Эрагон

Паолини Кристофер

Горестный вопль вырвался из уст прекрасной эльфийки, она рванулась было к раненым юношам, но потом, осыпая врагов проклятиями, побежала от тропы в чащу леса.

Пока ургалы ломились сквозь заросли, стараясь её настигнуть, шейд поднялся на вершину возвышавшейся неподалёку гранитной скалы. Отсюда ему хорошо было видно все вокруг. Воздев правую руку, он крикнул: «Бётк исталри!» — и примерно с четверть квадратной мили леса вспыхнула ярким пламенем. Шейд с суровым видом выжигал один участок леса за другим, создавая огненное кольцо в пол-лиги диаметром вокруг того места, где была устроена засада. Сверху языки пламени напоминали зубцы огромной огненной короны на тёмном челе

густого леса. Шейд, явно довольный собой, внимательно следил, чтобы кольцо пламени нигде не погасло.

Пожар полыхал вовсю, захватив и ту территорию, где прятались ургалы. Шейд уже слышал их хриплые вопли, а потом сквозь ветви деревьев увидел, как трое ургалов рухнули на землю, смертельно раненные, и краем глаза успел заметить, куда метнулась теперь прекрасная эльфийка.

Она с невероятной скоростью мчалась прямо к той отвесной гранитной скале, на вершине которой притаился он сам. Шейд тщательно примерился, прыгнул с двадцатифутовой высоты и приземлился точно перед эльфийкой. Девушка резко свернула в сторону и бросилась назад, к тропе. Чёрная кровь ургалов капала с её меча, пятная замшевый мешочек, который она по-прежнему прижимала к груди.

Тем временем рогатые чудовища, выбравшись из чащи, окружили её плотным кольцом, не оставив ни малейшей надежды на спасение. Она судорожно пыталась отыскать хоть какую-нибудь лазейку, но выхода не было. Девушка остановилась, гордо выпрямилась и посмотрела на врагов с поистине королевским презрением. Шейд неторопливо подошёл к эльфийке, наслаждаясь её полной беспомощностью, поднял руку и приказал:

— Взять её!

Но как только ургалы бросились к ней, она быстро достала что-то из своего замшевого мешочка, а сам мешочек бросила на землю. В её высоко поднятой руке ярко сверкнул в пламени близкого пожара какой-то синий камень, видимо крупный сапфир. Эльфийка подняла сапфир над головой и что-то гневно прошептала. Слегка растерявшись от неожиданности, шейд рявкнул: «Гаржзла!» — и снова с его ладони слетела красная огненная стрела, готовая поразить девушку, однако он опоздал. Вспышка изумрудного огня на мгновение осветила весь лес, огромный сапфир исчез, а эльфийка, пронзённая красной молнией, замертво рухнула на землю.

Взвыв от ярости, шейд бросился к ней, в бешенстве пронзил своим тонким клинком ствол ближайшего дерева и выпустил с ладони ещё девять таких же огненных молний, тут же сразивших и всех ургалов. Шейд страшно выругался, вытащил из ствола свой клинок и вернулся к девушке.

Жуткие проклятия, неведомые более никому, и обещания отомстить так и сыпались у него с языка. Стиснув тонкие длинные пальцы, он злобно посмотрел в небеса. Оттуда на него холодно глянули немигающие глаза звёзд, безмолвных и бесстрастных неземных стражей. Оскалившись, он в бессильной ярости посмотрел на лежавшую без чувств девушку.

Её красота, которая могла бы свести с ума любого смертного, на шейда не произвела ни малейшего впечатления. Убедившись, что синий камень бесследно исчез, он свистом призвал к себе коня, прятавшегося в чаще, привязал прекрасную эльфийку к седлу, подозвал второго коня, вскочил на него и поспешил убраться из горящего леса, притушив пожар лишь там, где он мешал ему проехать, а в остальных местах оставив все выгорать дотла.

