Эрбат. Пленники дорог
Шрифт:
— Успокойся, Дая, не переживай так, — собравшись с силами, я приподнялась и села на кровать. — Ладно, постараюсь не ссориться с твоим ненаглядным. Мы и раньше недолюбливали друг друга, а сейчас, думаю, нам с ним вообще будет крайне сложно ужиться вместе. И еще: раз у нас в семье произошел такой скандал, и в этом есть моя немалая вина, то я решила — при первой же возможности попытаюсь уехать в Стольград. Договорились?
— Ты меня не поняла! Я тебя вовсе не гоню, а просто…
— Сестрица, я понимаю, что после сегодняшнего мое присутствие здесь будет лишь раздражать твоего красавца. Он ведь что-то тебе сказал про это, так?
— Ну, — сестрица замялась, — он просто очень рассержен, но это пройдет. Только не обижайся,
Похоже, дожила-таки до светлых дней! Как я понимаю, супруг Даи, оскорбленный за поругание своей сказочной красоты (положа руку на сердце, все же следует признать, что он красив необыкновенно), больше не желает видеть меня в нашем доме. А глупышка-сестра не знает, как ей и мужа сберечь, и меня не обидеть.
— Хорошо, сестрица, если дело обстоит так, то постараюсь собраться по возможности побыстрей. Да и мне с твоим разлюбезным встречаться лишний раз не очень хочется — уж очень мы разные. Все, не сердись, и прости меня за то, что я тебя так расстроила.
Это уже прозвучало куда искреннее. Сестрица облегченно улыбнулась, и пошла к дверям. Ну, ее можно понять — кому нравятся конфликты в семье? А уж тем более никому не нужны скандалы между близкими родственниками.
— Да, сестрица, — спросила я Даю, — как там мой Медок? Я ж его так и не видела с вчерашнего дня.
С того дня, как я купила коня — несостоявшийся подарок Вольгастру, я настолько привязалась к Медку, что баловала его не меньше, чем баловала бы ребенка. Я навещала коня сразу же, как у меня выпадала свободная минутка. Самое интересное, что старый Лорн также привязался к моему медовому коню. Старый солдат с тех пор дневал и ночевал в нашей конюшне, ухаживая за Медком. Он очень гордился тем, что сам помог мне его купить. Старик даже ревновал коня ко мне. Вчера я видела Медка лишь утром. Надеюсь, вечером с ним ничего не произошло.
— Да, насчет Медка я тоже хотела с тобой поговорить, — вернулась ко мне сестрица от дверей. — Когда ты уедешь, что мне с ним делать? Продать, или я могу его мужу отдать?
— Нет! Об этом не может быть и речи! Если я уеду, то Медка возьму с собой!
— Да зачем он тебе в столице? Не думаю, что тетка пустит тебя к себе жить. Ни ты, ни я ей не нужны. Подумай сама: зачем столичным жителям нужны такие лапотники, как мы? Неизвестно, куда будешь устраиваться на жилье, где искать работу. Конь в этих условиях явно будет обузой. Да и расходы лишние. А моему мужу Медок так приглянулся!
— Ну, насчет тетушки еще неизвестно — все же мы родственники, кроме нас у нее никого из родни нет. А насчет Медка и разговоров быть не может — я беру его с собой!
— Ладно, обсудим это позже, — сестрица чмокнула меня в щеку. — Сейчас из-за этого ругаться не будем. Все, пошла, посплю часок.
Сестрица ушла, и мне поневоле пришлось вставать, тем более, что это и так уже давно надо было сделать. Домашние дела никто не отменял, пора было приниматься за работу, да и в своей комнате следовало убрать последствия недавнего срыва. Вон, обломками весь пол усыпан…
Наводя порядок и рассматривая валяющиеся щепки я лишь головой качала. Раздавить пальцами дубовую древесину!.. Никто не поверит, услышав подобное, да мне и самой не верится! Однако мелкие щепки говорят об обратном. Если принять во внимание то, что мне рассказала Марида, то от меня подобного вполне можно ожидать… Пресветлые Небеса, как хорошо, что сестрица не стала заострять на этом свое внимание!
