Эпоха Возрождения
Шрифт:
Чезаре же продолжал свои атаки на итальянские государства. Он вероломно захватил герцогство Урбино. Местный герцог был другом Чезаре, и потому его не удивила просьба последнего одолжить ему на время артиллерию. А вскоре «друг» начал угрожать ему его же собственным оружием. Чтобы спасти свою жизнь, герцог Урбинский был вынужден спасаться бегством. Был ли Леонардо удивлен или потрясен коварством работодателя? Даже если его охватывали подобные чувства, он не решился доверить их бумаге. Вместо этого он нарисовал грандиозный план крепости Урбино и голубятни, красота которой произвела на него сильное впечатление.
В Урбино Леонардо познакомился со знаменитым Никколо Макиавелли, который был послом Флорентинской республики при Чезаре Борджиа. Леонардо и Макиавелли объединяло много общего: оба были рассудительны, талантливы и наблюдательны. Пожалуй, их можно было назвать друзьями. Возможно, даже «друзьями по несчастью» – ведь оба сопровождали Чезаре во время его военных кампаний летом и осенью 1502 года. Леонардо рисовал карты, делал наброски каналов, ветряных мельниц и других объектов. Макиавелли же избрал иной объект для наблюдения – самого Борджиа. Результаты его рассуждений зафиксированы в знаменитой книге «Государь».
Однако всякому терпению приходит конец. Борджиа совершил поступок, который заставил Леонардо покинуть службу у него. Дело в том, что тиран рассорился со своими офицерами – кондотьерами. Поскольку он задерживал оплату, кондотьеры выступили против Чезаре и осадили его в городе Имола. Тогда разногласия были улажены, но не забыты. В декабре 1502 года Борждиа убедил «своих дорогих братьев» в том, что им нечего бояться, и пригласил четырех из них к себе на пир в Синигаглию. Их ждала расправа – двое из них были задушены, а двое отосланы на расправу в Рим. Среди двух задушенных кондотьеров был друг Леонардо – Вителлоццо Вителли. Простить его смерть да Винчи не смог, и весной 1503 года оставил службу, возвратившись во Флоренцию. Казалось, вместе с Леонардо удача покинула Борджиа – вскоре умер его отец и покровитель – папа Александр VI, а в 1507 году Чезаре Борджиа был убит во время случайной стычки.
Потеряв одного друга, Леонардо укрепил дружбу с другим – Никколо Макиавелли, который также отшатнулся от Борджиа. Макиавелли, используя свое положение секретаря Совета десяти во Флоренции, выхлопотал для Леонардо серьезный заказ – «Битву при Ангиари». Флорентийцы пожелали, чтобы стены зала заседаний Синьории были украшены сценами из военной истории города, и постановили, чтобы эту работу выполнили два титана Возрождения – Леонардо да Винчи и Микеланджело.
Сражение при Ангиари произошло в 1440 году. Тогда флорентийцы нанесли поражение миланцам. Это был совершенно незначительный бой, в котором погиб всего один человек. Битва не была сколько-нибудь интересной с тактической точки зрения. Леонардо же заинтересовал один эпизод – бой между несколькими кавалеристами, развернувшийся вокруг боевого знамени. Исходя из сохранившихся эскизов, можно утверждать, что он был намерен написать общую панораму сражения, в центре которого происходила именно эта схватка. Центральный рисунок Леонардо для «Битвы при Ангиари» изображает клубок людей и животных, столь переплетенных между собой, что работу можно принять за эскиз для скульптуры. Лошади и всадники находятся в движении: в то время как воины с ненавистью кидаются друг на друга, животные кусаются и брыкаются. Картину можно рассматривать как выражение отношения Леонардо к войне, которую он, вероятно, под влиянием впечатлений, полученных на службе у Чезаре Борджиа, называл «самым зверским сумасшествием».
По словам Вазари, «между Микеланджело и Леонардо существовала большая вражда. Поэтому из-за соперничества с ним Микеланджело с разрешения герцога Джулиано покинул Флоренцию… Леонардо, услыхав об этом, тоже уехал и отправился во Францию». Однако, прежде чем разъехаться в разные стороны, соперникам предстояло написать свои картоны к картинам.
Вражда между художниками не была открытой. Тем не менее в книге Леонардо «Сравнение искусств» есть язвительное замечание, адресованное без труда узнаваемому человеку: «Я не вижу различия между живописью и скульптурой, кроме разве что этого: скульптор выполняет свою работу с большим физическим усилием, а живописец – с умственным. Это может быть доказано, так как скульптор во время работы тратит много сил на удары по мрамору или камню, чтобы освободить заключенную в них фигуру от ненужных кусков. Это требует невероятного физического напряжения, часто сопровождаемого обильным потом, который соединяется с пылью и превращается в корку грязи. Лицо скульптора сплошь покрыто этой коркой и припудрено мраморной пылью, будто он пекарь, да и весь он усыпан мелкими частичками, как будто только что прошел снег. Его дом грязен, пылен и заполнен осколками камня. У живописца (а мы говорим о лучшем из живописцев, точно так же как говорили о лучшем из скульпторов) все происходит совсем иначе. Он сидит в непринужденной позе перед своей работой, красиво одетый, и светлой кистью накладывает прекрасные краски, он носит такие украшения, какие ему нравятся, его жилище чисто и полно чудесных картин. Нередко он позволяет себе работать под аккомпанемент музыкальных инструментов или под чтение вслух прекрасных произведений, которые он может слушать с превеликим удовольствием, не тревожимый ударами молотка или какими-либо другими звуками».
