Эпоха мёртвых. Начало
Шрифт:
Была у всего этого и плохая сторона – в боксах смердело. Мертвечиной, естественно, причем обычной, не оживавшей, я уже одно от другого отличать научился. А сочетание мертвеца необращенного с зомби поблизости всегда может дать один результат – морфа. А морфы – это очень, очень плохо.
– Палыч, давай наружу и открывай следующие ворота, – скомандовал я. – Сергеич, прикрывай его, Леха, со мной.
Нечего напролом лезть. Если есть вероятность, что здесь тварь измененная, то лучше продвигаться постепенно, запуская все больше и больше дневного света внутрь через открывающиеся одни за другими ворота.
– Всем! – обратился я. – Быть осторожными втройне, тут могут морфы быть, все признаки налицо.
В качестве ответа я услышал краткое грязное ругательство, произнесенное Татьяной. У нее под настроение не задерживалось.
Мы с Лехой опустились на колено, стараясь глядеть под машинами, чтобы увидеть любое движение, если такое случится. Но было тихо, неподвижно. Когда ворота распахнулись, только пыль закружилась в лучах света.
– Ну что? – спросил оттуда Сергеич.
Его тень с автоматом наперевес трафаретом упала на бетонный пол.
– Да ничего в общем-то, – ответил я, затем скомандовал Лехе: – Продвигаемся.
Сместились вперед, попутно, на всякий случай, заглянув и в яму, и в кунг ближайшего к нам «Садко», но ничего враждебного не обнаружили. Дальше идти, да тесно… Но есть идея.
– Пал Палыч, а ключики от «Садка» не найдете? – спросил я, выглянув из ворот.
– Найду, – кивнул он и наклонился над коробкой.
Погремев ключами, достал одну маленькую связочку дешевых штампованных ключей, сжал в руке, спросил:
– Ты чего с ключами хотел?
– Выгонять машины по одной буду, чтобы место освобождать, – ответил я.
– Ты следи давай, я сам выгоню, – буркнул он. – Выгонялы нашлись, мать их яти.
Он положил ружье в «Патруль», затем решительно вошел в гараж и полез в кабину «водоканальной», неожиданно ловко для своего возраста подтянувшись. Нагнулся там под панель, чем-то щелкнул, после чего стартер бодро закрутил мотор, тот заревел, неожиданно громко в тесноте бокса, с лязгом врубилась передача, и высокая машина, грызя бетон могучими зубастыми покрышками, выехала на улицу, сразу освободив нам изрядное пространство для обзора.
– Не буду глушить, пусть греется! – крикнул Палыч с улицы и забежал обратно в бокс.
Следующей на очереди была «буханка», древнего вида УАЗ-2206, которая тоже завелась с пары оборотов. Фыркнула движком и, раскачиваясь взад-вперед от холодного старта, с рычанием выползла из гаража. Пал Палыч подогнал ее вплотную к работающей «водоканалке», выпрыгнул наружу.
Надо было открывать следующие ворота, чтобы выгнать что-то еще. Я старательно прикидывал в уме, что вообще нам нужно отсюда взять.
Нет смысла забирать обычные заднеприводные «зилки» с фургонами мастерских. У нас и людей столько нет, и для бездорожья они так себе, прямо говоря. А вот два «Садко» – прямые наследники «шишиги», только кабина стала намного удобней.
В старой «шишиге» ехать на дальняк – это вроде пытки такой специальной, через неподвижность, дикую позу и отбивание колен, особенно если ты ростом удался. А в новом грузовике, судя по всему, очень даже нормально должно быть, кабина как кабина.
Пять «буханок» – это вечная ценность. Это больше, чем мы вообще рассчитывали. «Буханка» под тонну груза может везти или девять человек, если в тесноте, да не в обиде, и проходимостью она обычному УАЗу не уступает. Ну пару «буханок» нам, одну наверняка себе Пал Палыч возьмет, а еще… Доценке на что-то сменять? А на что? На патроны? Грузовики у нас и так есть… Зато у него топливо в бочках, он точно говорил.
Тем временем Палыч с Сергеичем открыли следующие ворота, и мы с Лехой продвинулись еще вперед. За этими воротами, одна за другой, стояли над ямой уже две «буханки». Одна обычная, микроавтобусом, и вторая с грузовым отсеком, фургон с глухими железными стенками, только подштамповка под окна. Палыч с некоторым трудом завел первую, но, перехватив мой вопросительный взгляд, сказал из окна:
– Ерунда, не бери в голову, тут свечи поменять надо, как раз собирались.
Сказал и быстро выгнал машину на улицу. Снова в гараж заглянул Сергеич, присел в проеме ворот с автоматом на изготовку.
– Сереж! – вдруг послышался голос Татьяны в наушнике. – Сюда быстрее!
Это слышали все. Поэтому я только Лехе крикнул: «Повнимательней здесь!» – и выбежал на улицу.
В машинах уже никто не сидел, движки у «крузака» с «Патрулем» были заглушены. Шмель с отцом и Татьяна стояли возле машин, глядя на двухэтажное конторское здание из желтого кирпича, вытянувшееся напротив.
– Что случилось? – спросил я, подбежав.
– Там что-то мелькало, – сказала она, указав на окна второго этажа.
Я присмотрелся, но пока в стеклах только отражалось тусклое свинцовое небо, типичное для грязного московского марта. Однако отмахиваться не стал, разумеется зная, что тут что угодно может быть. Достал бинокль из подсумка, навел на окна и опять ничего не увидел.
– Кто и что видел? – спросил я.
– Что-то двигалось очень быстро, словно как прыжками, – ответил Шмель.
Вид у него был настороженный, свой «укорот» он держал на изготовку, и даже на верхней губе испарина выступила – для Шмеля верный знак волнения.
– Верно, скакало там что-то, – подтвердил Степаныч, тоже заметно напуганный.
– Блин… – выругался я. – Если прыжками, на морфа похоже. Тот, которого я видел, прыгун хоть куда был.
– Что делать будем? – послышался в наушнике голос Лехи, слышавшего весь наш диалог.
– Торопиться будем, – сказал я. – Еще одну «буханку» выгоняем и второго «Садка» и сваливаем. Получится – еще приедем, не получится – и черт с ним, есть что на обмен предложить. Ладно, я к тебе. Следите за окнами!