И все же первым делом я сбегала в конюшню. Медок спокойно стоял в своем стойле, а рядом, на куче душистого свежего сена, похрапывал Лорн. Нашего скандала он, очевидно, не слышал — об этом говорила пустая бутылка из-под крепкого вина, валявшаяся рядом со старым солдатом. Я обняла Медка за шею. В последние дни, стоило мне придти к нему, как совершенно непонятным для меня образом он всегда помогал мне успокоиться. Вот и сейчас, прижавшись
Потом начиналось обычное утро. Подоила коров, выгнала их к пастуху. Загон с овцами, хлев со свиньями, две другие лошади, птичий двор с курами, утками, индейками — все требовало заботы. Напоить, задать корма, убрать за животными и птицей. Полила огород, натаскала из колодца воды в опустевшие бочки, навела порядок в доме. Конечно, опять никто кроме меня в доме ничего не убрал. Растопила печь, поставила тушиться мясо с овощами, сварила кашу, поставила томиться молоко и варить творог, стала запекать баранью ногу — зятек отсутствием аппетита не страдал. Подошел проснувшийся Лорн, накормила его завтраком, поговорили о Медке. Старый солдат опять пошел к моему коню, а я направилась в огород. Пока не наступила дневная жара, надо успеть прополоть грядки с луком. Управилась до полудня.
И все утро, все время в голове вертелся наш вчерашний разговор с Маридой насчет бабушки и тетушки. Дело было еще и в моем странном состоянии. Этот ночной приступ неизъяснимого бешенства… После того короткого полусна-полуобморока во мне что-то изменилось. Странное состояние… Прежде всего, мне совсем не хотелось работать. Не стоит улыбаться. Если вместо того, чтоб выпалывать мокрицу, я то и дело останавливалась, чтоб полюбоваться сверкающими на молодой траве капельками утренней росы, или отвлекалась, чтоб поглядеть на птиц, бесконечно снующих под крышей дома… Странно и непонятно. Никто из поселковых просто не поймет моей внезапной блажи…
Такое отторжение от работы со мной произошло впервые за многие годы. Казалось, что неожиданно я проснулась после многолетней спячки, как будто раньше, все эти годы, жила под незримым гнетом. Словно мой разум освободился от оков, и сейчас я смотрела на окружающее другими глазами. Мир казался ярче, исчезла многолетнее чувство подавленности, постоянной вины, желания угождения людям. Больше всего мне хотелось бросить все и уйти отсюда подальше, в мир, лежащий за пределами нашего поселка.
Пресветлые Небеса, ненавижу эти грядки, с души воротит при одной мысли о вышивке, чуть ли не тошнит от сознания того, что надо работать по дому… Как хочется оказаться далеко, не видеть надоевшие лица, не слышать опостылевших разговоров! И до боли в сердце хочется, чтоб над головой постоянно было чистое небо, чтоб шла, куда захочу, и чтоб делала бы я лишь то, что пожелала… О Великие Небеса, если старая ведунья меня не обманула… Если она сказала мне правду… Если это так, то как, как могли мои родные так поступить со мной?! В голове не укладывается… Мой срыв, произошедший сегодняшней ночью, говорит о многом… Вот скажите мне, многие ли из людей, пусть даже в порыве бешенства, в состоянии пальцами крошить крепкую дубовую древесину? Вот то-то и оно…
С улицы долетел далекий звон. На площади охрана бьет в колокол. Полдень. Как я не отвлекалась, но все же сумела вовремя управилась с прополкой. Скоро ко мне должны подойти за готовым заказом, об этом мы договорились еще пару седмиц назад. Долго, тщательно мыла руки. Когда берешься за работу с шитьем или за готовую одежду, то руки должны быть чистыми.
У себя в комнате постояла перед зеркалом. Да, Марида права — на висках появились заметные полоски седины. Но вот то, что с вчерашнего вечера на правом виске вдобавок появилась глубокая царапина — это новость. Похоже, не только я вчера зятя скалкой отходила, но и зятек, обороняясь, дал сдачи, а в пылу борьбы и не заметила. Может даже сама задела себя же, когда громила пяльцы… Теперь это уже не важно. Хуже другое — царапина чуть припухла, воспалилась. Нет, в таком виде людям показываться нельзя — и без того разговоров по поселку про мою несостоявшуюся свадьбу сейчас идет сверх меры, а уж с этой царапиной!..