Эратийские хроники. Темный гном
Шрифт:
– Завтра пойдешь с ними, посмотришь, что да как. И мне расскажешь. Иди, встретишь их в новых шахтах, но на глаза не шибко показывайся, чтобы не заподозрили чего. Усек?
Глаз с готовностью кивнул.
– Ну, тогда беги. – Подзатыльником Клык придал ускорение бугаю.
Пусть Глаз и не слишком умен, зато верен и исполнителен.
5.
Голова раскалывалась после вечернего употребления шахтерки. Даже деревенская сивуха не так шибала в мозги.
– Водички? – предупредительный Джалад подал черпачок с холодной,
Рядом журчал подземный источник. Свод пещеры покрывал замысловатый узор осевших минеральных солей, образуя фантастические картины. При должном воображении можно было представить, что свод пещеры покрывают рисунки великих битв сверкающих ангелоподобных существ. Цверг сплюнул от отвращения к таким приторно-сладким фантазиям. Ему по душе были суровая мрачность подземных цвергских городов и дикий хаос природных пещер с обязательным скелетом, прикованным цепью к сундуку с сокровищами. Вот если бы вместо этого блестящего безобразия им повстречался такой сундучок… Маленький такой – большой не надо, можно сказать, даже шкатулочка с приятным разнообразием золотых и серебряных монет, сверкающая россыпью изумрудов и рубинов, а также совсем небольшим, но симпатичным мифриловым кинжальчиком с золотой насечкой. Но, к сожалению, мечты оставались мечтами, сундучка не было, и приходилось любоваться лишь отложениями минеральных солей и скоплениями сталактитов.
– Как ты, Капитан? – Фозз ловил слепых крабиков, обитавших в вымытой источником котловине.
Огр выхватывал цепких бледных тварей, кидал на зуб и с хрустом разгрызал хитиновый панцирь. Флегма стекала неаппетитными нитями по волосатому подбородку вместе с кусочками панциря и несъедобными частями крабика.
Джалад также питался насекомыми, но делал это куда как поэстетичнее, следуя всем правилам правильного питания, принятым в жаркой Джаффе. Он ловким движением разрывал краба, высасывал содержимое клешней, а остальное выбрасывал.
– Неплохо, - причмокнул он. – Можно будет набрать их и потом сварить – будет еще лучше.
– Зачем стремиться к большему, когда природа всегда готова дарить все необходимое тому, кто почитает и любит ее. – Фозз был как всегда в своем репертуаре, сыпал книжными цитатами.
– Филеас из Кандиты? – оживился Джалад. – Интересная мысль, но я не скажу, что согласен с ним. Тут я больше склоняюсь к теории господина Филоха из Торгмара, утверждавшего, что человек обязан сам взять у природы то, что ему необходимо, и даже больше. Тем самым он и отличается от неразумного животного.
– Человек, по сути, обезьяна, одевшая платье и считающая себя высшим существом. Но только такое сравнение обидно для обезьяны, ибо она хотя бы честна перед собой и окружающими, - возразил Фозз цитатой из «Современных нравов» господина Йох’атута из Калемалы.
Но у джаффца была наготове цитата из его любимого Филоха:
– В каждом разумном существе есть частица божества, делающего его высшим созданием на земле.
Шмиттельварденгроу, всех этих ученых книжек не читавший, решил блеснуть житейской мудростью:
– Скажи это Клыку – он проникнется.
– Но, вроде бы, он вчера вел себя вполне приветливо…
– Как джаффский удав, гипнотизирующий кролика.
– Бывшими враги бывают только после смерти, - вставил Фозз, многозначительно воздев палец вверх.
– Кстати, я заметил…
Цверг пнул под колено Джалада, заставив того умолкнуть.
– … а крабики нынче повкуснее будут. Новый вид? – поспешно закончил джаффец, испуганно повернувшись к цвергу.
Тот прижал палец ко рту, призывая к молчанию.
Фозз, повинуясь его едва заметному кивку, встал, шумно встал. Встряхнулся и зевнул, обнажив внушительный набор клыков и резцов. Они выдавали в нем всеядного существа, способного питаться чем угодно. Даже орками.
Он кивнул в сторону выхода из пещеры.
– Пойду опорожнюсь. – И грузно потопал в темному.
Шмиттельварденгроу дождался, пока он отойдет подальше, разогнав нечаянные «уши», а после шепотом добавил:
– Мы не одни. – Маг испуганно завертел головой, стараясь разглядеть хоть что-нибудь за пределами освещенного факелами пятна. – Не так открыто, болван. Я тоже это заметил – бутыли были выдолблены из тыквы, а ближайшая тыква растет далеко за Стиром. Или Клык активно связан с дварфами, либо…
– Либо он знает тайный ход из долины, - закончил за него Джалад. – Что вероятнее. Я сделал схожий вывод, но только не несколько иному признаку: в шахтерке я распознал легкую примесь волчьего мха, а он растет только к северу от Ганалии. Да-да, в университете я активно изучал зельеварение. Волчий мох дарит утешение и туманит разум.
– А там, где растет этот мох, кочуют орочьи орды. Проглоти меня Бездна, а этот Сломанный Клык не так прост, как кажется! Другой вопрос, а что ему надо от нас? К чему вдруг такая благожелательность?
Джалад молчал долго, иногда посматривал в темноту пещеры.
Потом он спросил:
– Он следит за нами?
– Не он, конечно, а кто-то из его бугаев. – Цверг заговорил совсем тихо.
– И он совсем рядом. Совсем. Поэтому к пещере с огненной кровью мы не пойдем. Спустимся еще ниже, к древним пещерам. Стукач Клыка должен сгинуть, и так, чтобы никто его не нашел.
Джалад согласно кивнул. Поднялся, подтянул штаны, в одну руку взял кирку, в другую масляный светильник.
– Ну, наверное, пора.
Троица спустилась так низко, как еще никогда не спускалась. Пещера огнедуя осталась где-то наверху. Лабиринт пещер тянулся еще дальше, в жуткие темные глубины земли, или, по мнениям некоторых, в саму Бездну. Шмиттельварденгроу не верил в это, но признавал, что делать там нечего даже цвергам, чувствовавшим себя под землей как дома. Мало ли что может в тех глубинах прятаться. До народа гномов доходили смутные легенды и слухи о зле, по сравнению с которым Горгонадец не опаснее младенца.
Шмиттельварденгроу не горел желанием проверять эти слухи.