Эпоха Обамы. Наши интересы в Белом доме

Терентьев Александр Владимирович

Неслучайно бывший руководитель пакистанского Межведомственного управления разведки Хамид Гуль утверждал, что убийство бен Ладена является не триумфом, а «крупным стратегическим просчетом США». «Американцам, – говорил он, – следовало быть умнее. Вместо того чтобы дать лидеру «Аль-Каиды» спокойно умереть (он был уже очень больным человеком), они превратили его в мученика. За последние пять-семь лет бен Ладен практически ушел в историю, а на фоне арабского восстания его фигура окончательно поблекла. Теперь же он вновь превращается в угрозу для Соединенных Штатов» [570] . Действительно, мученическая смерть делала из бен Ладена персонажа народного фольклора. Слагались мифы о том, как он оказывал сопротивление американским коммандос, выйдя на крышу собственной виллы и сбив один из вертолетов. В отличие от Саддама Хусейна, который был вытащен американцами из крысиной норы, Бен Ладен представал героем, чьи подвиги еще долго будут вдохновлять исламских террористов.

570

The Daily Beast. 2011. May. 4.

Еще

одним неприятным последствием операции в Абботабаде мог стать окончательный разрыв США с их главным стратегическим союзником в Южной Азии – Пакистаном. Многие политики в Исламабаде не готовы были простить Америке нарушение пакистанского суверенитета и призывали к отставке проамериканского правительства Юсуфа Гилани.

Тем не менее некоторые американские эксперты были убеждены, что убийство бен Ладена поможет восстановить репутацию США на Ближнем Востоке. «Способность лидера «Аль-Каиды» ускользать от американских спецназовцев, – отмечала The New York Times, – его кажущаяся безнаказанность закрепляли в мусульманских странах отношение к США как к «бумажному тигру». И теперь когда мы наконец достали Бен Ладена, этот образ изменится: Америка вновь будет восприниматься как мощная сверхдержава, которая всегда добивается своих целей» [571] . В Вашингтоне подчеркивали также, что пакистанская операция позволит начать глобальное наступление на террористические сети. «Представьте себе, – писала The Washington Post, – что значит порыться в ноутбуке Усамы. Объем материалов, попавших в руки спецслужб, можно сравнить с небольшой университетской библиотекой» [572] .

571

The New York Times. 2011. May. 18.

572

The Washington Post. 2011. May. 8.

Либеральные политологи утверждали, что смерть бен Ладена позволит Америке порвать с бушевским наследием и закончить затянувшуюся военную кампанию в Афганистане. «Операция в Пакистане, – писал обозреватель The Daily Beast Питер Байнарт, – дарит США бесценную возможность закопать топор войны с террором, которая мешала проведению рациональной внешней политики. Мы перестанем наконец смотреть на мир сквозь призму борьбы с «радикальным исламом», «исламофашизмом» и «исламским терроризмом» и займемся более важными проблемами, решение которых США слишком долго откладывали на потом. Война с террором превратила Восточную Азию в нечто второстепенное как раз в тот момент когда начался стремительный взлет Китая. Она позволила всевозможным диктаторам получать в Вашингтоне поддержку точно так же, как они делали это в годы холодной войны. Она чрезмерно преувеличила идеологическую привлекательность джихадистско-салафистского движения» [573] .

573

The Daily Beast. 2011. May. 4.

И, добавим мы, мешала альянсу США с исламистами. ««Аль-Каида», – писал The American Thinker, – постепенно превращается в единственную деструктивную силу в исламистском движении, а со смертью ее лидера и вовсе может уйти с мировой сцены, не мешая американцам флиртовать с радикальными суннитами. Именно это, и ничто другое, вынудило брата Обаму избавиться от брата Усамы» [574] .

Однако дипломаты-реалисты предупреждали, что новая ставка США крайне ненадежна. Ведь исламисты, говорили они, разорвут отношения с Вашингтоном при первом же удобном случае. Чего стоил хотя бы комментарий «Братьев мусульман» по поводу каирской речи Обамы: «Белая собака или черная – все равно собака». К тому же ликвидация бен Ладена могла лишь подстегнуть экстремистов на жесткие действия и новые громкие теракты. Американский политолог Дэвид Гартенстайн Росс опубликовал в The Foreign Policy статью под заголовком «Не обольщайся, Америка!», в которой отметил, что «Аль-Каида» пока не повержена и только наивные мечтатели пытаются открыть новую главу в истории США». «Неужели Вашингтон отпразднует победу преждевременно и позволит своим врагам перегруппироваться?» [575] – вопрошал он. Такой же точки зрения придерживается и директор ЦРУ Леон Панетта, разославший своим подчиненным циркуляр, в котором говорилось, что «хотя бен Ладен и мертв, об «Аль-Каиде» этого не скажешь, и террористы почти наверняка попытаются отомстить за своего главаря» [576] .

574

The American Thinker. 2011. May. 24.

575

The Foreign Policy. 2011. May. 14.

576

www.cia.gov

БЛИЖНЕВОСТОЧНАЯ КАМПАНИЯ АКСЕЛЬРОДА

Политологи отмечали, что масштабные изменения на Ближнем Востоке вынуждают Соединенные Штаты пересматривать свою стратегию в регионе, и не исключено, что со временем Вашингтон откажется от стратегического альянса с Иерусалимом. Не зря ведь близкий Обаме финансист Джордж Сорос провозгласил, что в XXI веке на географической карте мира не будет еврейского государства. Израильский премьер Биньямин Нетаньяху бил в набат, заявляя, что «арабская весна» грозит обернуться «еврейской зимой».

