Эпоха справедливости. Мгла
Шрифт:
… Осторожно тяну на себя ручку двери. Есть — открыто! Э-хе-хе: заходи — кто хочешь, бери — что хочешь. Неаккуратно, ребятушки — козлятушки. Вот мы и пришли. И возьмем, что захотим. А мы жизнюшки ваши, гадские, взять желаем!
По одному проскальзываем внутрь.
Оп-па! Тут покойный и лежит, как пацан и сказал. Это вери — вери гуд! Значит, кореша не спохватились еще. Вот и чудненько!
Подвыставив щит, крадусь впереди. Ладони вспотели немного. Хорошо, об землю потер. Один невысокий пролет и я на первом этаже.
Справа — слева: тихо. Отлично! Со второго доносит приглушенный бубнеж и конский
…Не, это я насчет орков — погорячился. Беру свои слова обратно. Польстил вам, уродам недоделанным, незаслуженный комплимент сделал. Вы, обсосы дырявые: никакие не орки, а просто гоблины — недоумки. Закуражили — не озаботившись, не то, что охранением, а даже простого наблюдателя — не посчитали нужным выставить. Впрочем, зачем вам эти лишние телодвижения — вы ведь сейчас на одном уровне с богами! Как вам очень ошибочно, кажется. Судьбы вершите!
Отрываетесь за всю свою зачуханную и убогую житуху — доныне скудную даже на самые примитивные радости.
И удовлетворяете свои скотские инстинкты. Ибо — животные.
Да к тому же: у вас целый отряд — ажно восемь организмов. Кто дерзнет? Вы же, черви скудоумные — меряете всех исключительно своими категориями, а по ним выходит, что на такую мощную банду — хвост никто не подымет.
…Ну да, а ты Егорка, значит — д, Артаньян! Это ведь не твоя стая, половину сегодняшней ночи — без часового дрыхла? А-атставить самокопание, нашел время!
…Находим гадскую лёжку быстро. Даже без помощи ментальных умений. Входя в здание я их свернул, на всякий случай. Не привык ещё — мешают. Отвлекают внимание и концентрацию рассеивают. Дверь спальни еле слышно всхлипывает! Сука! А смазывать не пробовали?
… Нет, всё норм: отдыхают родненькие, на скрипы не реагируют. Притомились видать, покойнички! Ничего — сейчас и отдохнете.
Клинком показываю напарнику на вольготно раскинувшееся, лежащее на спине, тело. Бесшумно скидываю щит с руки и мачете на соседнюю от «моего» обьекта кровать. Достаю «вишню». «Мой» — предпочитает спать на животе. Мордой вниз. Что ж — обойдемся без визуального знакомства. Да оно мне и без надобности.
Левой — вдавливаю грязную чернявую голову в подушку, правой вгоняя финку под острую, костлявую лопатку — прямиком в сердце… Оп — па! Всё! Спи спокойно, дружок!
Поднимаю голову и ошпариваю напарника злобным взглядом. Таращу глаза, оскаливаюсь, провожу большим пальцем по горлу… Все напрасно. Завис родимый. Поплыл. Сейчас сомлеет ещё, не дай бог! Ну и хрен с тобою, золотая рыбка — некогда мне твои сопли жевать. Рыцарь печального образа, мля! А ну как — сейчас этот пёс, свои глазоньки мутные продерет, да и заорет во всю дурнину пьяную? Быстро подхожу к спящему уроду и не мудрствуя, коротко примерившись — наношу размашистый рубящий удар с оттяжкой по горлу. Прямо под острый кадык, густо заросший рыжеватой щетиной. О как! Если откровенно — сам не ожидал такого результата! Почти до подушки прорубил! Практически снес голову с плеч! А кровищщи-то, мама не горюй! Ну, потрепыхайся давай, петушина. Посучи ножками, безголовый!
Спешу на выход из спальни. Как там у Шептуна с Долгим? Порядок — надеюсь, ибо тихо на этаже. Проходя мимо известково-бледного Сереги, ошалело рассматривающего трупы, увесисто, но в меру — влезаю ему локтем «в душу». Хорош уже рефлексии гонять, да рвоту перекатывать. Щегол слюнявый! Теперь только так — убей или убит будешь!
… Долгий с Шептуном уже ждут, слава творцам. Живые и без видимых повреждений. «Как прошло?» — тихим шепотом, с торопливой опаской. Долгий кивает, Шептун веско оттопыривает большой палец.
— Во сне отъехали. Как у вас?
— Так же. Тихо! Ждите — сонар гляну, — наверху всё без изменений: всё те же — на манеже. Четверо краснюков и три серых тени. Ну, теперь-то попроще дышать стало. Должны справиться. Да и фактор внезапности демиурги ещё не отменяли.
— Может детей из подвала выпустим? — неожиданно «просыпается» Сергей.
Смотрю на мужичонку и понимаю, что он имеет в виду. Выпустить детей и самим свалить от греха. И волки сыты и овцы целы, понимаешь.
— Нет! — отрубаю категорично, и объясняю торопливым шепотом, злясь на него и себя, за то, что приходится, теряя время, заниматься такой байдой, — Дети же — тихо не выйдет. Кипеш будет, шум поднимется. Драки всё-равно не избежать. Только мелкие под замес попадут… Сначала валим гадов! Потом остальное.
Уяснив полную несбыточность своих надежд, он обреченно кивает.
…Нетушки, дорогуша! Да, даже, если бы и удалось детишек из подвала, без шума и пыли вызволить, и тихо-охонько, на цыпочках, увести их отсюда и самим свалить — я бы все равно тебе хрен во всю морду показал. Что же, тех троих, сереньких наверху — списать? На неизбежные потери? А если бы там сейчас твоя двойня оказалась? Нет, тут ты не
угадал, дорогой товарищ! Ты у меня, Серёня — сейчас, как миленький, пойдешь войну воевать, гадов наказывать и детей у пидоргов отбивать. Ибо — нехрен!
…Слабый звук открывающейся входной двери — больше ощутился, обдавшим лица легким дуновением свежего уличного сырого воздуха, чем расслышался… Не усидел-таки малолетний бес на указанной позиции. Вовремя, однако. Это он молодец.
— Так, Данила, мы — наверх. Ты — здесь. Как начнем шуметь — открывай подвал. Понял?
–
наш «Гаврош» энергично кивает, — Смотри, только не раньше! Как загремит, так и действуй. А голову я тебе потом оторву…
«На мягких лапах» поднимаемся по широкой лестнице, подзаляпанной тёмно-бурыми пятнами «вчерашней» крови. Мы с Валентином впереди. Долгий с Серёней за нами.
О чём бакланят упыри — пока не разобрать, но голоса уже вполне различимы.
Всё — площадка второго этажа. Дальше «точка невозврата»: просторный коридор и метров через двадцать нужное нам помещение, где расположились те, кого мы должны уничтожить. Оттуда приносит глумливый ржач и еле слышное всхлипывание.
… - Исполняй красиво, сучка! Не ной, тварь! Танцуй, давай! Не понравится — я тебе этот тесак по самую рукоятку воткну. А ну, давай веселей, животные!
Вот ведь твари! Ну, всё! Отставленным в сторону щитом, придерживаю яростный порыв художника, ломануться вперед. Глубоко дыша, концентрирую всю бурлящую внутри себя злобу в один увесистый плотный сгусток и накрываю ментальным воздействием всю комнату с упырями. Уж как умею! Очки энергии обнуляются за один миг. Всё, пошли!