Эра зла
Шрифт:
— Не надо затевать свары, ибо все люди братья! — пафосно процитировал умник Гавриил.
— Это кто же такое придумал? — скептично прищурился оборотень, никогда полностью не доверявший крылатым воинам, честно говоря всегда бывшим себе на уме. — Один из вашей шайки-лейки, поди?
— Не-а, Каин и Авель, — злорадно хмыкнул Самуил. — Те еще оказались тихони…
Кристиан прикусил губу, силясь не рассмеяться, Димитрий придушенно кашлянул.
— Значит, так, все успокоились и быстренько заткнулись, — пресекая возникшую разборку, приказным тоном потребовал Гавриил. — Никакие мы не женоненавистники, просто нам особо
— Не тяни! — умоляющим тоном попросил вервольф, ощущающий себя совершенно вымотанным как физически, так и морально. — Короче, умник…
— Короче так короче, — иронично пожал плечами архангел. — Только учти, если что — ты сам напросился… Я тебе не ребе, [12] отрежу это самое не по Торе, [13] а как сумею…
— Еще короче! — сквозь сжатые зубы властно рыкнул теряющий терпение оборотень.
— Ангелы, сопровождавшие Дочь Господню во время ее поездки в Венецию, находятся сейчас в плену у стригоев. А Селестина… — Гавриил мрачно свел на переносице свои красивые брови, — в общем, она там же, но…
12
Еврейский священник.
13
Главная священная книга у евреев. В данном случае имеется намек на обряд обрезания крайней плоти у мужчин.
— Она жива! — шумно выдохнул Конрад и уткнулся лицом в ладони. Его плечи подозрительно затряслись.
— Жива? — возмущенно хмыкнул Уриэль. — Ты еще сомневался, жива ли она?! Да в них с Оливией не из ружья стрелять нужно, их динамитом надо глушить, как акул, чтобы уж наверняка.
— Ури, заткнись, — тихонько посоветовал Гавриил, — хоть Оливию-то всуе не поминай.
— У тебя все нормально? — Самуил, обычно придерживающийся имиджа заматерелого, непоколебимого вояки, сочувственно опустил на плечо оборотня свою широкую, будто лопата, ладонь.
— Да. — Конрад поднял голову, его глаза сияли от счастья. — Господи, она — жива! Спасибо тебе, Господи!
— Ну, — задумчиво почесал переносицу Гавриил, — я бы на твоем месте не торопился радоваться сему весьма неоднозначному факту.
— Почему? — искренне удивился вервольф. — Ой, что-то ты темнишь…
— Это не я, — архангел растерянно развел руками, — это она…
— Селестина? — не понял Конрад. — Темнит?
Крылатая братва ответила ему синхронными, исчерпывающими в своей лаконичности кивками.
На бледном лице вервольфа отразилась высшая степень недоумения.
Кроме прочих архитектурных изысков, аристократичное палаццо Фарнезина, самовольно занятое Андреа дель-Васто, обладало глубокими и впечатляюще обширными подвалами, ныне удачно переоборудованными в казематы, предназначенные для содержания самых опасных и ценных пленников. И надобно упомянуть, что на сей раз стригоям действительно попались весьма специфические, совершенно неординарные
Слабая электрическая лампочка неровно освещала простой пластиковый стол, за которым сидели два стригоя. Их ничем не примечательные, невыразительные и какие-то помятые лица, а также несколько захватанных стаканов, обильно уляпанных потеками засохшей крови, красноречиво свидетельствовали о том, что вахта затянулась, а усталые караульные давно уже нуждаются в смене. Первый стригой, пожилой и полный, пессимистично почесал в затылке и, будто объявляя капитуляцию, с сожалением бросил на стол веер донельзя засаленных карт.
— Эхма, и не везет же мне сегодня! — обиженно проворчал он. — Третий раз подряд масть не идет.
— Так, чего у тебя набралось? — Второй охранник, курносый парень с типично деревенской внешностью, заинтересованно уставился в открытый расклад противника. — Шестерка, десятка, валет… Значит, выигрыш мой! — И он небрежным жестом сгреб со столешницы пачку долговых расписок. — Получается, друг мой Евстасио, что после следующей охоты ты должен отдать мне двух девиц и одного мальчишку! И учти — не тощего и не больного глистами!
— Так их ведь сначала еще поймать нужно… — печально протянул незадачливый Евстасио, похоже столь же неумелый охотник на людей, как и игрок в покер. Притом он не уточнил, о ком именно говорит: о глистах или потенциальных жертвах. — Ох, сдается мне, ты изрядно жульничал, Марко. Чтоб тебе на Санта-Скала [14] ноги переломать!
— Ничего, не надорвешься, — самодовольно усмехнулся Марко, — добудешь людей. Вот сменят нас и можно на передовую попроситься…
— Еще чего, — искренне возмутился проигравший вампир. — Я тебе не дурак, под освященные пули лезть, да и выспаться для начала не мешало бы…
14
«Святая лестница», по которой, согласно преданию, Иисус поднимался в дом Пилата.
— Это да, дельное предложение, — согласно поддакнул Марко. — Меня когда на тутошнее дежурство назначили, так я надеялся — может, здесь тишь и гладь царят, словно в родном гробу, а здесь эко что творится… — И он раздраженно мотнул патлатой головой, указывая в направлении темного коридора, начинающегося сразу же за столом караульных. Евстасио хмуро кивнул, и в тот же миг, наглядно иллюстрируя жалобы стригоев, со стороны охраняемого ими каземата послышался громкий, сочный, лишь чуть-чуть приглушаемый толстыми стенами мужской голос, напевающий что-то непростительно дерзкое.
— Опять неугомонный ангел завелся на всю катушку! — злобно констатировал первый стригой. — У-у-у, гад светлый, патефон пернатый!
— Выше бери, всем гадам гад! — с энтузиазмом подхватил Марко, высказывая давно наболевшую мысль. — Так бы и прибил мерзавца крылатого, вот этими, своими собственными руками бы прибил! — Он угрожающе сжал кулаки.
— Нельзя! — испуганно шепнул Евстасио, предостерегающе прикладывая к губам толстый кривой палец с могильной грязью под ногтем. — Она запретила даже смотреть в его сторону, — выговаривая многозначительное «она», охранник невольно понизил голос, в котором прорезались подобострастные нотки. — А жаль!