Эрагон
Шрифт:
Физиономии ургалов исказились от злобы, а вожак зарычал, обнажив клыки.
— Мы силой приволочём тебя к нему! — Он махнул рукой, и ургалы бросились на Сапфиру.
Подняв правую руку, Эрагон коротко крикнул: «Джиерда!» — что означало: «Ударь!»
«Нет!» — воскликнула Сапфира, но было уже поздно.
Чудовища остановились, точно споткнувшись, а на ладони Эрагона вспыхнуло неведомое пламя, языки которого, превратившись в ярко светившиеся копья, полетели прямо в ургалов, насквозь пронзая чудовищ, отбрасывая их назад и с силой ударяя о стволы деревьев.
Вскоре все ургалы бесчувственными
Краешком глаза он заметил, что один из ургалов уже пытается встать, опираясь на меч. Эрагон хотел было предупредить Сапфиру, но у него не хватило сил. «Нет…» — слабо шевельнулась мысль и тут же угасла. Ургал стал очень осторожно подкрадываться к Сапфире, вот он уже благополучно миновал её хвост и приготовился нанести удар прямо в шею. «Нет!» — мысленно вскричал Эрагон, и Сапфира резко обернулась. Её страшная морда оказалась прямо перед противником. Она злобно зарычала, выпустила огромные когти… и вскоре все вокруг было залито кровью разорванного надвое ургала.
В последний раз свирепо щёлкнув окровавленными челюстями, Сапфира вернулась к Эрагону, осторожно взяла зубами его безвольное тело, ещё разок рыкнула и взлетела. Эрагона со всех сторон обступила сплошная полная боли чернота. Шелест драконьих крыльев и мерный полет усыплял, и Эрагон перестал сопротивляться дурноте и боли, погрузившись в какой-то тупой транс.
Когда Сапфрира наконец опустилась на землю, Эрагон едва сознавал, что ещё жив, но все же слышал, не разбирая слов, что Бром с драконихой о чем-то спорят. Вскоре договорённость, видимо, все же была достигнута, потому что Сапфира снова взлетела.
И тут Эрагона наконец одолел благословенный сон, накрывший его точно тёплым одеялом.
ИДЕАЛЬНОЕ ЗРЕНИЕ
Эрагон свернулся под одеялом в клубок, открывать глаза не хотелось. Он снова задремал, но, поняв вдруг, где находится, страшно удивился: как он попал сюда? Потом решил укрыться получше и ещё поспать, но согнуть правую руку что-то мешало. Он вытащил её из-под одеяла и тут же почувствовал острую боль. На руке красовался довольно неуклюжий лубок, и Эрагон вспомнил: ургалы! Он тут же сел и огляделся.
На небольшой полянке, где Бром разбил лагерь, никого не было. Поодаль от Эрагона горел костёр, и над огнём исходил ароматным паром котелок с тушёным мясом. На ветке совсем рядом застрекотала белка. Лук и стрелы лежали рядом с Эрагоном, но когда он попытался встать, лицо его исказилось от боли. Болело, казалось, все тело, а ещё он чувствовал себя ужасно слабым и несчастным.
Где же все? — лениво размышлял он. Он попытался мысленно связаться с Сапфирой, но она почему-то не отвечала. Чувствуя нестерпимый голод, он набросился на мясо и съел все, но все ещё был голоден и решил поискать что-нибудь съедобное в седельных сумках, хотя бы горбушку хлеба. Но на поляне не оказалось ни седельных сумок, ни самих лошадей. «Это неспроста», — подумал Эрагон, стараясь подавить тревогу.
Он немного побродил по поляне, потом снова вернулся на прежнее место и лёг, завернувшись в одеяло. Потом сел, набросив одеяло на плечи и прислонившись спиной к дереву, и стал смотреть, как проплывают над головой облака. Прошёл час, потом второй, третий, но ни Бром, ни Сапфира так и не появились. «Господи, хоть бы с ними ничего не случилось!» — с беспокойством думал Эрагон.
День тянулся так медленно, что Эрагон совсем загрустил и, чтобы развлечься, стал осматривать окружавший поляну лесок, но быстро устал и присел отдохнуть под ёлкой, склонившей вершину над выступающим из земли большим камнем. В центре камня имелось углубление размером с тарелку, полное чистой влаги — там скопилась утренняя роса.
И, глядя на эту воду, Эрагон вдруг вспомнил, что говорил ему Бром об умении видеть в магическом кристалле. «А что, если попробовать? Вдруг мне удастся увидеть Сапфиру? — подумал Эрагон. — Правда, Бром предупреждал, что такое видение отнимает много сил, но я ведь гораздо сильнее Брома…» Эрагон глубоко вздохнул и закрыл глаза, мысленно представив себе Сапфиру и стараясь сделать её образ как можно реальнее. Усилий для этого действительно потребовалось значительно больше, чем он ожидал. Наконец, произнеся магические слова: «Драумр копа!» — он открыл глаза и уставился на воду.
Поверхность воды вдруг застыла, точно замороженная некоей невидимой силой. Все, что отражалось в ней раньше, исчезло, вода была абсолютно прозрачна. И в ней плавало изображение Сапфиры. Она летела в каком-то белом пространстве, на спине у неё сидел Бром, борода его вилась на ветру, а на коленях он держал меч.
Эрагон, чувствуя усталость, позволил изображению померкнуть. «Ну что ж, — думал он, — по крайней мере с ними ничего не случилось». Он несколько минут отдохнул и снова склонился над водой. «Роран, как ты там?» — мысленно обратился он к брату. И, поддавшись внезапному порыву, вновь произнёс заклинание.
Вода снова застыла, затем на её поверхности возникло изображение: Роран, сидящий на каком-то, видимо, стуле в абсолютно белом пространстве. Роран сильно изменился и стал ещё больше похож на Гэрроу. Эрагон удерживал его изображение, сколько хватило сил. «Интересно, Роран сейчас в Теринсфорде? — думал он. — Во всяком случае, место это явно мне не знакомо».
Использование магии вконец истощило его силы, лоб покрылся каплями пота, он с трудом переводил дыхание. Пришлось остаться сидеть под той же елью, поскольку до лагеря ему было сейчас явно не дойти. Эрагон сидел, бездумно наслаждаясь покоем, но вдруг сознание его пронзила некая мысль, сперва показавшаяся ему абсурдной: «А что, если попробовать увидеть то, что я придумал сам, или то, что мне снилось? Интересно было бы взглянуть, что способно явить мне моё собственное воображение?» Он даже улыбнулся, предвкушая подобное зрелище.