Эпопея любви
Шрифт:
Семнадцать лет страданий не сломили ее, но она не вынесла минутной радости. Но судьба, так мучившая Жанну, все-таки оказалась милосердна, если можно говорить о милосердии в такие минуты, когда страдает человеческий разум. Жанне было даровано утешение: потеряв разум, она снова вернулась в годы своей юности, когда была счастлива и любима; снова жила она в родном Маржанси, где ей было так хорошо!..
Бедная, бедная Жанна! Несчастная маленькая фея Маржанси!
Когда маршал де Монморанси пришел в себя, он поднялся с колен и огляделся вокруг как человек, очнувшийся
Лоиза подняла голову, а Франсуа, протянув ей обе руки, помог встать, поставил перед собой и внимательно посмотрел на свою дочь. Он не мог не узнать ее: Лоиза очень напоминала мать, юную Жанну, которую маршал встретил и полюбил когда-то в Маржанси.
— Доченька! — прошептал Франсуа.
Сотрясаемая рыданиями, Лоиза кинулась на шею маршалу, и первый раз в жизни, с невыразимым восторгом и нежностью, девушка произнесла слово, к которому совсем не привыкла:
— Отец!..
И слезы их смешались.
Потом Франсуа сел рядом с Жанной, взял ее руку в свою, а Лоизу, словно ребенка, посадил к себе на колени.
— Дитя мое, — произнес он, — матери у тебя больше нет, но ты нашла отца, он поддержит тебя в великом горе…
Так воссоединились три любящих человека.
Наконец маршал и Лоиза немного успокоились. Они перестали лить слезы, убедив себя, что разум к Жанне вернется, и перешли к бесконечным рассказам и расспросам.
Лоиза рассказала отцу, как они с матерью жили все эти годы, а он в свою очередь поведал ей, как сложилась его судьба после трагедии в Маржанси. Так они просидели до полуночи, рядом с бледной, улыбающейся Жанной, не проронившей ни слова.
II. Метр Жиль выполняет обещание Пардальяна-старшего
Анри де Монморанси, маршал де Данвиль, младший брат и заклятый враг Франсуа, спешил вернуться к себе домой, во дворец Месм. Анри считал, что ему удалось заманить в ловушку отца и сына Пардальянов. Правда, офицер королевских гвардейцев, разрешив Пардальянам остаться в доме под поручительство Жанны де Пьенн, помешал Данвилю немедленно разделаться с врагами. Но Анри утешал себя тем, что это лишь небольшая отсрочка, зато потом он не только захватит Пардальянов, но и завладеет Жанной и ее дочерью.
Анри де Монморанси по-прежнему любил Жанну де Пьенн. Когда-то в Маржанси невеста брата отвергла его, и он жестоко отомстил. Даже в заговор герцога Гиза Анри ввязался из-за Жанны: Гиз пообещал Данвилю убрать герцога де Монморанси. После смерти брата Анри стал бы главой дома Монморанси, единственным наследником, чье богатство равнялось бы богатству короля Франции. Ему была обещана шпага коннетабля, когда-то прославившая его отца.
Анри мечтал, что придет день и он предстанет перед Жанной со словами:
«Я сказочно богат, моя власть уступает лишь королевской, когда-нибудь я стану королем Франции, ибо судьба награждает дерзких. Хотите разделить со мной мое богатство и могущество, а, может, я смогу предложить вам и корону…»
Он был уверен, что Жанна де Пьенн не устоит!
Однако для исполнения планов Данвиля нужно было во что бы то ни стало избавиться от Пардальянов: они могли разоблачить Данвиля, помочь встретиться Жанне и Франсуа.
Анри считал, что Пардальян-старший мертв: ведь его верный слуга интендант Жиль сообщил хозяину, что старик заперт в погребах дворца Месм, где и умирает голодной смертью. Каково же было изумление маршала де Данвиля, когда он обнаружил Пардальяна на парижской улице, живого и здорового да еще вместе с сыном! Теперь Данвилю надо было добиться от короля приказа на арест отца и сына. Кроме того, ему не терпелось узнать, каким же образом Пардальян-старший ускользнул из погребов дворца Месм.
Разъяренный маршал примчался во дворец Месм, но никого там не обнаружил.
— Где эта скотина Жиль? — возмутился Данвиль. — Наверно, в доме на улице Фоссе-Монмартр… а, может, сбежал…
Маршал уже собрался покинуть дворец, но тут ему пришла мысль заглянуть в буфетную. Путь туда проходил через коридор, куда выходила дверь того самого погреба, в котором должен был кончить свои дни Пардальян-старший. Проходя мимо, Анри увидел, что дверь в погреб открыта. Он заглянул вниз и заметил слабый огонек.
Данвиль осторожно спустился в погреб, и странная картина предстала перед его взором. При свете чадящего смоляного факела он увидел двух человек. Один из них был привязан к столбу веревками, как на дыбе. Другой сидел у его ног на полене. Связанный пленник, еще молодой парень, жалобно стонал, а сидящий старик злобно ухмылялся, любуясь его мучениями. В руках у старика был огромный нож, который он натачивал.
Это были интендант Жиль и его племянник и помощник в темных делах лакей Жилло.
Трусливый Жилло когда-то выдал Пардальяну-старшему убежище Жанны и Лоизы, несмотря на угрозы своего дядюшки, верного слуги маршала де Данвиля. После этого Жилло должен был бы покинуть дворец и постараться держаться подальше от своего беспощадного дяди, но он остался… Как же это произошло?
Дело в том, что небо щедро одарило Жилло пороками: он был труслив, ленив, злобен, прожорлив, коварен, но, прежде всего, лакей был жаден. В этом он походил на дядю, жадность которого не знала пределов. Вот жадность-то и погубила несчастного Жилло, подобно тому как любовь погубила Трою.
Когда Пардальян-старший выскользнул из погреба, Жилло, которому старый вояка обещал отрезать уши, выдал ему тайну герцога де Данвиля. Пользуясь замешательством, возникшим после его предательства, хитрый лакей потихоньку сбежал. Уши свои Жилло таким образом спас. Хотя Пардальян-старший и говорил, что оттопыренные уши вовсе не украшают лакея, Жилло все-таки ими дорожил. Кроме того, он понимал, что уши ушами, а и жизнь свою спасать надо: ведь Пардальян посягал только на его уши (утверждая, что, потеряв их, Жилло похорошеет), а неистовый гнев дядюшки Жиля серьезно угрожал жизни племянника.