Эра джихада

Афанасьев Александр

– А это уже неважно. Что же ты, Серега…

– Вова! Не бросай трубку! Все нормально! Первый цел, тебя никто ни в чем не обвиняет! Надо встретиться!

– Что произошло? Мне указали цель.

– Там была дублирующая группа! Мы не знали!

Время…

– Вы вечно ни хрена не знаете. Из-за этого все в таком дерьме. Если ты думаешь, что свалишь все на меня – ты сильно ошибаешься, Серый. Найди другого козла отпущения.

– Вова!

– Прощай…

Если не придурки – то засекли. Первый акт Мерлезонского балета закончен, все ноги оттоптаны, все ноты сфальшивлены,

у дам кружится голова. Маэстро, ваш выход. Музыка!

Дураки… как есть дураки.

Вы думаете, идиоты, что я ночевать буду в квартире, и из нее же звонить по мобиле? Зная, что любую мобилу сейчас можно вычислить через несколько секунд после звонка. С квадратом сто на сто метров даже в чеченских предгорьях?

Нет, вы все-таки конченые идиоты.

Или это служба собачья вас так разложила? Наверное, да. Завести дело на какого-нибудь бизнера и вымогать лимон за его прекращение – совсем не то, что охотиться на кого-то вроде меня.

Конечно же я стал ночевать не в квартире, из которой я звонил. И не в той, которую устроил для меня Серега, и не в той, которую снял сам. Оттуда я только позвонил. А заночевал я в своем «Фокусе Универсале», для чего у меня был спальный мешок. Если задние сиденья сложить – очень даже нормально получается.

Во двор въехал «Крузер», подозрительно знакомый, кстати, хотя этих «Крузеров» в Москве сейчас пруд пруди. Светя фарами, прокатился мимо длинного ряда оставленных на ночь машин, остановился мимо «моего» подъезда, фары погасли. Вылезли трое…

Совсем обнаглели – на виду. Хотя… у моей квартиры на эту сторону дома окон-то нет.

Ага… «калаши» у двоих… Ментовские укороченные «калаши». А один… кажется…

Ого, вот так встреча. Дима, друг мой разлюбезный, мент без одного пальца. Что же ты меня мочить-то приехал – разве одного раза тебе было недостаточно? Решил, что сможешь мне отомстить? Решил шахидом стать?

Ну… значит, сам напросился.

Что будет дальше – прикинуть несложно. Поднимутся, вынесут дверь, грохнут при попытке сопротивления. Потом отчитаются, что грохнули киллера.

Моя машина стояла у седьмого подъезда на небольшой стоянке. Видно было отлично, тем более что какая-то добрая душа повесила над подъездом фонарь, и менты были как на ладони, в то время как меня они увидеть не могли.

Я прицелился – и выстрелил несколько раз. С глушителем. Двое упали как подкошенные, я включил лазерный прицел. Дима замер, видя дрожащую красную точку на груди. Ага… молодец, а то бы я мог тебе и колено прострелить…

Я выбрался из машины, держа карабин наготове. Закинул на плечо сумку с самым необходимым, пинком закрыл дверь «Форда». Больше он мне не понадобится… у меня вон, «крузак» теперь есть.

Нет, ну до чего же урод… Я бы, по крайней мере, сорваться попытался, он на свету стоит, метнулся в темноту, я тоже так сразу прицелиться не смогу…

– Привет, Дима…

Расклеился… урод.

– Я не хотел! Не хотел! Они приказали!

Пятница. Ночь на субботу…

– Чо встал, друг? Этих – в кусты и поехали…

Бейте в барабаны. Ну же!

Думаете, я сейчас буду говорить про разочарование, про то, что меня кинули, подставили, сдали? Какие все плохие, один я такой хороший и немного не понятый?

О,

нет…

Я и не жду каких-либо милостей от государства, от общества, я не такой, как вы. Если вы еще не поняли, я – свободный радикал. Свободные радикалы в человеческом организме отвечают за старение и разрушение клеток. Таких у нас полно, только он на другой стороне. Тех ублюдков, которые едут из Москвы, из Брюсселя, из Лондона в Чечню, в Дагестан, в Ингушетию, покидая свои уютные города, чтобы уйти в лес и бороться, – они тоже, кстати, свободные радикалы. Только они на другой стороне. А я – на вашей, как бы вас ни тошнило при одной мысли об этом.

Я стал таким… наверное в две тысячи третьем. Тогда мы выехали, чтобы «прибрать за собой». Ашники притащили из леса нескольких духов, во время допроса образовалось два трупа. Оставлять их было нельзя, потому что военная прокуратура могла впаять лет пятнадцать, а этого никому не хотелось. Чтобы не привлекать внимания, выехали двумя машинами, несколько ашников, сапер и пара человек из комендатуры, в том числе и я.

От трупов мы избавились. Как? Да очень просто – кладешь труп, обкладываешь его толовыми шашками, вяжешь сеть. Расход на одного жмурика килограмма полтора, если хочешь, чтобы все чисто было, но можно и меньше, когда взрывчатки не хватает, все равно не опознают. Подрываешь – и от трупа ничего не остается. Вообще ничего, даже для опознания по ДНК вряд ли соберешь. А как говорится – нету тела, нету дела.

На обратном пути решили срезать через село – и лучше бы мы этого не делали. Мирняк – бабы, черные, как вороны, дети… хотя какие, к чертям, это дети. Я вовремя просек, когда отхлынули, крикнул, чтобы выпрыгивали, и сам выпрыгнул. Кто успел, кто нет…

И тогда, в чеченском селе, освободили нас быстро, просто полкан решительный попался, выдвинул бронегруппу и взял заложников из села – я понял много чего такого, чего вы, протестующие и не соглашающиеся, никак не можете понять. Что не нужно ни государство, ни общество – важна лишь цель. Цель, ради которой ты готов убить, только такая цель является по-настоящему важной…

Я знаю, что государство готово меня кинуть, подставить, использовать, а по использовании отдать под суд или, что вернее – тихо ликвидировать, как эти ублюдки попытались сделать сейчас. Я знаю, что мой друг, тот самый, который тоже был в том селе, меня просто-напросто сдал. Но это не отменяет моей цели и никак не изменяет ее, а потому не важно.

Цель кавказцев, большинства кавказцев – стать свободными от наших законов и жить господами, имея русских рабов. Она у них есть, и пока она есть – с ними бесполезно по-хорошему. Их амиры могут принимать деньги от нефтяных баронов Персидского залива, чтобы взорвать трубопровод, они могут трахать пришедших к ним в отряд пацанов, потому что давно не видели женщин, они могут убивать своих же кровников, прикрываясь джихадом, они могут трактовать Коран самыми безумными способами. Но до тех пор, пока они следуют своей цели – им все простят, и никакая пропаганда не достигнет цели.