Эрбат. Пленники дорог
Шрифт:
— Это Лия, наша местная швея и вышивальщица. Нет, она не из тех, на кого бы вы могли подумать. Это очень достойная и уважаемая женщина.
— Ну и что же от нас, простых проезжих людей, да еще и отягченных грешной жизнью, потребовалось очень достойной и уважаемой женщине? — усмехнулся сидящий за столом, причем слова "достойная и уважаемая" прозвучали у него, как издевательство. Зубы ровные, белые, а ухмылка, как у волка! А уж то, как он смотрел на меня, вызывало в душе непреодолимое желание выплеснуть на него что-то вроде полного котла горячих щей…
Впрочем, и остальные мужчины из компании, сидящей вместе с ним за одним столом, поливали меня примерно такими же взглядами. Ну и народ тут подобрался! Один одного стоят и всех иным словом, кроме как бандиты, не назовешь. Пусть эти люди были с разным цветом кожи, в разной одежде, но лица у всех!.. Как сказал бы наш поселковый ювелир — пробы поставить не на ком! Все чем-то схожи между собой, и это "что-то" — отнюдь не праведная жизнь. То, что к мирным пастухам находящаяся здесь темная компания не имеет ни малейшего отношения — это даже не обсуждается.
— Лично от вас мне ничего не надо! — Меня с первого взгляда взбесил бесцветный тип в дорогой одежде, а особенно его наглый взгляд и неприятная улыбка. — Но на улице сидят люди, которых вы гоните на продажу. Это не мое дело и я не имею права вмешиваться в чужие дела, но прошу разрешения хотя бы накормить тех, кто сейчас сидит в загоне для животных.
— А какое, собственно, тебе дело до моих рабов? — В голосе спрашивающего мужчины появились неприятные нотки.
— Они такие же люди, как и любой из нас. Вы гоните их, как скот. Это жестоко, но вмешаться в их судьбу мы не можем: как мне сказала одна очень умная женщина, наше будущее уже записано в книге судеб, и изменить ничего нельзя. Но хоть чуть облегчить чужие страдания — это в наших силах. Я просто хочу немного им помочь. Дать уставшим, голодным людям немного еды перед тяжелой дорогой — в этом нет ничего дурного.
Услышав мои слова, мужчина захохотал, и к нему присоединились некоторые из сидящих за столом. А из остальных кто ухмылялся, а кто сверлил меня тяжелым взглядом.
— Ох, цыпа, ну ты меня и насмешила! В вашем краю все, видимо, не от мира сего! То на днях один ненормальный на дороге потрясал клюкой и призывал на наши головы громы и молнии, то здесь святоша сопли пускает! Вот уж чего не ожидал, так встретить в этой глуши почитательницу Мирных и Любящих! Мало, как видно, вас трясут за идиотские проповеди о всеобщей любви! Таких, как ты, блаженных, гоняют в городах, так они, жалельщики, в деревню пролезли и там слезы разводят! Послушай, цыпа, моего совета: лучше поскорей найди себе нормального мужика, жалей и люби его и забудь всю ту ерунду, которую только что перед нами несла!
— Спасибо за совет, но я оставлю его на будущее. Заодно прошу больше не называть меня так.
— Хм, на будущее… Цыпа, ты что, замуж за меня собралась? Вообще-то я бы не возражал… Тем более, если будешь настаивать, то я только за! Тут уж ничего не поделаешь — слабость у меня к красивым женщинам. А если они вдобавок ко всему еще и уважаемые!.. В таком случае я совершенно не в силах устоять! Договорились, цыпа. Вместе — так вместе. Только скажи, как мне тогда тебя называть, радость моя синеглазая, раз это слово — "цыпа" — тебе не нравится?
— Вы мне не ответили. — Я решила не обращать внимания ни на эти издевательские слова, ни на хохот, поднявшийся за столом. — Так я могу дать им поесть?
