Эра войны. Эра легенд
Шрифт:
Окошко снова отворилось.
– Госпожа киниг не может тебя принять.
Прежде чем Рэйт успел вымолвить хоть слово, окошко захлопнулось. Послышался лязг металлической задвижки.
На лугу, покрытом пятнами засохшей грязи, полсотни мужчин колотили друг друга палками. Нескольким счастливчикам, проявившим способности к обучению, позволили тренироваться настоящим
– Видел ее? – спросил Малькольм, приметив Рэйта, спускающегося по ступеням.
– Похоже, она принимает ванну.
Малькольм и Сури нежились на солнышке, полулежа у лестницы, точно пара ящериц, греющихся на камне. Запрокинув голову, Малькольм покосился на Рэйта.
– Тебе что, опять дали от ворот поворот? Ты сказал, что ты вождь?
– Можно подумать, никто не знает. – Рэйт уселся на нагретое солнцем пятно напротив Сури.
Как приятно купаться в теплых лучах. Некоторые вещи начинаешь ценить по-настоящему, только когда их лишишься.
– Ты уверен?
Рэйт кивнул, не сводя глаз с тренировочного поля. Ближе всех к нему были земледелец Вэдон и молодой гула-рхун. Гордость не позволяла взрослым северянам учиться воинскому искусству у фрэев; тем не менее они отправили на обучение мальчиков и юношей, а те показывали старшим приемы, заученные на тренировках. На взмокших от пота новобранцах были одни лишь набедренные повязки. Лучших бойцов выделяло количество травы, прилипшей к спинам их соперников.
– Он нарочно это делает, – мрачно произнес дьюриец.
– Кто?
– Нифрон, – ответила за Рэйта Сури.
Она лежала как мертвая, закрыв глаза и скрестив руки на груди.
Малькольм взглянул на девочку, потом на Рэйта.
– Нифрон был там?
– Нет… вряд ли. Я видел только глаза и нос. Но я точно знаю, стражник не пускает меня по его приказу. Он хочет убрать меня с дороги. Боится соперничества.
– Думаешь, он?.. Думаешь, Нифрон неравнодушен к Персефоне?
Рэйт скривился.
– Разве не ты говорил мне, что фрэи не так уж сильно отличаются от людей?
– Я не говорил, что такое невозможно. Мне просто непонятно, с чего ты взял, что он интересуется Персефоной.
– Потому что у Нифрона шерсть встает дыбом при виде Рэйта, – опять вмешалась Сури.
– Шерсть встает дыбом? – хмыкнул Малькольм.
– Как у барсука на охоте. Он принимает защитную стойку и пытается напугать каждого, кто к нему сунется. – Малькольм снова хмыкнул, и Сури добавила: – Я бы не стала смеяться над барсуком. Они вообще шуток не понимают, уж поверьте.
– Каждый раз, когда я вижу Персефону, этот фрэй ошивается поблизости. Я не могу и минуту побыть с ней наедине. Они сидят вместе на каждом пиру и на каждом собрании совета.
– В последнее время он стал заканчивать за нее предложения, ты заметил? – спросила Сури, открыв глаза и заслоняя их ладонью от солнца.
Рэйт такого не припомнил. Он уже давно не видел Персефону. В Кайп допускались очень немногие. Среди избранных были личные помощники Персефоны – Мойя, Падера и Брин. У Сури тоже имелась в Кайпе своя комната, которую она делила с Арион. А Рэйту оставалось видеть Персефону только в Верентеноне, на многолюдных шумных собраниях совета, которые в последнее время проводились все реже и реже.
– Он держит ее взаперти и охраняет, как дракон свое сокровище.
– Она просто занята, – возразил Малькольм. – Не забывай, она ведь киниг Десяти Кланов. Добавь еще инстарья, и получается, что она правит всеми приграничными землями. Я слышал, что Персефона с утра до поздней ночи принимает посетителей.
– Кого, например?
– Много кого: представителей от горожан, которые по-прежнему боятся рхунов; гонцов из рхунских деревень; фрэйских командиров, которые докладывают ей о положении дел на всех заставах, даже в Эрваноне.
– Что такое Эрванон?
– Крепость вроде этой, только далеко на севере. Все заставы нынче подчиняются Персефоне, потому что признали Нифрона главой инстарья и законным правителем Алон-Риста, а он признал Персефону кинигом.
Малькольм указал на наставников-фрэев, расхаживающих между новобранцами и выкрикивающих команды, похвалы и оскорбления.
– И эти ребята тоже. Они докладывают Персефоне, как проходит подготовка воинов. А еще доставщики продовольствия – они рассказывают, сколько полей засеяно и какой ожидается урожай. А кроме них – фрэи, которые занимаются снабжением самого Риста. Я слышал, что колодцы обмелели. И еще, конечно, ей приходится выслушивать жалобы в высоком суде Кэрола.
– У меня есть жалоба, – сказал Рэйт.
Малькольм сорвал травинку, росшую у нижней ступеньки.
– Твоя жалоба не касается общественного дела. Я говорю о жалобах на новые порядки или несправедливое обращение.
– Со мной обращаются несправедливо! Она – мой друг; мне не нужно никакое «общественное дело». Раньше я мог просто подойти и поговорить с ней.
Малькольм пожал плечами и снисходительно развел руками.
– Времена меняются.
– Я ведь уже говорила, что могу провести тебя внутрь, – напомнила Сури Рэйту.
Тот взглянул на нее, и она улыбнулась. Эта улыбка сулила гораздо больше, чем просто проход сквозь ворота. Сури намекала на нечто более значительное.
Девочка рассказала ему о путешествии в страну гномов. Не все, конечно; Рэйт понимал, что есть вещи, о которых ей больно вспоминать. Сам он точно так же предпочитал молчать о своей семье и о жизни в Дьюрии. Они старательно обходили некоторые темы, ограничиваясь намеками, – не потому, что не доверяли друг другу, а чтобы не тревожить старые могилы. Тем не менее, Сури дала ему понять: если ей захочется, она может сровнять Кайп с землей или расплавить бронзовую дверь, превратив ее в жалкую лужицу. Именно это и сулила ее улыбка, а загадочный блеск в глазах добавлял – ей будет только в радость сотворить нечто подобное, если такое пойдет Рэйту на пользу.