Эпопея любви
Шрифт:
Жилло не без оснований полагал, что, очутись он наедине с Жилем, не миновать ему виселицы: старик был так предан маршалу, что мог и собой, и деньгами своими пожертвовать, лишь бы отомстить за измену. Да и сам маршал по головке не погладит…
Итак, Жилло, вдохновленный такими размышлениями, в мгновение ока вылетел из дворца, сказав себе:
— В Париже мне оставаться нельзя. Если меня не повесят, не задушат и не заколют шпагой, я умру от страха; одно другого стоит! Надо убираться подальше.
Но одна
Итак, склонившись над сундуком, Жилло приготовился взламывать крышку, но с изумлением и с радостью увидел, что сундук открылся легко. Он вообще не был закрыт! Почему? (Наши читатели помнят, что Пардальян-старший уже навестил сокровища дядюшки Жиля.) Жилло откинул крышку, бросился на колени и не смог сдержать вопль восторга, до локтей погрузив руки в кучу монет.
Жилло забыл обо всем на свете, он загружал деньги в карманы, в кошелек, не думая о том, что с такой ношей не сможет сделать и шага, так как деньги звенели при малейшем движении. Наконец Жилло нагрузился золотом и серебром. Он с трудом встал, растопырив руки и расставив ноги, и сделал с неимоверным усилием несколько шагов.
— Какая жалость! — прошептал лакей. — Мне и половины-то не унести! Однако пора уходить…
Жилло повернулся к двери и застыл как вкопанный. Перед ним стоял дядя. Прислонившись к косяку, Жиль смотрел на Жилло со злобной улыбкой. Племянник пошевелился, и несколько экю со звоном выкатились на пол. Жилло рухнул на колени, карманы его лопнули, и монеты посыпались градом. Старик молча, с отвратительной ухмылкой, следил глазами за разбегавшимися по полу экю.
Жилло также попытался улыбнуться.
— Дядюшка! Дорогой дядюшка! — прошептал он.
— Что это ты тут делаешь? — спросил Жиль.
— Да вот… Хотел навести порядок в вашем сундуке…
— Порядок навести… ну что ж, продолжай в том же духе… Племянник растерялся:
— Как это… продолжать?
— У меня в сундуке двадцать девять тысяч триста шестьдесят пять ливров серебром и шестьдесят тысяч сто двадцать восемь ливров золотом, в сумме — восемьдесят девять тысяч пятьсот девяносто три ливра. Считай, сынок, считай, каждый экю считай. Потом сложишь столбиками по двадцать пять экю, золото направо, серебро налево. Что же ты медлишь?
—
И Жилло принялся вытрясать из карманов деньги, а затем аккуратно раскладывать их столбиками под пылающим взглядом Жиля. Тяжко вздыхая, племянник, столбик за столбиком, выкладывал деньги в сундук, а дядюшка считал:
— Еще пятнадцать тысяч… еще двенадцать тысяч.
Как и предполагалось, операция продлилась долго. Жилло начал в два, а закончил лишь в пять часов вечера. Как раз в эти часы въехал в Париж Карл IX, а два Пардальяна сражались на Монмартрской улице с фаворитами герцога Анжуйского.
Итак, дядя Жиль подсчитывал, сколько экю еще осталось:
— Еще пять тысяч… еще четыре тысячи… еще три тысячи.
Жилло аккуратно уложил последний экю и огляделся: ни на полу, ни в его карманах монет больше не было.
— Все вроде, дядюшка?
— Трех тысяч не хватает!
Жилло еще раз обыскал карманы, нашел два су и шесть денье, составлявшие его личное богатство. Он героически протянул их старику, который тут же схватил и эти гроши.
— Давай остальные?
— Какие остальные, дядюшка?
— Три тысячи ливров!
— У меня больше ничего нет!
— Гони, а то сейчас обыщу!
— Обыскивайте, дядюшка, больше нет ни гроша!
Жиль дрожащими руками обыскал одежду Жилло, прощупал все швы, и холодный пот выступил на лбу у старика. Племянник не лгал!
— А ну, раздевайся!
Полумертвый от страха Жилло подчинился. Старик еще раз перетряс всю одежду и убедился, что три тысячи исчезли.
Дикий вопль отчаяния и визг ужаса потрясли стены кабинета: вопил Жиль, визжал Жилло.
— Верни деньги, мерзавец! Старик схватил племянника за горло:
— Я пять лет экономил! Где они, мои денежки?
Лишь Пардальян-старший знал ответ на этот вопрос. Но Жилло усмотрел возможность вернуть расположение дяди и пробормотал:
— Дядюшка, я помогу вам найти их!
— Ты! — взревел Жиль. — Жалкий негодяй! Ты же хотел обокрасть меня! Я тебе покажу, как воровать и предавать! Одевайся!
Жилло покорно оделся. Дядя вцепился ему в шею длинными, словно железными, пальцами, выволок племянника из кабинета, аккуратно запер за собой дверь и потащил его на первый этаж.
— Пощадите! — взмолился Жилло.
Жиль отпустил племянника, вытащил стальной кинжал и пригрозил:
— Дернешься — зарежу! И не пытайся сбежать!
Эта угроза несколько успокоила Жилло. Если зарезать его обещают только в случае побега, значит, он пока не приговорен к смерти.
— Иди вперед! — приказал дядюшка, сжимая в руке кинжал.
Подталкиваемый Жилем, Жилло дошел до сарая в саду.
— Возьми это бревно!
Жилло взвалил на плечи довольно длинное, заостренное с одного конца бревно.