Эптон Синклер и его самый длинный роман «Крушение мира»
Шрифт:
После войны он отказался от нескольких предложений тренерской работы, был принят в ЦРУ для сбора информации о советском атомном проекте, но его успехи были незначительны. Он умер в 1972 г. в Беллевилле (Belleville), штат Нью-Джерси. Берг был холостяком, и его сестра похоронила его прах в Израиле, но никто не знает, в каком месте. Как говорили журналисты, в смерти, как и в жизни, он был загадкой.
1.7. Лакни Бэдд – главный герой одиннадцати томов
Ланин Бэдд – мастер интриги и политических маневров, непоколебимый сторонник социальной справедливости, любимец женщин и верный супруг. Он одновременно агент президента США и доверенное лицо фюрера. Он странствует по миру и неизбежно оказывается в центре событий. Он – международный эксперт по искусству, арт-дилер и участник поисков картин, украденных нацистами. Он – очевидец ранних ростков фашизма и нацизма, он – противник американского
С большим бизнесом Ланни знакомится через отца – Роберта, Робби, как его называют близкие и друзья топ-менеджера оружейной корпорации. Он продает вооружение всем воюющим сторонам еще до того, как Америка вступает в войну. Робби надеется, что Ланни однажды займется семейным бизнесом, и поэтому берет его с собой в деловые поездки. Его мировоззрение выражается словами, обращенными к сыну: «Люди едят друг друга. Они требуют войны, и ты ничего не можешь с этим сделать, кроме того, чтобы защитить себя».
Отец учит Ланни быть циничным в идеях патриотизма. Он говорит сыну:
«Помни, не случается войны, в которой была бы во всем права одна сторона. И помни, что в каждой войне обе стороны лгут. И поскольку никакая из сторон не права, для продавца оружия лучше всего оставаться нейтральным и получать прибыль, какую он сможет».
Идеализм Ланни вступает в противоречие с практицизмом отца. Многие друзья и знакомые Ланни представляют разные взгляды и разные политические силы своего времени.
Он обсуждает мировые события с Бернхардтом Монком и Гертрудой (Труди) Шульц – членами немецкого подполья, с Раулем Палма, директором испанской социалистической школы, со своим дядей Джессом Блэклессом – французским художником и коммунистом, Барбарой Пульезе – итальянской антифашисткой. Большое впечатление на него производят продавец вооружений Базиль Захаров и консервативный французский бизнесмен Денис де Брюин.
Сильнейшее влияние на политическое образование Ланни оказывает друг детства. Зная отношение Ланни к президенту Рузвельту и горе, которое испытывает Ланни после его смерти, Рик присылает Ланни стихи, одна из строчек которых становится названием книги 10 серии (см. ниже). Эрик, хотя и аристократ, наследник титула баронета, симпатизирует рабочему классу и после войны становится лейбористом, левым журналистом. Благодаря знакомству через отца с влиятельными бизнесменами, а через мать, светской львицей во Французской Ривьере, с высшими слоями общества, у Ланни есть возможность познакомить Рика с влиятельными и важными людьми.
Контрастом к Рику с его социалистическими идеями предстает второй друг детства – Ланни Курт Мейснер, официальный композитор гитлеровской
Германии и секретный агент ее спецслужб. Благодаря знакомству с ним, Ланни входит в доверие к Гитлеру и другим высокопоставленным нацистам.
Некоторые критики Синклера скептически отмечали, что приключения вездесущего, как Бог, Ланни Бэдда невероятны и абсурдны. Для них наш герой был комбинацией графа Монте-Кристо, Шерлока Холмса и Гарри Гопкинса (советника президента Рузвельта). Он всегда появляется в нужное время в нужном месте, он всегда интернационалист, хотя всегда американец, он социалист, он миллионер, он арт-дилер, он агент президента, он волшебник, обладатель энциклопедических знаний, неотразимый для женщин, но всегда безупречный в личной жизни, почти, как Галахад – рыцарь круглого стола короля Артура, славившийся своей чистотой и целомудрием.
The shepherd is dead, and the sheepWander alone in the hills;The night comes on, the black night,And the heart with terror fills.The wolves slink in the shadows,They who must be fed;Their breath is hot and panting,They know that the shepherd is dead.Oh, sorrow beyond telling!Oh, sheep that none can save!Oh, heartbreak of the future!О shepherd, speak from the grave! БредемКритик Салли Перри (Sally Parry) пишет:
«Временами Ланни кажется прообразом послевоенного Джеймса Бонда. Подобно Бонду, он невероятно привлекателен для женщин. Он переживает несколько любовных приключений и безуспешно подвергается их преследованию. Он женится три раза, первый раз – на испорченной американской наследнице, второй раз – на подпольщице антигитлеровского сопротивления, и третий – на американской антифашистской писательнице. В отличие от Бонда, Ланни предан каждый раз одной женщине, осознавая себя человеком чести, отказываясь от фальшивого брака с еврейской женщиной в Берлине, принимая решение, которое, как он знает, приведет ее к гибели».
