Эпоха мёртвых. Начало
Шрифт:
Видишь, какой ты тупой? Я плавно потянул спусковой крючок. Хлопок, гораздо более тихий, чем ружейный, но все равно резкий, как щелчок кнута, вызвавший долгое эхо в пустом здании, синеватая дульная вспышка. Пуля ударила точно в середину лба зомби, свалила его навзничь. Я быстро повернулся ко второму, а тот уже близко, метрах в пяти-семи. Идет враскачку, одна нога повреждена, на ней следы укусов, поэтому трудно поймать голову в прицел, и темновато здесь. Прицел на него, один выстрел, второй, прыгает ствол, выплевывая язычки синеватого пламени. Есть контакт! На бледном лбу черное круглое пятнышко появилось как будто само собой. Мертвяк упал лицом вниз, громко стукнув головой о камень пола. Я снова направил пистолет влево – мало ли кто еще в щитовой был? Но там было тихо, труп лежал лицом вверх, мое ружье поперек его груди.
Не опуская пистолета, я вошел, перепрыгнул через труп, забежал в дальний угол тесной комнатки, направив ствол в угол за дверью, но там никого не было. Выглянул наружу, но в вестибюле тоже никого. Ну и хорошо. Быстро заменил магазин в пистолете на полный, а начатый убрал в подсумок на поясе. Подобрал дробовик. А вот и он – распределительный щит. Щит как щит, только большой. Куча предохранителей с рычажками, под каждым надпись. Но сначала надо проверить два – общий и так называемый УЗО. Так и есть, общий отключен. Я протянул руку и с усилием сдвинул вверх плоский пластмассовый рычаг. И с радостью услышал, как защелкали, включаясь наперегонки, лампы дневного света в вестибюле.
– Ура! Ититска сила, ура! – сказал я вслух. – Да будет свет, мать его яти!
Затолкал еще один патрон в дробовик. Пусть будет полным. Двигался дальше я все с той же осторожностью, как и в темноте, но скорость движения выросла, как ни крути. Не надо было отдельно осматривать каждый угол, освещая его узким лучом тактического фонаря, – теперь все как на ладони. Еще раз повел стволом за стойку, загораживавшую проход, заглянул в гардероб, где лежал почти обезглавленный труп гардеробщицы, направил ствол на мертвеца, которого застрелил из пистолета. Тот тоже не шевелился. Дальше, до самой лестницы, все просматривалось хорошо, и я преодолел этот отрезок пути бегом.
Поднялся до середины первого пролета, поднял ружье, направив его на верхнюю площадку, но там никого не было. Снова пошел вперед, стараясь слушать, что там, наверху, но, кроме своих тихих шагов, не слышал ничего. Когда поднялся почти до верха, пошел осторожней, осматривая все вокруг и ожидая нападения с любого направления. И опять никто не напал.
Второй этаж состоял из длинного и широкого коридора с большими окнами справа, перед которыми стояли пластиковые скамейки со спинками. Слева было несколько дверей, которые вели на балкон, идущий над всем спортивным залом по периметру. Его тоже следовало проверить. Я тихо подошел к ближайшей двери, подергал ее. Открыто. Распахнул рывком и рывком же вошел на балкон.
Никого на первый взгляд, балкон просматривался до самого конца, он был огорожен горизонтально идущими трубами с полированными деревянными перилами наверху, спрятаться негде. Посмотрел вниз. Электрическое освещение в спортивном зале было выключено, свет попадал в него лишь через забранные стеклоблоками окна под самым потолком. Я посмотрел с балкона вниз, увидел человеческую фигуру, неподвижно стоящую посреди спортивного зала. И справедливо счел ее мертвяком, потому что нормальный человек, услышав выстрелы, уже давно проявил бы себя, радуясь подмоге. До мертвяка было около пятнадцати метров сверху, вполне можно стрелять. Аккуратно прицелился, наведя яркое световое пятно на верх черепа так и не обращавшего на меня внимания зомби, нажал на спуск. В пустом зале грохот выстрела образовал стоячую звонкую волну, гулявшую от стены к стене несколько секунд. Картечь ударила мертвяка в голову, свалила. Не то расстояние, чтобы сносить черепа, но для того, чтобы убить, энергии и плотности картечной осыпи хватило. Шесть в помповике осталось. Я всегда считаю, непроизвольно. Полезная привычка.
