Эпоха Возрождения
Шрифт:
— Проклятье клана Ооцуцуки в том, что в нём почти не рождается женщин, — помолчав, всё же ответил Тонери. — Кажется, мой отец привёл мою мать из внешнего мира. Из клана Хьюга. Но и она умерла, когда родила меня. Отец говорил, что её дух переродится вновь и принцесса с чистым бьякуганом из клана Хьюга станет моей женой, чтобы и я мог продолжить себя.
— С чистым бьякуганом? — переспросила Ханаби.
— Полагаю, что речь идёт о ком-то из главной ветви? — сказал Шикамару. — Ведь Хьюга из побочной ветви ставят проклятую печать, закрывающую
— Да, наверное… — Ханаби задумалась. — Когда-то Нанна-обаа-чан рассказывала мне сказку о том, что сестру-близнеца её мамы забрал к себе Лунный принц. Он сначала приходил к ней во сне, а потом они вознеслись на небо. В детстве… мне нравилась эта сказка. Жаль, что она так печально закончилась.
— Отец и другие… Им пришлось пожертвовать собой, чтобы я смог выполнить завет Предка, — чуть помрачнел Тонери. — Иначе…
— О, вот это и есть храм Хамуры? — перебила его Ханаби, показав вперёд.
— Да, это он. Там расположен Небесный Указ.
— Полагаю, эта штука настроена по клановому времени Ооцуцуки, — сказал Шикамару, когда они на летающих птицах и марионетках подлетали к искомому храму.
— Ками-сама! — воскликнула Ханаби, вглядываясь бьякуганом в громадину парящего храма.
Саске тоже посмотрел туда, активировав додзюцу, и вздрогнул от количества чакры.
— Ты хотел знать, где запечатано тело десятихвостого? — кивнул он Канкуро. — Прямо здесь.
— Не нравится мне это, — пробормотал Наруто. — Слишком много совпадений. Кажется, эта «богиня» отравила ложью оба наших мира, чтобы уничтожить их руками потомков предавших её сыновей и снова возродиться.
— Да, местечко то ещё… — согласился Канкуро. Остальные тоже покивали.
Внутри храма, главная святыня которого походила на гигантское глазное яблоко, не проходило чувство, что на тебя смотрят. В глубине залы стояла монументальная плита с «посланием Хагоромо», написанная знакомой пиктограммой. Скорее всего, именно копию этой надписи они видели в мёртвом городе внизу.
— По истечению тысячелетия, Хамура требует пробудить тенсейган и обрушить длань Луны на Землю. Мир его брата проклят войнами… — сказал Тонери, касаясь выбитых значков рукой.
— Ханаби, — кивнул Саске, активизируя мангекё шаринган. Хьюга тоже использовала додзюцу.
— Здесь и здесь, — девчонка ткнула пальцем в знаки слова «обрушит». — Изменены символы. Изначальное начертание: «Тенсейган закроет Землю дланью Луны». Здесь также написано, что это потребуется по истечении тысячелетия, когда придут Ооцуцуки. Старшая ветвь. Поверьте мне, Тонери-сама! Я могу… я постараюсь убрать это.
Саске остановил девчонку, которая уже встала в клановую стойку.
— Не стоит этого делать. Возможно, этим ты сломаешь какие-нибудь печати, удерживающие здесь Кагую.
— Но… как доказать Тонери-сама, что это правда? — покусала губы Ханаби.
— Возьми его за руку и попробуй объединить чакру, — предложил Наруто. — А что? Иногда так делала Карин, когда хотела показать мне, как что-то видит шаринганом.
Ханаби отчего-то смутилась, но кивнула. Тонери, который вошёл в храм с ними без одной из своих марионеток, кивнул и нащупал тонкую девичью ручку.
— У вас очень нежная кожа, — пробормотала Ханаби и сложила печать концентрации.
Тонери выдохнул и открыл пугающе пустые глазницы, в которых мелькнуло что-то вроде бьякугана.
— Я… вижу.
Часть 3. Глава 17. Лунный Принц
Неджи смотрел на полную Луну, загадочно мерцающую над родным селением. Миссия сборной команды Пяти Великих Стран и Аме завершилась больше месяца назад. Тонери согласился принять приглашение клана Хьюга и побывать на Земле. Как выяснилось, до конца «небесного тысячелетия» осталось примерно шесть земных лет.
Шесть лет относительного спокойствия, пока их мир не попытаются разрушить. И то, цифра зыбкая, как весенний туман над озером Канмури. Как знать, не прибудут ли за «цветком чакры» раньше. Подготовиться к почти всесильному противнику сложно, но возможно. Неджи до сих пор помнил слова Шисуи-сана. Рокудайме Хокаге произнёс пламенную речь о том, что им следует объединиться перед лицом угрозы из космоса и встретить её единым фронтом.
По итогу того собрания в Аме был заключён мирный договор с пактами о ненападении Пятёрки Великих Стран. Шиноби Конохи вместе с Ооцуцуки Тонери, который согласился остаться стражем их мира, вернулись в родное селение.
Тонери Неджи поселил у себя: в клановом квартале в доме главной семьи. Иное положение могло оказаться неучтивым. Лунный брат был почти невыносимо вежливым, соблюдая все мыслимые и немыслимые правила этикета, включая и совсем устаревшие.
— Тонери-сама, одна из старейшин клана Нанна-сан хотела… Хотела предложить вам свои глаза, — Неджи немного удивился решению пожилой женщины, но не передать его было бы невежливо. — Она…
— Моя кузина, — кивнул Тонери. — Нанна-сан подходила ко мне и рассказывала историю, о которой узнала в детстве. Мою мать… Мою мать звали Эцуко. Я не знал её. Но помнил, как её зовут. Тонери — сын Томайо и Эцуко.
— Вы примете дар Нанны-сан?
«Возьмите мои глаза. Этот ребёнок слишком молод, чтобы пребывать во тьме. Он должен увидеть всю красоту нашего мира. А я уже слишком долго смотрю на неё. Мой час вот-вот наступит, Неджи-сама».
— Разве она не принадлежит побочной ветви клана? Её бьякуган защищён печатью солнца и при извлечении… — отвлёк от воспоминаний Тонери.
— Нет, — Неджи позволил себе перебить своего гостя. — С тех пор, как я стал главой клана Хьюга, я отменил разделение на главную и побочную ветви, а также клеймление наших детей и родных печатью… у нас её давно называют «проклятой».