Эпоха мёртвых. Начало
Шрифт:
А вот то, что в центре уже хватает мародеров, заставляет делать выводы. И главный из выводов – осторожней быть надо. Власти нет, военных здесь уже нет, так что вся опаска исключительно собственными силами. А ведь мародеров-то здесь будет, обязательно будет много. В Москве столько всякого нужного имеется, и чем дальше, тем нужней оно будет.
Пока я так репу чесал, наши машины добрались до места – двора, раскинувшегося за длинным сталинским домом по Студенческой улице. «Крузак» со Степанычем за рулем вырвался вперед, показывая дорогу, и первый свернул в заросший высокими деревьями двор, пустой и мрачный.
Машины остановились у подъезда, не глуша двигатели. Я схватил «укорот», оставив карабин в машине, и махнул рукой Сергеичу, выбравшемуся из «крузака». За спиной у него наискосок висел чехол с оружием и патронами, который мы везли к таинственному Палычу. Я заглянул в окно машины, спросил:
– Степаныч, дозвонился?
– Дома он, ждет, – кивнул Шмель-старший. – Все, как договорились.
– Тогда вы давайте покатайтесь по району, на рожон не лезьте, – распорядился я. – Из зоны устойчивой связи не пропадайте, но главное – не давайте мертвякам кучковаться. И по моему сигналу заезжайте за нами.
– Да поняли мы, – ответил за него Леха, остающийся в качестве «бортстрелка» со Степанычем.
– Ну и хорошо, раз поняли, – ответил я, стукнув по капоту «крузака».
И направился к подъезду. А машины неторопливо тронулись с места, лишь Татьяна махнула рукой.
Звук газанувших дизелей отвлек внимание пары мертвяков от пиршества. Они подняли свои бледные, измазанные протухшей кровью перекошенные хари и уставились на нас. Затем поднялись на ноги и довольно решительно направились в нашу сторону. Я обратил внимание на еще троих зомби, блуждающих в разных концах этого не слишком большого двора, но они пока внимания на нас не обращали.
– Ты гля, тут домофон, – сказал у меня за спиной Сергеич, пока я откидывал приклад ружья и постепенно пятился к нему. – Работает хоть?
Странно, почему это нас обоих так удивило? Во всей Москве домофоны, а сейчас поразились. Наверное, потому что они пока еще знак какой-то мирной жизни.
Домофон работал. После того как мой напарник набрал номер квартиры, в динамике послышались гудки. После пятого или шестого чей-то тусклый голос произнес:
– Да?
– Пал Палыч? Мы за вами с женой, – сказал в домофон Сергеич.
– Заходите, – сказал голос, и электрозамок щелкнул.
Дверь скрипнула, голос Сергеича за спиной произнес: «Заходим». Заходим так заходим, не вопрос. Мне как раз идущие к нам мертвецы все меньше и меньше нравились, и стрелять не хотелось. Не знаю почему, но мелькнула мысль, что выстрелы в пустом и гулком дворе привлекут излишнее внимание. Не знаю чье, но привлекут. Вот я и скользнул следом за Сергеичем в подъезд, включив подствольный фонарь, а заодно с облегчением вздохнув. И принюхался.
Это уже начинает в рефлекс превращаться – принюхиваться. Правильный рефлекс, потому что не попадалось мне пока несмердящих мертвяков. Плохо то, что в подъезде смердело, и именно мертвяками. Сергеич, увидев, как я нюхаю воздух, слегка кивнул и прошептал:
– Точно, есть кто-то в подъезде. Осторожненько надо.
Включился и его фонарь, уперся лучом в нависающий над головами пролет лестницы. Я, стараясь не топать, поднялся на первый этаж, прислушался, пригляделся к дверям. А затем подумал, да и толкнул каждую из них, подергал ручки. Все заперты. Это хорошо, что все заперты. Сергеич тем временем уже переместился, прикрывал меня от нападения сверху. Хорошо, правильно идем. Нам на четвертый этаж пятиэтажного дома, лифта нет. А был бы – не поехали.
– Я пошел, – сказал я негромко и поднялся еще на пролет, на межэтажную площадку.
Замер, подняв «ксюху». Две двери передо мной, и обе открыты настежь. И кто там? И кто открыл? Кто-то уехал и плюнул на все или что другое? Мертвечиной, кстати, вроде сильней потянуло… Или – кажется? Прет, и так нормально. Кстати, когда я вспомню, что надо морду заматывать? В маске же хожу, кто мешает прямо на нее какого одеколона плеснуть или чего другого пристойно пахнущего?
Подтянулся Сергеич, встал рядом со мной, удерживая АКС у плеча. Луч света от закрепленного на автомате фонаря проник в темную прихожую одной из квартир, осветил ряды пальто, висящих в рядок на вешалке. Уехали, а теплую одежду не взяли? Может быть и так. Были бы у меня пальто, а не только спортивные куртки, я бы тоже не взял. И чего делать будем? А чего еще делать, надо к Палычу этому самому идти.
– Сергеич, страхуй, – прошептал я и двинул вверх, на второй этаж.
Не хочу заглядывать в квартиры, я бы просто захлопнул двери, но ни одна, ни вторая не захлопываются. Без ключа не обойдешься. Открываются наружу обе… Мать твою, ну почему заранее подумать о чем-то трудно? Клиньев деревянных надо было наделать, как раз под двери забивать. Не всякий мутант откроет. А если там люди? А если люди, то кто им виноват, что с распахнутыми дверями живут? Да и не живут теперь люди с распахнутыми, а если живут, то совсем недолго.
– Эй, есть кто дома? – крикнул я, решив больше не заниматься ерундой.
Голос мой эхом пронесся по подъезду, но никакого отклика не встретил. Я прислушался. Нет, ничего. Странно вообще-то. Все умерли или все уехали? Так не бывает. Наверное. А может, и бывает, мне-то откуда знать?
– Давай откликнись, кто живой! – крикнул я, забегая на пролет выше. – И кто неживой, тоже выходи, покончим с этим делом сразу!
Правильно я придумал, пусть сами ко мне идут, нечего искать всякую тварь по этим закоулкам. Послышался топот, ко мне взбежал Сергеич. Замер, водя стволом из стороны в сторону, но шаги продолжали доноситься. Шаркающие такие, как раз в том стиле, какой я в последние дни особенно не люблю. Они всегда нехорошее предвещают.
– Сверху или снизу? – вдруг спросил Сергеич.
– Чего? – не понял я.
– Мертвяк, спрашиваю, откуда вылезет, оттуда… – он кивнул на верхнюю площадку, – или снизу?
– Снизу вроде, – сказал я в ответ, прислушавшись.
Что-то глухо ударилось в приоткрытую дверь, затем мертвячья рука ухватилась за нее, открывая. Тетка толстая, в халате и бигудях, сильно потраченная зубами. Из-за тучности и так еле ходила, наверное, а в мертвецком виде вообще еле ноги переставляет. Справа гулко треснул выстрел из автомата, хлыстом ударило по ушам, а бродячий труп упал навзничь. Все?