— Нет. Что им положено, они уже получили.
— Но…
— Цыпа. — В его голосе появились ледяные нотки, — цыпа, я очень не люблю, когда кто-то начинает мне указывать, что я должен делать.
— Я просто хотела…
— А я сказал — нет!
Ну что ж, хотя бы попыталась. Жаль, конечно, но здесь ничего не поделаешь. Пожав плечами, направилась к выходу, ощущая кожей, как меня провожает взглядом светлоглазый хозяин каравана. Пресветлые Небеса, ну до чего же мерзкий тип!..
— Эй, цыпа, постой!
Все тот же мужчина догонял меня. Против ожиданий, он оказался не так велик ростом, как показалось сначала — всего лишь немногим выше меня, хотя даже когда он сидел все равно создавалось впечатление, что смотрит на тебя сверху вниз. И его мягкие, кошачьи движения не давали обманываться — это был настоящий хищник, которого стоит опасаться.
— Цыпа, скажи, мы раньше встречались? У меня хорошая память на лица, — он недобро усмехнулся. — Даже, я бы сказал, очень хорошая. Работа, знаешь ли, обязывает. Мало ли кого ловить или искать придется… Готов поставить золотой против медяка, что я тебя уже видел. Не напомнишь, где? Красоток я обычно запоминаю с первого взгляда.
— Думаю, золотого вам больше не увидеть. Я никогда не покидала этого поселка, живу здесь с рождения. Вас в жизни не встречала, и, очень надеюсь, что никогда больше не увижу, — и снова повернулась к выходу.
— Да постой же! — он ухватил меня за руку, причем хватка у мужчины оказалась железная. — Цыпа, куда же ты так торопишься? Сказала, что пришла поговорить, а сама убегаешь. Так дела не делаются. Цыпа, ты еще не сказала, какой лично у меня будет интерес пойти тебе навстречу? Пойдем, посидим за столом, обсудим…
— Это не ко мне. — Я попыталась вырвать руку, да только это было бесполезно. Пальцы у мужчины оказались просто как стальные тиски. Не разогнешь. — И прекратите называть меня этим дурацким словом. И руку мою отпустите!
— Почему это дурацким? — оскалился собеседник. — И почему перестать? Мои подружки от такого слова тают, причем все как одна. Руку уж так и быть, отпущу. Пока, на время. И так сердито глазами сверкать не надо! Мне куда больше нравится, когда такие красавицы улыбаются. Причем ласково. Ладно, считай, что уговорила. Невозможно хоть в чем-то отказать девушке с такими глазами. Сердце у меня в отношении милых крошек мягкое — можешь этим воспользоваться. И вообще: бывает ли что-то более приятное для мужчины, чем доставить женщине удовольствие, о котором она так настойчиво просит? К тому же достойная и уважаемая женщина в наше время — это такая редкость!
Приятели, сидящие за столом, снова грохнули безудержным смехом. Пресветлые Небеса, ну и придурки! Что смешного они находят в нашем разговоре?
— Значит так, если это доставит тебе радость — дай пожрать стаду. Воспользуюсь твоим любезным предложением. Заодно вечером их кормить не придется — таким много есть вредно. С сытым пузом идти, знаешь ли, медленно будут. А на голодный живот они по дороге бегут — только держись! Если им еще и поддать хорошенько — вообще так рванут, что коня на бегу обгонят. Твои благонравные ушки, цыпа, надеюсь, от подобных откровений не дрожат в ужасе? Эй, — крикнул он, поворачиваясь к стойке, — эй, хозяин, накорми рабов на улице, пусть едят от пуза, сколько влезет. Еще нам надо с собой пару-тройку кувшинов вина получше, несколько жареных поросят, ну, и окорок копченый. А, да, еще добавь несколько копченых судаков… Красотка за все платит! Хочет изображать из себя благодетельницу — так пусть благодетельствует до конца! Я прав, цыпа?