ОТКРЫТИЕ

Эрагон опустился на колени: жёсткая примятая трава явственно свидетельствовала, что олени были здесь, на лугу, всего полчаса назад. Охотился он, впрочем, только за молодой оленихой, которая явно хромала на левую переднюю ногу, но все ещё паслась вместе со стадом. Странно, удивился он, что её до сих пор не задрал ни волк, ни медведь.

Ночное небо было безоблачным, дул слабый ветерок. Над горами медленно проплывало серебристое облако, и края его сверкали в свете полной луны, которая, точно из колыбели, выглядывала из округлого просвета между двумя вершинами. Ручьи, сбегавшие по склонам гор от вечных льдов в предгорья, таинственно поблёскивали. Мрачноватый туман расползался по долине, настолько плотный, что Эрагон едва различал собственные ступни.

Эрагону исполнилось пятнадцать, ему всего год оставался до посвящения в мужчины. У него был внимательный взгляд опытного охотника, над тёмными глазами чернели густые брови. На нем были старая куртка и штаны, а на поясе в ножнах висел охотничий нож с костяной ручкой. Чехол, сшитый из бычьей шкуры, надёжно предохранял от сырого тумана тисовый лук. За спиной — удобный самодельный ранец с деревянной основой.

Та олениха завела его далеко в Спайн, горный хребет, протянувшийся через всю Алагейзию. Это были дикие края, и отсюда в Карвахолл часто приходили странные люди, рассказывавшие странные истории, и обычно их приход предвещал несчастья. Но Эрагон этих гор не боялся — он, единственный из местных охотников, осмеливался в поисках добычи заходить глубоко в Спайн.

Охотился он уже третий день подряд, запасы еды кончались, и он понимал, что если так и не завалит эту олениху, то придётся возвращаться домой с пустыми руками. А ведь зима была уже на носу, пора было запасать солонину, но покупать мясо в Карвахолле им было не по карману.

Эрагон немного постоял под тёмными, залитыми лунным светом небесами и решительным шагом двинулся к той лощине, где, как ему казалось, должны были устроиться на ночлег олени. Вскоре он вошёл в лес. Там было гораздо темнее, пушистые сосновые лапы отбрасывали на землю неровные перистые тени. Эрагон лишь время от времени поглядывал на землю, проверяя след: путь в лощину он и без того знал прекрасно.

Осторожно подобравшись к спящим оленям — луна хорошо освещала десятка два неподвижных холмика в траве, — он уверенным движением натянул тетиву и, вытащив из колчана три стрелы, одну вложил в лук, а остальные зажал в левой руке. Олениха, за которой он охотился, лежала с краю, неловко вытянув левую повреждённую ногу.

Эрагон медленно подполз поближе, держа лук наготове. Три дня непрерывного преследования все-таки сказывались, и он боялся промахнуться от усталости. В последний раз глубоко вздохнув и затаив перед выстрелом дыхание, Эрагон приготовился и… вдруг словно какой-то взрыв разорвал ночную тишину.

Олени вскочили. Эрагон бросился вперёд, спотыкаясь в траве, и поспешно выпустил стрелу в неловко скачущую олениху. Он промахнулся совсем чуть-чуть, стрела со свистом улетела во тьму, а Эрагон выругался и мгновенно вложил в лук вторую стрелу, но выстрелить не успел.

У него за спиной, где только что паслись олени, горел лес. Многие сосны уже лишились хвои, трава вокруг выжженного пространства скукожилась. В воздухе висел густой запах гари. А в самой середине пепелища, где все сгорело дотла, Эрагон заметил крупный и блестящий синий камень. Пожар уже затухал, и туман, наползая на выгоревшую поляну, тянул к камню свои колдовские щупальца.

Эрагон, всем своим нутром чувствуя близкую опасность, выждал ещё несколько мгновений, но единственным движущимся предметом в обозримом пространстве был туман, и, вынув из лука стрелу, он шагнул к синему камню. В лунном свете юноша казался бесплотной тенью. Он осторожно поддел камень концом стрелы и отскочил, но ничего не произошло, и только тогда он поднял камень.