Микеланджело разрабатывал сюжет для картины «Битва при Кашине». И, несмотря на то, что художники работали в разных мастерских, между ними существовало негласное соперничество. Рисуя лошадей, Леонардо делал то, что, по общему мнению, он умел делать лучше всех. Микеланджело, со своей стороны, при работе над «Битвой при Кашине» старался продемонстрировать свое непревзойденное искусство изображения обнаженного мужского тела. В течение нескольких лет оба картона стояли в Большом зале и были, по выражению Бенвенуто Челлини, «всеобщей школой».
Судьба самих картин сложилась неудачно: Микеланджело даже не начал рисовать картину, ограничившись лишь картоном. Картина же Леонардо погибла – экспериментируя с закрепителями красок, художник не нашел правильного решения. Краски медленно таяли в течение приблизительно шестидесяти лет, пока не осыпались вовсе. Однако перед тем как объявить картину погибшей, с нее сняли несколько копий и переписали заново; это сделал Вазари – биограф Леонардо.
Одновременно с работой над картоном для «Битвы при Ангиари» Леонардо начал работать над той картиной, которая стала, пожалуй, известнейшим полотном в истории человечества – над «Моной Лизой». Эта картина заставляла автора отдавать ей все силы, и потому художник потерял интерес к «Битве при Ангиари». Положение усугублялось тем, что, как мы писали выше, Леонардо продолжал экспериментировать с красками. По словам Вазари, «задумав писать маслом по стене, он для подготовки стены составил такую грубую смесь, что она, по мере того как он продолжал роспись этого зала, стала стекать, и он бросил работу, видя, как она портится». Картина была так серьезно повреждена, что нужно было начинать все сначала, к чему у Леонардо не было ни малейшей охоты. Однако это был дорогостоящий заказ, и флорентийский Совет десяти придерживался того мнения, что художник должен либо привести картину в порядок, либо нарисовать другую, либо вернуть назад полученные деньги. Казалось, положение безвыходное. Но Леонардо сумел выкрутиться из сложившейся ситуации при помощи Шарля д’Амбуаза, который управлял
Миланом от лица Людовика XII Французского. Д’Амбуаз восхищался Леонардо. Возможно, подражая своему королю Людовику XII, который тоже был потрясен талантом Леонардо. Согласно некоторым источникам, когда король увидел «Тайную вечерю», он спросил у своих инженеров, нельзя ли как-нибудь снять ее со стены и перевезти во Францию, даже если для этого потребуется разрушить монастырь. Людовик был очарован и другими работами Леонардо, находившимися в Милане.
Флорентийцы, желавшие получить от Леонардо деньги или картину, вместо этого получили письмо от Шарля д’Амбуаза, в котором тот просил отправить художника в Милан для выполнения некоторых работ. Конечно, Совет десяти, несмотря на «героическую» победу над миланцами в битве шестидесятилетней давности при Ангиари, не собирался вступать в конфликт с французами и согласился отпустить Леонардо. При этом было поставлено условие: Леонардо должен был вернуться через три месяца. Однако события развивались так, что это оказались очень долгие три месяца.
Срочная работа для французского короля была не более чем хитрым маневром, предпринятым для выхода из щекотливой ситуации. Когда в 1506 году 54-летний Леонардо приехал в Милан, французы относились к нему с большим почтением и не вспоминая о какой-то работе. Возможно, они просто считали, что его присутствие украсит миланский двор. Вскоре истек трехмесячный срок, и Совет десяти потребовал возвращения Леонардо. На сей раз Совету ответил сам король Людовик XII, который готовился к новому набегу на Италию. Он вызвал к себе флорентийского посла и сказал: «Напиши Совету, что я желаю извлечь пользу из службы маэстро Леонардо здесь… так как хочу иметь несколько его работ, и проследи, чтобы Совет дозволил ему приступить к выполнению немедленно и повелел оставаться в Милане до тех пор, пока я туда не приеду. Напиши, чтобы это произвело впечатление, сделай это как можно скорее и дай мне взглянуть на письмо». Посол поступил, как ему было приказано, после чего Леонардо был освобожден от обязательств перед Флоренцией и позднее смог даже посетить ее безо всяких препятствий со стороны Совета.
Французы предоставили Леонардо полную свободу действий. Платили ему хорошо и, очевидно, не предъявляли слишком больших требований. Не считая нескольких случайных поездок, он провел шесть лет в Милане, все больше погружаясь в свои научные исследования. Французский король говорил, что ему хотелось бы иметь от Леонардо «несколько маленьких изображений Богоматери, а также другие работы, по моему настроению, и, наверное, я прикажу ему написать мой портрет». Но если даже Леонардо и выполнил какие-то королевские заказы, то от них не осталось и следа. Однажды он предпринял путешествие на север, в Альпы, взобрался на Монте-Роза, где сделал записи о свете среди снежных полей и ледников. Временами он работал над прокладкой каналов в Ломбардской долине – некоторые из его великолепных рисунков шлюзов и плотин, схемы течений датируются как раз этим периодом. Временами Леонардо брался за кисть, хотя все чаще перекладывал работу на учеников, создав в 1506–1508 годах лишь одну работу – второй вариант картины «Мадонна в скалах».