бледное, руки немного дрожат. Действительно, подставили мы его с семейством. Но видит бог — не хотели. Даже не думали, что тут кто-то есть.
— Откуда я знаю? — включил я дурака. — Может, и за тобой, смотрят, кто это тут в пустых деревнях картошку сажать собирается.
— Ага, потом агронома сбросят, — пробормотал он.
— И справочник картофелевода-стахановца. Почитаешь на досуге.
Вертолёт описал второй круг, затем, плавно перевалившись на другой борт, лёг в обратный вираж и быстро скрылся за вершинами сосен. Я дождался, пока звук лопастей не исчезнет совсем, и скомандовал:
— К бою!
Мы с Николаем бегом понеслись в деревню, правда, он сразу же начал отставать, мгновенно запыхавшись: сказалась разница в физической подготовке. Я чуть сбросил темп, и он умудрился сквозь сипящие выдохи всё же спросить меня:
— Ты что думаешь, нападут?
— Без понятия, — ответил я. — Если что заметили, то могут группу высадить дальше и выйти на нас в пешем порядке, скрытно. И ещё с подкреплением. Но могли и не заметить.
— А чего к бою командуешь?
— На всякий случай. Будем ждать.
Подбежали к замаскированным машинам, Николай согнулся, опираясь руками на колени. Сплюнул, чуть отдышался, спросил:
— А может, лучше по просеке свалить, пока не поздно? Я покажу проезд между деревьями.
— Тогда заметить могут сверху, если ещё облёт сделают, — покачал я отрицательно головой. — А пока бабушка надвое гадала. Ждать будем, выбора нет. Если сейчас не заметили, то и потом не появятся.
Валера Воропаев
18 апреля, среда, день
Вчера вечер закончился бурно. Хоть сам Колено уехал на торфяник свой, его братва организовала для почётных гостей достойный отдых. Был и стол, и баня, и девы распутные, и купание ночью в по-весеннему холодной, почти ледяной Тверце, песни и крики. Повеселились, в общем.
С утра, которое наступило примерно к полудню, гостеприимные хозяева пригласили в «закрытый на спецобслуживание» трактир всех на завтрак, плавно переходящий в обед, и, судя по ленивому и похмельному настрою, обед намечался с переходом в ужин и даже в следующий завтрак. Пили хреновуху, крепкую и душистую, падающую на старые дрожжи с уверенностью и бесцеремонностью авиабомбы, и каждая стопка взрывалась в мозгах блаженным алкогольным фейерверком. Никто никуда не торопился и не собирался, всё было хорошо, все были довольны.
— Ты, как главный типа менеджер, что скажешь? — спросил Самбист Валеру после очередного «песярика». — Нормально скатались?
— Отлично съездили, — кивнул Зять. — Ты даже по винту посмотри: нам отдали всё сырье с аптечного склада за мужиков на торф и при этом весь винт, что мы привезли, купили за патроны. Фигово? Два раза распродались.
— Мужики — это товар такой, временный, — пожал плечищами Самбист. — Впредь умнее будут, слухи какие-то пойдут. Играть осторожней станут, может быть. Это так, один раз повезло. И самим рабочая сила нужна, кто-то же должен на базаре работать.
— Верно, это на один раз было, — усмехнулся в ответ Зять. — Но есть ещё вариант, что их кто-то другой искать будет, а мы только товар принимать. Не спрашивая, где взяли.
Самбист подумал, потёр ладонью всё ещё гудевший с похмелья затылок. Затем помотал головой, как конь, словно пытаясь отогнать туман от мозгов, откинулся на спинку стула, сложив руки за головой. Затем спросил:
— Валер, ты мне просто скажи: что ещё задумал? Я же тебя знаю, по морде видно.
Валера усмехнулся. В этом Володька был прав. Знали они друг друга с детства и как облупленных, ничего не скроешь. Думали в унисон.