Эпоха справедливости. Мгла
Шрифт:
Победив зло в яростной схватке над моим бездыханным телом и убедившись, что само тело еще кое-как, но все-таки живо, и даже является счастливым обладателем непроломленного черепа, Амазонка и художник погрузили тушку своего атамана в автоприцеп. Предварительно укрыв, временно оставшегося без хозяина, третьего, лишнего, железного коня в фитнесс — центре, где Ольга раньше работала. Фитнесс находился с противоположной от главного входа стороны здания, на первом этаже, и ключи от него в кармане у девочки — самурая имелись. После чего художник и амазонка аккуратно, дабы не растрясти, транспортировали, не приходящего в сознание меня, на нашу базу. Сиречь — бывшую дачу семьи Олега. Девочка — самурай, по словам Шептуна, весь остаток вчерашнего дня была в состоянии близком к паническому: «металась по участку, аки пантера черная» и категорически отказывалась: «пить, есть и даже принять пятьдесят капель от нервов».
— … Оля — девочка, налей-ка мне ещё коньячку. Нет-нет, коньячку! Для сосудиков! Никуда от нас самогонка «долгая» не убежит. С шоколадкой буду, конечно… И шпроты тоже, само собой и яблочко… А селедочки, мы там нигде не зацепили? А перловочки с шампиньонами? Жаль… Ну, вздрогнем! Боже-ественно! Да, не смотрите на меня так, граждане — я не беременный, я только с эволюции… Да такой, что ахнете и дара речи лишитесь! Нет уж, давайте по-порядку! Вы договаривайте, а потом уж и я о своём поведаю. Ну а пока еще вот этим огурчиком — крепышом сочно хрустну…
…Утром, незадолго до рассвета, оставив моё, так и не приходящее в сознание, туловище под охраной и на попечение Валькирии и Долгого с супругой, Шептун решился-таки на авантюру. И попер на одиночный рисковый рывок за оставленным накануне велосипедом и хабаром. Добрался до места без приключений. Споро выволок железного коня на улицу, предварительно допихав в уже полнехонькие корзины и имеющийся рюкзак — обнаруженное в клубе спортивное питание: аминокислоты, протеиновые смеси, коктейли и прочую полезную для построения тел химию, о которой мы почему-то не задумались раньше. «Кстати, Егор ты уже два литра белкового коктейля осадил. Тоже с коньяком. Гхы-гы-гы!»… И только собрался сесть в седло да «нажать по педали», как обнаружил неожиданно возникшие незапланированные проблемы. В виде сразу двух «обезумевших» особей. «Парень и деваха. Молодые, лет двадцати пяти. Оба с топорами. Резкие, что аж, жуть! Я только на них глянул, сразу понял, что они из этих, бешенных — безбашенных. Влип, короче, по самое — не балуй!
Думаю: ну всё — отбегался, Валя! Эти не выпустят! Не один, так вторая зацепит! Кстати, спасибо за броник, Егор. Эта трёхнутая девка — меня раз, всё же, подловила. Чехол, понятно, распорола, ну и пластины чуть погнуло… Будь я без кольчужки — сейчас бы не с вами сидел, а там на асфальте попахивал уже… Что-то я отвлекся… Ну, и хрен с ним! Раз так — решил бодаться до талого! Обидно только было, что вы можете решить, мол — свалил Шептун, бросил Ольгу с проблемами. В общем, встал спиной к стене — щит выставил и жду… Но, вряд ли бы и щит мне шибко помог — уж больно эти двое резво двигались. Ударов пять я всего отбил: какой щитом, какой топором. А один пропустил, говорю же. А сам — как прикованный к стене стою и оторваться не могу. А что делать? Двинь на одного — откроешься второму. А эти хоть и дурные, но в ближний бой не лезут. Один обозначится — отвлечет, второй ударит — отскочит. Так и колготились бы, пока щит не развалили или я удар мимо защиты не пропустил. Дело времени! Вот, Серега, выручил, — кивок в сторону нового мужика, — эти демоны кураж поймали, увлеклись. Ну, он сзади подобрался: и парню — меж лопаток и… — Шептун покосился на девочек тихо игравших во что-то неподалеку. — Ну и я под это дело — барышню и заземлил!
— Располовинил почти: развалил от плеча — чуть не до основания груди, — негромко вступил в эмоциональный рассказ художника новый знакомый, посчитав, видимо, что приличествующая моменту, молчаливая временная пауза выдержана. Тем более, раз уж речь зашла непосредственно о нём.
— Этот может, — тоже отвешиваю комплимент силе удара Шептуна, — Вчера одному парнишечке он играючи полчерепа снёс…
— Я видел, — кивает Сергей.
— Не понял… Прояснишь?
