Эра чудес
Шрифт:
Уолдрон почувствовал себя не в своей тарелке, заметив, что женщина в камере прямо напротив стола слушает их разговор. Ее глаза были широко открыты, губы сильно сжаты. Он решил больше не смотреть на нее.
– ОК, – произнес Уолдрон, – известно, кто он?
– При нем не было никаких документов, – ответил Кэнфилд, – Вообще ничего. Сам в лохмотьях, словно прошел сквозь ад.
– Никаких татуировок или чего-нибудь в этом роде, – зевая, сказал Морелло. – Тело покрыто ссадинами и синяками от ударов примерно двухдневной давности, и плюс несколько
– Возьмите его отпечатки, – сказал Уолдрон. – Пусть приведут его в порядок и сделают несколько снимков как с живого. Док, есть какая-нибудь возможность сфотографировать сетчатку глаза?
– Возьмите сетчатки при вскрытии. Его глаза черт знает в каком состоянии. Через роговицу это сделать просто невозможно. Я же говорю – у него глаза, что вишни.
– Для одного психа слишком много проблем, – пробормотал Родригес.
Уолдрон оставил это замечание без внимания.
– И вряд ли это поможет, – еще шире зевнул Морелло. – Но в нем есть одна необычная штука: зеркальное расположение органов. Сердце не с той стороны, печень, все наоборот. Не удивлюсь, если он окажется одним из сиамских близнецов.
– Ага! – воскликнул Уолдрон. – Понятно, Чико?
– Этого нет в отчете, – заворчал Родригес.
– Ну, с меня хватит, – сказал Морелло. Он достал из-под стола свою сумку: – Не будите меня рано утром. Он в морозильной камере, не разложится до обеда. А я пойду пока прикорну.
Когда шаги Морелло затихли на лестнице, Уолдрон кивнул Кэнфилду, и они пошли к камерам, где спали задержанные в Городе Ангелов.
– Который из них Рэдклифф? – спросил он.
– Вон тот, – Кэнфилд показал на темноволосого мужчину в дорогой одежде.
Даже в наркотическом оцепенении его лицо все еще хранило пережитый ужас. Чтобы отогнать от себя мысли, в чем кроется причина этого ужаса, Уолдрон заговорил.
– Нам о нем что-нибудь известно? Во всяком случае, я уже слышал это имя раньше.
– Может быть, но сюда мы его точно не забирали. Это знаменитый Ден Рэдклифф. Не очень-то хороший парень. Свободный торговец, большую часть времени проводит с Губернатором Грэди. С Западного Побережья сообщили, что видели его за пределами территории Грэди. Может, его имя тебе попадалось в телетайпе.
Не. очень-то хороший парень! Что за чертова привычка все этак мягко излагать!
И в любом случае, какое такое право имеет Кэнфилд относиться к нему, как к ничтожеству? По крайней мере, в нем больше силы воли, чем в Кэнфилде, и он не согласен лечь в укрытие универсальных дешевых притворств…
– Начнем с него? – предложил Кэнфилд, в любой момент готовый выгнать это живое напоминание о бедственном положении мира из-под крыши, которую ему приходилось теперь делить вместе с другими.
Уолдрон в любом случае собирался оставить Рэдклиффа на потом, но тон Кэнфилда доставил ему еще большее удовольствие принять такое решение.
– Нет, я начну с управляющего, его персонала и тех, кого ты привез для перекрестных
На мгновенье ему показалось, что Кэнфилд станет возражать, но тот просто пожал плечами и велел Род-ригесу открыть камеру.
Глава третья
Возник ниоткуда. Огляделся и увидел Рэдклиффа. Пошел прямо на него, хотя нет, скорее поплелся, словно к его ногам были привязаны гири. Что-то сказал. Стали швырять вещи. Паника. И забытье. Нет, никогда не видел его раньше. Ни малейшего понятия, кто это может быть, тем более что его лицо замызгано грязью.
К тому времени, когда Уолдрон прослушал дюжину идентичных историй, он пожалел, что принял столь жалкое решение, как повысить Кэнфилда до выездного. Когда наконец в офис привели Рэдклиффа, Уолдрон стал, не стесняясь, с любопытством изучать его. Рэдклифф ответил на это внимание к нему живым интересом, и прежде чем последовать приглашению Уолдрона сесть, бросил внимательный долгий взгляд на прибитую к стене карту с нанесенными вручную изменениями.
– Вас зовут Деннис Рэдклифф, так? – спросил Уолдрон.
– Так, – Рэдклифф закинул ногу на ногу. – Вы не против, если я закурю?
– Ради Бога, – Уолдрон придвинул микрофон к его губам. – Этот разговор …записывается на пленку и может соответственно быть использован в качестве улики. – утомленно прервал Рэдклифф. – Я уже попадал в такие передряги.
– Вы хорошо себя чувствуете? – парировал Уолдрон. Человек, на которого вы бросили стол, мертв. На мгновенье в глазах Рэдклиффа загорелся воинственный огонек. Но он тут же исчез, и Рэдклифф пожал плечами:
– И что? Включили газ, а между тем, как вдохнешь газ, и тем, когда отключится сознание, существует промежуток времени, когда человек не отвечает за свои действия.
Точно. Уолдрон сам взял сигарету и задумался, что так отличает Рэдклиффа от Кэнфилда.
– Вы предъявляете мне обвинение? – добавил Рэдклифф.
– Пока нет. Вам нужен адвокат?
– Зачем, раз мне не предъявляют обвинения.
– Да или нет, пожалуйста.
– Цитирую: «Нет», – улыбнулся одними губами Рэдклифф.
Уолдрон сделал вид, что не обратил внимания, и продолжил.
– Тогда детали: возраст, где родились, текущий адрес, постоянное место жительства, профессия.
– Родился в Миннеаполисе. 40 лет.
Уолдрон считал, что ему лет на 5 меньше.
– Отель Уайт Кондор, 215. Я – свободный торговец с постоянным местом жительства в Грэдивилле, хотя, мне кажется, вы такого место не знаете.
В последних словах чувствовалось раздражение. Уолдрон протянул руку:
– Документы?
– Их конфисковали внизу.
Уолдрон молча выругался, несмотря на то, что ему не на что было жаловаться, так как Родригес, по всей видимости, сделал это, чтобы сэкономить время при составлении отчета.