Далее приводится сцена из книги 8 «Поручение президента», рассказывающая, как Ланни противостоит женскому обольщению своей молодой и красивой приятельницы, хозяйки дворца в военном Берлине Хильды Доннерстейн, где по ее приглашению он остановился.
«Ланни поднялся в свою ледяную камеру. Он положил одежду на кровать и забрался в нее. Он едва согрелся, как услышал, что ручка двери повернулась, стояла полная темнота, и он ничего не видел, но услышал слабые звуки приближающихся шагов, а потом голос прошелестел:
– Ланни, могу я войти?
Голос был близко, очевидно, возле кровати, так что вопрос был излишним.
– Я должен сказать нет, – воскликнул он, – я женатый человек!
– Ланни, я так одинока и так несчастна.
– Сожалею, Хильда, но я дал клятву верности и должен сдержать ее.
– Никто не будет знать, Ланни.
– Я буду знать, и моя честь тоже.
– Вы знаете, я всегда любила вас, и теперь я самая несчастная из женщин.
Бедная душа! Он всегда жалел ее, а поэт сказал, что жалость толкает сознание к любви.
Несколько лет назад она попыталась сблизиться с ним, она показывала желание стать его возлюбленной. Он не знал тогда, как выйти из этого положения и тактично намекал, что с ним не все в порядке. Теперь, когда он был женат и имел новорожденного сына, он едва ли мог ожидать, что подобный предлог сработает. Хильда была вдовой с опустошенным сердцем, таким же было положение многих женщин в Германии и во всей Европе. Их мужья, их любовники, их сыновья – все эти мужчины ушли и миллионы уже никогда не могли вернуться назад.
– Ланни, – умоляла она, – я замерзаю, стоя здесь.
Он мог сказать только:
– Идите в свою комнату.
Но она была хозяйкой, его другом, и он очень жалел ее. Когда она взмолилась: «Позвольте мне лечь в постель», он ответил:
– Вы можете занять половину ради дружбы, но ничего больше.
Он подвинулся и предоставил щедрую половину. Так они лежали и разговаривали, странное занятие, но это случалось с большим числом мужчин. Ланни не упрекал ее и не читал ей мораль, у него не было таких чувств, но он жалел женщин всю свою жизнь, понимая, что они получили худшую долю. Война разбила большинство барьеров цивилизованной жизни, и нехватка мужчин могла повлиять на ее восстановление. Ланни сказал ей это, но объяснил, что в его случае было дано обещание, и он должен сдержать его.
– Думаете ли вы, что и ваша жена сдерживает его, – спросила она. Он ответил:
– Я в этом абсолютно уверен.
Он рассказывал о жене и вложил в свои слова неподдельные чувства, которые он к ней испытывал. Он лежал на безопасном расстоянии и вдруг осознал, что женщина тихо рыдает. Он достаточно много знал о любви, чтобы это не заставило его как-то ответить, он даже не коснулся ее руки. Треть метра оставалась преградой между ними, когда она сказала:
– Как мало немецких мужчин сделали бы то же самое.
Он согласился с ней и добавил:
– Особенно среди нацистов.
Она ответила:
– Я имею в виду аристократию, бизнесменов. Почти у всех из них есть любовницы.
Затем, после паузы:
– Как бы я хотела знать вас, когда была молодой, Ланни.
Он был тактичен и добр, как мог, и ответил, что это могло быть судьбой для них обоих».
Заканчивая тему сексуальности, отметим, что всю жизнь Синклер работал очень много, и свою творческую активность позднее объяснял необходимостью подавления сексуальности. В зрелые годы он писал, по меньшей мере, тысячу слов за три часа каждое утро, к обеду он перечитывал написанное, а вечером выходил в сад, чтобы сочинить текст следующего дня.
В молодости продуктивность писателя была еще выше. Он писал около 30 тыс. слов каждую неделю, а потом увеличил производительность до 50–60 тыс. слов в неделю, работая по воскресеньям. Он испытывал «штормы желания», которые решительно им подавлялись, чтобы сохранить целомудрие до брака.