Эпопея любви

Зевако Мишель

Груз, возвращаясь, описал огромную дугу и врезался в ворота. Раздался зловещий треск, и рейтары уже приготовились ринуться на штурм… Но по рядам нападавших пронеслись проклятия — ворота устояли!

Данвиль даже кулак прикусил: он понял, что, пока его люди возились с катапультой, Франсуа возвел за воротами настоящую баррикаду. Маршал де Монморанси серьезно взялся за оборону дворца.

— Черт! — выругался Анри. — Месяц мне, что ли, торчать перед этой развалюхой!

Развалюхой Данвиль назвал дворец Монморанси! То

самое родовое гнездо, в котором жил его отец — коннетабль!

— Ортес! — позвал Данвиль.

— Виконт прогуливает собачек! — ответил ему кто-то.

— Соваль! — окликнул Анри.

К маршалу бросился его приближенный: именно ему Данвиль поручил заняться взрывом.

— Поставишь один бочонок туда, другой сюда, — сказал Анри. — Действуй!

Соваль быстро выполнил приказ: бочонки поставили, фитиль приготовили. Данвиль лично зажег фитиль и отошел на безопасное расстояние. Через двадцать секунд раздался взрыв; вырвались два языка пламени; ворота разлетелись; рассыпалась и возведенная за ними баррикада. Путь был свободен!..

Рейтары волчьей стаей ворвались во двор. Их встретил огонь аркебуз, но натиск отряда Данвиля сдержать не удалось. Противники перешли к рукопашному бою. Разряженные аркебузы и мушкеты уже не успевали заряжать, и в ход пошли кинжалы, пики и шпаги.

Люди Монморанси оборонялись, сбившись в плотную группу. Они противостояли разъяренной своре отчаянно и молча. Нападавшие орали и вопили. Опять набежала толпа зевак, гонимая жаждой убийства. Обезумевшие люди хотели одного: убивать, убивать и убивать…

Маршал де Монморанси поискал глазами Данвиля, но не нашел. Анри выжидал подходящего мгновения. Меч Франсуа поднимался и опускался без остановки. Вокруг него лежали кучей десятка полтора человек, раненые или убитые. Однако число оборонявшихся сократилось уже вдвое. Защитники дворца сгрудились на парадной лестнице, у входа.

Пока солдаты Данвиля сражались с горсткой храбрецов, сам Анри собрал в левом углу двора сотню своих спешившихся кавалеристов. По приказу маршала все сто человек живым тараном врезались в гущу схватки. Людей Монморанси, словно щепки, отшвырнули к левому крылу дворца. У центрального входа остались лишь Франсуа, с ним десяток защитников дворца.

Герцог де Монморанси отступил еще на несколько ступеней вверх. Прошло еще две-три секунды, и Франсуа увидел, что с ним осталось семь-восемь человек, не более. Люди Данвиля уже полностью захватили двор.

В эту минуту раздался мощный взрыв: почти полностью рухнуло правое крыло дворца; под обломками погибли прижатые к стене дворяне Монморанси. Подручный Данвиля взорвал соседний дом, а вместе с ним и примыкающую часть дворца Монморанси!.. Устояла лишь стена, выходившая во двор.

— Здесь мы погибнем! — произнес герцог де Монморанси с отчаянием.

Франсуа оглянулся назад и увидел, что на пороге появилась Лоиза. Девушка выбежала с кинжалом в руке:

—

Отец! — крикнула она. — Я тоже Монморанси и умру с оружием в руках!

— Подумай о матери! — успел сказать Франсуа, нанося удары мечом.

Лоиза в растерянности остановилась… Мать! Дочь должна остаться в живых ради матери!..

И в эту минуту окровавленный, обессиленный, отчаявшийся Франсуа де Монморанси издал крик, в котором смешивались гаев и радость:

— Вот и ты! Наконец-то! Ты!..

Перед Франсуа стоял его младший брат Анри.

XLIV. Титаны

Франсуа де Монморанси окинул молниеносным взором двор, и вот что он увидел.

Сам Франсуа стоял у порога парадной двери. За его спиной — Лоиза с кинжалом. А в глубине зала, в кресле, спокойно улыбалась Жанна, не видя творившихся вокруг ужасов. Плечом к Плечу с Монморанси стояли два последних оставшихся в живых защитника дворца. А внизу, на первой ступени парадной лестницы, стоял Анри де Монморанси, обратив к брату искаженное ненавистью лицо. Зажав в руке тяжелую шпагу, Анри шагнул вверх.

Позади Данвиля, справа и слева, ощетинившись шпагами и кинжалами, толпилось его войско. Словно четыре сотни разъяренных тигров до отказа заполнили двор. Сверкали клинки, и сотни голосов слились в едином крике:

— Смерть! Смерть Монморанси!

В середину двора вкатили повозку, груженную порохом. На земле валялись остатки разбитых створов ворот, и в зияющем проеме виднелась улица. Там было черно от народа. Людское море бушевало за оградой, и тот же крик проносился над ним:

— Смерть! Смерть!

Вот какая картина представилась взору Монморанси в этот роковой миг. А Данвиль поднимался по лестнице, расталкивая своих солдат и нетерпеливо ворча:

— Уйдите! Уйдите все! Он мой, только мой!

Еще секунда — и оба брата оказались лицом к лицу. Уже рухнули наземь два последних защитника Монморанси, сражавшихся рядом с Франсуа. Данвиль жестом остановил своих приспешников, ринувшихся было с кинжалами на маршала де Монморанси.

— Стойте! Мне он нужен живым и только живым! Франсуа поднял меч, блеснувший красным огнем, отразившим пламя пожара. Меч описал дугу и обрушился с такой мощью, что разрубил бы надвое человека. Но Данвиль отскочил назад, меч ударился о гранит ступени и разлетелся на куски.

— Проклятие! — взревел Франсуа.

— Теперь моя очередь ударить! — завопил Анри. — Франсуа, ты умрешь от моей руки! Прощай, брат! Помнишь, когда-то ты мне доверил Жанну де Пьенн. Не волнуйся, я позабочусь о ней…

И он кинулся на безоружного Франсуа. Маршал де Монморанси обломком меча сумел отразить мощный удар Данвиля. В ту же секунду Франсуа отскочил назад, за порог, вырвал из рук Лоизы кинжал и, обняв дочь, крикнул:

— Никто тебе не достанется! Ни Жанна! Ни Лоиза! Ни я!..