Хоть и виден был весь коридор до того, как я вышел на балкон спортивного зала, но и с балкона я вернулся туда со всеми мерами предосторожности – мало ли кто успел за это время сюда пригулять? «Осторожность еще никого не убивала!» – говорил наш ротный, и в этом вопросе я всегда предпочитал ему верить. Но в коридоре было все так же пусто. Можно немного расслабить плечи, опустить ружье. Руки устают от такого положения, и если есть возможность дать им отдохнуть, то возможность надо использовать не сомневаясь. И можно снова прибавить ходу.
Если бы я воевал с людьми сейчас, например, то именно длинные простреливаемые пространства отпугивали бы меня больше всего. Я бы искал укрытия и перемещался перебежками, ожидая выстрела с любого направления. Но если твой противник – животные или существа с повадками животных, такие, как эти самые зомби, то открытые пространства становятся твоим союзником. К тебе не подойдешь скрытно, не бросишься из-за угла, у тебя всегда есть время прицелиться. Поэтому и надо держаться подальше от углов, укрытий, поворотов.
В конце коридора была еще одна лестница, ведущая обратно на первый этаж, но уже не такая широкая, как та, по которой я поднялся. Эта лесенка вела в царство завхоза, туда, где склады и подсобки, поэтому была узкой и незаметной. Все габаритные грузы носили туда и оттуда снизу, через открытые двери спортивных залов, а люди ходили сверху, если им что-то там требовалось. Как, например, нам с Татьяной в тот самый памятный мой визит, когда мы сексуальной акробатикой занимались. Я тогда заехал к ней после того, как она закончила вести занятия с детской группой. Мы вчетвером собирались выехать на рыбалку в Тверскую область, и моей обязанностью было забрать ее с работы. Татьяна встретила меня в халате, уже выйдя из душевой, но еще не переодевшись, и вдруг потащила в тот самый склад, в котором сейчас пряталась, где и выяснилось, что под халатом у нее ничего нет, а наличие гимнастических снарядов добавляет много возможностей для изобретательного ума. В результате мы опоздали почти на час к ожидавшим нас Вике с Лехой, наврав про чудовищную пробку.
Дверь на лестницу была открыта, и пролет до следующей площадки просматривался сверху. Мне вообще не нравятся закрытые двери в зачищаемых зданиях, это уже рефлекс. Здесь, к счастью, не надо было ожидать растяжек и выстрелов из укрытия, но все равно, велика была вероятность того, что прямо за этой самой дверью стоит безмозглая, хищная и смертельно опасная тварь, один укус которой может превратить тебя в такую же, и напрягает остатки мозгов, силясь понять, как ей эту дверь открыть. А ты ей оказываешь такую любезность. К тому же в такие моменты ты вынужден снимать руку с цевья дробовика и немедленно открыть огонь не можешь. Вообще всем этим надо заниматься в паре, а еще лучше – действовать тройкой, прикрывая и страхуя друг друга.
Я вошел на тесную верхнюю площадку, перегнулся через перила, посмотрел вниз. Тоже никого. Откуда-то издалека слышен равномерный глухой стук. Навел ружье на нижний пролет и начал спускаться боком, не сводя прицела с открывающегося перед ним по мере продвижения пространства. Только так и никак иначе следует двигаться по лестницам. Поворот на средней площадке, дверь снизу закрыта, справа от лестницы плохо просматриваемое место. Вот не люблю я такие места. Присел на корточки, заглянул через край пролета. Пусто, только картонная коробка с какими-то «методичками» валяется. Ну и хорошо. Тогда все внимание на дверь. Дверь открывается от меня, поворотом ручки, не запирается. Я тихо-тихо подошел к ней, повернул ручку, чуть приоткрыв, отступил назад, прицелившись прямо в филенку. Нет, никто не бросается оттуда на меня. И не надо бросаться, мы уж так как-нибудь…