С того момента, как

Обама пришел к власти, он не раз пытался надавить на Иерусалим, но никогда не делал это в столь ультимативной форме, как 20 мая 2011 года. «Поскольку регион охвачен массовыми волнениями и позиции США здесь резко пошатнулись, – писал журнал The Middle East Quarterly, – Обаме ничего не оставалось, как провести показательную порку израильских союзников, призвав их вернуться к границам, существовавшим до Семидневной войны» [577] .

После заявления Обамы премьер-министр Нетаньяху срочно вылетел в Вашингтон и выступил перед конгрессом, объявив Иерусалим «вечной и неделимой столицей» страны и сорвав аплодисменты республиканцев. Тем не менее в Соединенных Штатах многие были убеждены в том, что праворадикальное правительство Нетаньяху, которое считает Израиль «землей евреев», просто неспособно на компромиссы. «Правые националисты, – писала The New York Times – всегда будут призывать к экспансии. Их не удовлетворят никакие границы. Неслучайно, по словам министра по стратегическим делам Израиля Моше Аялона, конфликт с палестинцами может продлиться еще добрую сотню лет» [578] .

577

Middle East Quarterly. Summer 2011. Vol. 18. № 3.

578

The New York Times. 2011. May. 31.

Поворотным моментом в ближневосточной политике стало заявление Обамы о выводе войск из Ирака к концу 2011 года. Если в 2008 году в стране было 165 тысяч американских солдат, в 2012-м их должно было остаться не более 150. Подавалось это как победа Соединенных Штатов, которые, по словам президента, «покидают Ирак с высоко поднятой головой». «Миссия выполнена, – писал леволиберальный журнал The Nation, – и если, как обещает Обама, через пару лет американцы уйдут из Афганистана, он войдет в историю как прагматичный лидер, с честью завершивший затратные ближневосточные войны в период экономического кризиса» [579] .

579

The Nation. 2011. June. 19.

С точки зрения пиара все выглядело безупречно. Однако была и обратная сторона медали. «Покидая Ирак и Афганстан, – писала The Washington Post, – США теряют влияние на Ближнем Востоке. И потому так смешно слушать славословия в адрес Обамы, который в действительности преподносит ключи от Багдада Ирану и оставляет Афганистан талибам и стоящим за ними пакистанским спецслужбам» [580] . «Теперь в Гондурасе у нас будет больше войск, чем в Ираке, – отмечала представительница «Чайной партии» Мишель Бахманн. – Ответственность за это решение несет «генерал» Аксельрод (руководитель предвыборного штаба Обамы), для которого существует только одна военная кампания – кампания по переизбранию нынешнего президента, и, чтобы выиграть ее, он готов пожертвовать стратегическими интересами страны» [581] .

580

The Washington Post. 2011. June. 24.

581

Congressional Record. 112th Congress (2011–2012).

Конечно, триумфом для Обамы стало окончание ливийской «одиссеи». Несмотря на прогнозы пессимистов о том, что очередная ближневосточная авантюра обернется затяжной войной, союзникам удалось провести молниеносную операцию, в результате которой старинный соперник Запада – Муаммар Каддафи был свергнут с престола и уничтожен.

Поражала также реакция Запада на сцену убийства Каддафи, растерзанного бойцами Переходного совета Ливии 20 октября 2011 года. «Вау», – воскликнула госсекретарь США Хиллари Клинтон, наблюдая за тем, как беснующаяся толпа глумится над трупом полковника. «Мы избавились от бешеного пса!» – ликовали журналисты. Николя Саркози объявил о рождении «новой Ливии», а Обама отметил, что смерть Каддафи станет хорошим уроком для других диктаторов. Однако поскольку Международному суду в Гааге Запад предпочел суд Линча, оставалось лишь развести руками и подивиться цинизму и первобытной жестокости «ближневосточной кампании Аксельрода».

Не очень приятные эмоции вызывала и агрессивная стратегия Вашингтона, нацеленная на устранение ключевых врагов Америки. «Пиратский рейд на территорию Пакистана и самосуд над бен Ладеном, – писала The Guardian, – убийство лидера «Аль-Каиды» на Аравийском полуострове Анвара аль Авлаки вместе с несовершеннолетним сыном – таких шагов не позволял себе даже Джордж Буш-младший при всей его ковбойской напористости и бесцеремонности» [582] .

После того как 22 августа 2011 года при поддержке НАТО враждебные полковнику Каддафи племена вошли в Триполи, западную элиту охватила настоящая эйфория. Призывы реализовать ливийский сценарий в Сирии уже не казались многим радикальными, хотя США и Европа все же рассчитывали, что дом Асадов развалится изнутри. Разумеется, не без их помощи. Вслед за Вашингтоном страны ЕС ввели против Сирии жесткие экономические санкции, которые, по словам главы нидерландского МИД Ури Розенталя, «должны были поразить баасистский режим в самое сердце» [583] .

582

The Guardian. 2011. July. 13.

583

The Times. 2011. September. 2.