— В соседнем доме мы живем. На шестом. Оттуда вся та площадка, как на ладони. Я, как всё вот это началось — на балконе засел и наблюдал за всем, что на улице происходит. Так вас с Ольгой в первый раз и засек. И как тот бугай бешенный охранника с «Муската» завалил, видел — и как потом на вас попер. Ну, как вы его положили, естественно, не наблюдал… Но по результату — чем там внутри дело кончилось, естественно догадался. Ну и когда вы уехали — решился наконец и сам рванул за хабаром. Свезло — никого не встретил. Затарил пару рюкзаков и домой бегом! На вторую ходку даже обнаглел. По той же схеме: хапнул и в берлогу. Психовал, не описать — как. Весь на измене! Татьяна мне стакан налила, чтобы успокоился, а я его взять обламываюсь — чтобы не увидела, как руки ходуном ходят. Засел опять на балконе… Сижу и думаю: что делать? Понятно, что оттуда сваливать надо. В городе — капкан. А куда идти, с кем? Одним не выжить… Гляжу: снова вы — только втроём уже. Думаю: пойду к ним выйду, вроде на нормальных людей похожи, что нам делить, в конце-концов? Магазина на всех хватит. А может и вместе чего сложится? Пока себя уговаривал — там у вас завертелось с этими шакалами. Вот так и видел всё!
— А чё, после-то, не проявился?
— Да хз, на каких вы — после такого замеса, эмоциях. Стрёмно как-то! Результат непредсказуем. Ну а потом — тебя в отключке вынесли. Явно не до моих проблем им было. Тем более решил, что вы по-любому за добром вернетесь. А у меня вон, — он коротко, но весомо мотает, бугристой коротко стриженой головой, в сторону жены и детей, — И я у них один. За всех троих в ответе. Семь раз отмерять приходится…
— Понимаю. А утром, значит, увидел, что Шептун один и решился? Вполне здравый ход.
— Ну да. А пока спускался да подходил аккуратно, чтобы не спровоцировать, те двое и нарисовались. Ну, я и впрягся… В коллектив примете? — резко выдохнув, он решается на главное.
— Короче, Егор, я Сереге сразу расклад обрисовал: ты командир и последнее слово твоё. Но мы уже малость пообщались и если моё мнение нужно — то думаю: годный он для нас человек, — заторопился — зачастил художник. — Ну а семья — это ж святое. Не всем же перекати полем жить…
Долгий усмехается в усищи и веско похлопывает по нехилому предплечью Валентина, своей не менее могучей медвежьей лапищей.
— Давай наливай, Валя. Всё ровно будет, — и вопросительно смотрит на меня, своим пронзительным, но спокойным взглядом из-под густых, по-молодому вороненых, бровей. Повелся на детишек, дед. Поплыл, старый… Своих детей — внуков, не нажил — чужих под крыло хочет принять. Это нормально и понятно.
— Чего заторопился-то, Валентин? Семья и дети это, конечно, ответственно. Обязывает! Но, думаю, мы можем взять на себя такое. Тем более, что твоё слово я услышал! А оно, для меня вес имеет. И не самый малый. К тому же: Сергей за тебя вписался — сам себе лучшую рекомендацию обеспечил. В общем, что тут обкашливать — всё понятно. Возражения у кого имеются? Ну, коли так, скажу по голливудскому шаблону: «добро пожаловать в команду». Подробности завтра… На этом официальную часть предлагаю считать законченной и перейти уже к банкету. Угли ждать устали! Тащите ваше мясо. Жрать хочу, как слон! Кстати, соратнички дорогие: вы, не меня ли поминать-то, собирались? Шучу я, кукла — не сверкай глазюками!
— А про себя когда расскажешь, командир?
— Про эволюцию, Егор…
— В процессе. Чуть позже, ладно? Давай, Эрик Яныч, тебе и карты в руки. Лучше чем ты — с шашлыком никто не управляется, — льщу я старому. Впрочем вполне заслуженно, — А я в баньку, на скорую, зайду. Да: и чтобы с завтрашнего дня — все в горках были! Даже на базе.
… И «процесс пошел», как любил приговаривать первый, он же и последний президент Советского Союза, не к ночи будь помянут… Жарилось, шкворчало ароматным соком, стекающим на угли, мясо. Звенели стаканы и детские голоса. Вечернюю безветренную весеннюю загородную тишину, то и дело разрывало вспышками смеха. А что: «кто воевал — имеет право у тихой речки посидеть». Пуркуа бы и не па? И, вообще, начало новой жизни — следовало отметить. А то, вдруг «творцы и наблюдатели» обидятся и затаят? Ну и заодно: проводить старый мир незлобивым тихим словом — тоже следовало. Король умер — да здравствует король!
«Праздник общей беды» — удался! Хотя, если разобраться: для собравшихся здесь, никакой, поражающей безумным ужасом трагедии, которую невозможно было бы пережить, не произошло. Кем мы были в нем, в ушедшем мире? Разорившийся, пущенный по миру, предприниматель — неудачник. Пусть и не без «помощи» «добрых людей», но всё же — сам «просохативший» свой бизнес. Чего уж, на жадных уродов кивать? «У бога нет никаких других рук, кроме твоих»: истинно говорю вам! Полуспившийся отсидевший сорокашестилетний художник — лузер, вообще без видимых перспектив и внятных стремлений. Молодка фитнесс — инструктор: в захудалом клубе с тремя клиентами, на окраине провинциального города, почти в жопе мира, которой тоже вряд ли светило, слишком лучезарное будущее. Пожилая одинокая пара, не обремененная заботами и тревогами о детях и внуках, которой предстояло доживать свой век наедине с неминуемыми болезнями в тихом и вязком киселе утекающих старческих дней. И это при насквозь пропитанном авантюризмом и драйвом характере и темпераменте Долгого? Вечно молодого, вечно пьяного! Да он скорее в окно городской квартиры бы вышел!